День тринадцатый
Они настояли, чтобы он оставался в госпитале, по крайней мере, на ночь, пока они лечили его от переохлаждения. Он обещал повиноваться, но только, если ему расскажут, что с девочкой.
― Она жива, ― медсестра посмотрела на него взглядом, который напоминал гордость. Он не привык к такому. ― Она в плохом состоянии, но будет жить благодаря вам. Думаю, ее родители захотят отблагодарить вас сами, но пока что мы не будем их пускать, чтобы вы могли отдохнуть.
Она собралась уходить.
― Сестра, ― позвал он ее, и она повернулась, ― как ее зовут?
По какой-то причине, которая вдруг показалось невероятно важной для него.
Она снова улыбнулась, в этот раз по-доброму.
― Кимберли Рассел.
― Кимберли Рассел, ― произнес он громко, чтобы помочь себе запомнить.
Маленькая Кимберли, подумал он, а затем закрыл глаза и проспал девять часов.
***
Брэдшоу проснулся, ощущая себя проголодавшимся, но никого не было поблизости, так что он решил выбраться из постели. Он не имел понятия, сколько времени, а его часы и мокрую одежду забрали, но снаружи было светло. Он был один в палате, хоть и у него не было частной страховки здоровья, так что было не у кого спросить. Он прошлепал босиком по коридору, чувствуя себя слабым, как будто спал несколько дней, и он решил поискать столовую, хоть у него и не было денег. Может, он сможет как-то завести счет на еду, посчитал он.
Он прошел по двум длинным коридорам, когда достиг открытой двери, которая вела в лаунж, где восстанавливающиеся пациенты могли посмотреть телевизор. Тут было пусто, но шли новости с приглушенным звуком, и он видел изображение девочки, которая выглядела смутно знакомой. Это была маленькая девочка, которую он спас? Определенно, она выглядела самой собой. Вновь показали диктора в студии, Йен хотел бы услышать, что тот говорит, но не видел нигде пульта, так что просто стоял на пороге, наблюдая. А затем появилась его фотография.
То было старое фото, снятое, когда он присоединился к полиции, и он выглядел до смехотворного молодым как любимец поклонниц из пятидесятых. Брэдшоу смотрел остаток репортажа, который включал видеоролик с быстротекущей рекой, снятый утром, и короткое, безмолвное интервью со старшим инспектором Кейном, который выглядел очень серьезным, а что ему оставалось, учитывая, что один из его собственных офицеров похитил девочку. Брэдшоу сомневался, что он когда-либо сможет смириться с фактом, что его напарник оказался психом.
В конце было другое интервью, но это потрясло его. Какого черта Алан Картер делает в студии, и что он говорит? Брэдшоу выругался из-за низкой громкости, пока смотрел, как губы движутся на лишенном эмоций лице его бывшего коллеги в инвалидном кресле, и мог только догадываться, что Картер может говорить миру о нем.
Йена Брэдшоу выписали этим днем в обед. Он был удивлен обнаружить, что констеблю доверили ключи от его квартиры и тот поехал туда, чтобы найти ему чистую одежду, которую она лично принесла к его постели. Его первой мыслью было, какой доброй, заботливой и милой девушкой она была, его второй мыслью, что чертовски стыдно, что он не знал, что она поедет туда, заранее, потому что место выглядело, как свинарник. Он склонялся к мысли, что она посчитала его крайне одиноким, теперь, когда видела, как он живет, но она казалось и теплой и искренней в своих поздравлениях.
― Ты был невероятно храбрым, ― заверила его она. ― Я бы не стала прыгать в воду.
Брэдшоу, определенно, не видел себя героем только потому, что прыгнул в реку и вытащил девочку. Что он еще мог сделать? Смотреть, как она тонет?
― Старший инспектор хочет, чтобы ты приехал, как только почувствуешь себя достаточно хорошо, ― сообщила она.
Он уже был готов спросить ее о Винсенте, и о том, как все в отделе уголовного розыска восприняли это, но то, что она произнесла следующим лишило его мыслей по поводу чего-либо.
― Ох, и жена Алана Картера звонила, ― констебль сказала ему. ― Он хочет, чтобы ты навестил его.
***
― Спасибо за то, что заскочила, подруга.
― Без проблем, приеду, как только смогу.
Брэдшоу не шутил об этом. Он приедет, как только выйдет из больницы.
― Нет, я и правда имею это в виду, ― заверил его Картер, ― Я ценю это, правда.
Он улыбнулся.
― У тебя уши не горят этим утром? Я был в новостях и рассказывал о тебе. Они хотели поговорить с кем-то из твоих друзей, чтобы узнать, каков ты, но ни одному из твоих услужливых коллег не разрешили общаться с журналистами, по некоторым причинам.
Брэдшоу знал причину. Он слушал новостные репортажи по автомобильному радио, и никто еще не признал, что Винсент Эддисон был мужчиной в машине или для начала, что это был офицер полиции, ответственный за то, что девочка оказалась в воде.
― В любом случае, кто-то предложил меня, так что они вкатили меня в студию, буквально, ― и он улыбнулся при этих словах. ― Не беспокойся, я не говорил о тебе ничего плохого. Даже высказался чертовски отлично.
Он осторожно посмотрел на своего бывшего коллегу, но Брэдшоу не знал, что сказать, так что вместо этого Картер сменил тему. ― Я знаю, почему ты перестал приходить, кстати.
― Знаешь?
― Кэрол рассказала мне. Она сказала тебе, что это не приносит мне ничего хорошего, но она была неправа, ― он отмахнулся, ― я имею в виду, это не ее вина или чья-либо, но она ошибалась. Твои визиты были хорошей вещью, я ждал их с нетерпением, ― и он улыбнулся снова. Это была лишь полуулыбка, но Брэдшоу не видел улыбок на губах Картера с тех пор, как он упал с высоты в двадцать пять футов через мансардное окно на той фабрике и приземлился на жестком столе. ― Я знаю, все выглядело не так, и мне жаль, что я был таким угрюмым ублюдком, но, ― он снова полуулыбнулся, ― в свою защиту, у меня есть что сказать.
Он похлопал по своему инвалидному креслу.
Брэдшоу не знал, что сказать.
― Это та часть, где тебе полагается сказать: «Нет проблем, дружище, я все понимаю», ― заметил Картер вскользь.
― Ох, Боже, да, я думал об этом, я просто не сказал этого вслух. Извини, друг.
― Я прикалываюсь над тобой, мужик. Мы довольно часто это делали, насколько я помню. Ты забыл?
И Картер был прав, они так делали: проводили все эти часы ездя по округе вместе, борясь за право вести друг с другом, но это казалось таким далеким.
― Да, ― сказал он.
Отсутствие подшучиваний от его коллег офицеров было одной из тех вещей, по которым Брэдшоу скучал больше всего, будучи персоной нон гратой в эти дни. В те времена, было множество скабрезного юмора, чтобы помочь им пережить полные стресса дни,и многие из них заканчивались длинными посиделками а пабе. Картер ,в особенности, любил эти попойки, и больше, чем единожды, Брэдшоу приходилось убеждаться, что тот сел в такси до дома к Кэрол, прежде чем он перестанет стоять на ногах или уснет в углу паба.
― Ну, я не виню тебя. Я не был балагуром последние месяцы. Я признаю это. Я был ужасным отцом, дерьмовым мужем и отстойным другом, нет, Йен, я и есть, выслушай меня. Я просто хотел поблагодарить за все те времена, когда ты приходил. Ни один из тех мудаков из участка не удосужился прийти второй раз. Я не видел никого из них уже год. Ты единственный.
― Ну, я чувствовал себя...
― Обязанным?
― Нет, ― и Картер приподнял брови в вопросительной манере, ― ну, может, чуть-чуть, нет дело не в этом, не обязанным, нет, больше...
― Ответственным?
― Да.
И тогда с Йеном Брэдшоу произошла забавная вещь. Он ощутил, как у него на глаза набежали слезы, и он знал, что не сможет удержать их, так что и не пытался.
Картер продолжил говорить, будто вид взрослого мужчины, плачущего перед ним, был абсолютно нормальным.
― Я тоже об этом думал. Я много об этом думал. Хотел винить каждого за то, что случилось со мной: мелкого мудака, который вломился в эту фабрику, и который пошел по мансардному окну вместе со мной, но отделался парой сломанных костей. Я винил полицию за то, что отправила меня туда. Пытался винить Бога, но я не думаю, что он слушал, а затем был ты. Вот, я признаюсь в этом. Я даже пытался винить тебя.
― Знаю, ― Брэдшоу теперь плакал в открытую, хныча так, как не делал с малолетнего возраста, ― это была моя вина. Ты сказал мне не лезть на крышу, ты сказал, что это не стоит мороки, наша смена почти закончилась, ты сказал просто оставить вызов другим, в форме, но я не стал слушать. Если бы я послушал тебя... если бы мы сделали то, что ты сказал...
― Я бы никогда не прошел по тому чертову мансардному окну?
― Да.
― Может быть, ― согласился Картер, ― и вот почему, я винил тебя поначалу, вместе с тем мелким засранцем вором, чье падение я смягчил, но ты не толкал меня на ту крышу, Йен, и мне не нужно было пытаться схватить его, когда он пытался сбежать. Я сделал это, не думая, это был инстинкт, и, если я бы мог отмотать время и переиграть все, я бы позволил ему промчаться мимо меня и улизнуть, ― сказал он, ― или, может быть, я бы просто поставил подножку мелкому идиоту, и он бы полетел через окно один в этот раз.
Он снова улыбнулся.
― Да, я бы так и сделал.
Брэдшоу не знал, что ответить, так что Картер продолжил.
― Я хочу рассказать тебе кое-что, Йен, и я хочу сделать это сейчас, потому что я думаю, тебе нужно услышать это от меня, а затем я больше никогда не хочу об этом говорить, слышишь меня?
― Да, ― Брэдшоу морально готовился.
― Ты не виноват в том, что со мной случилось. Ты был там со мной, когда все пошло наперекосяк, и в результате я загубил свою жизнь. Ты мог бы поступить иначе, но так же мог и я. Я ненавижу себя за то, что пытался схватить того парня на крыше. если ты думаешь, что я винил тебя за то, что парализован, тогда ты не имеешь представления, как много раз я винил себя. Но, когда дело дошло до этого, это было несчастным случаем. Я упал. Конец истории. Что я пытаюсь сказать, Йен, так это то, что это не было твоей виной. Тот факт, что я в этом кресле ― не твоя вина.
Йен Брэдшоу позволил словам проникнуть в него, а затем сделал серию глубоких вдохов. Только тогда, он смог найти в себе силы сказать: «Спасибо», прежде чем дал слабину и расплакался как ребенок, прямо там в комнате.
В этот самый момент, Кэрол вошла с подносом с горячими напитками. Она резко остановилась, увидела их хорошего друга Йена Брэдшоу, рыдающим перед ее мужем, который выглядел необычно спокойным и безмятежным, чем таким был в течение месяцев, и замерла. Брэдшоу не слышал ее, он все еще был повернут к ней спиной, а его голова опущена, он обхватил лицо руками, надломленные, спертые, задыхающиеся, рыдающие звуки вылетали из его рта. Она посмотрела на своего мужа руководства, и он быстро покачал головой. Кэрол молча покинула комнату.