- Да ну! - говорила Миранда. - Дома все равно лучше. А может, мне на рождество поехать в Сан-Ремо к Елене? - добавляла она. - Но с другой стороны, что там делать? Дома лучше!
- Знаешь, я играла там в казино! - рассказывала она матери, вернувшись из Сан-Ремо. - И продулась! Этот болван Альберто тоже. Мы вместе просадили десять тысяч лир!
- В Сан-Ремо, - сообщала мать отцу, - Миранда играла в казино. Они с Альберто проиграли десять тысяч лир!
- Десять тысяч! - бушевал отец. - Идиоты! Скажи им, чтоб больше не смели играть! Скажи, я категорически запрещаю!
И писал Джино: "Этот идиот Альберто проиграл крупную сумму в казино в Сан-Ремо".
После войны понятия отца о деньгах стали еще более расплывчатыми. Как-то во время войны он попросил Альберто купить ему десять банок сгущенки. Альберто достал их на черном рынке, заплатив более сотни лир за банку. Отец спросил, сколько он ему должен.
- Да бросьте, - ответил Альберто, - ничего.
Отец вложил ему в руку сорок лир и сказал:
- Сдачу оставь себе.
- Знаешь, мои акции Инчета опять упали! - говорила Миранда матери. Продать, что ли, их? - И улыбалась беззаботно и лукаво, как всегда, когда говорила о своих проигрышах или выигрышах.
- Знаешь, Миранда продает свои акции, - говорила мать отцу. - И нам советует продать наши на недвижимость.
- Да что она понимает, эта курица! - кричал отец.
И все же задумывался. А потом спрашивал у Джино:
- Ты тоже считаешь, что мне лучше продать акции на недвижимость? Миранда советует. Уж она-то понимает в биржевых делах. У нее нюх. Ее отец, бедняга, был маклером.
- Я в этом ничего не смыслю, - отвечал Джино.
- Что правда, то правда, ты действительно ничего не смыслишь! Все мы такие - нет у нас нюха на деньги!
- Зато мы умеем их тратить, - замечала мать.
- Ну уж ты-то, конечно! - говорил отец. - А про меня этого не скажешь. Вот этот костюм я ношу уже семь лет!
- Да, Беппино, это очень заметно. Он весь потертый, поношенный! Пора бы тебе новый купить!
- Еще чего! И не подумаю! И этот вполне сойдет. Только заикнись еще о новом костюме!.. Вот и Джино тоже, - добавлял он, - совсем не мот. Он такой скромный! И запросы у него скромные! А Паола, эта тратит напропалую. У вас у всех деньги так и текут сквозь пальцы, у всех, кроме Джино. Все вы транжиры.
- Джино, - говорил он, - к другим такой щедрый, а для себя ничего ему не надо! Он лучше всех, Джино!
Иногда из Флоренции приезжала Паола - одна, на машине.
- Опять одна? Опять на машине? - ругал ее отец. - Прекрати эти штуки! Это же опасно. А если у тебя в дороге шина спустит? Надо было взять с собой Роберто! Роберто в машинах разбирается. С детства имел страсть. Как сейчас помню, только о машинах и говорил. Ну давай, - прибавлял он, - рассказывай, как там Роберто! Роберто был уже совсем взрослым, учился в университете.
- Очень хорош сын у тебя! Такой покладистый парень, - говорил отец. Только вот за юбками уж слишком бегает. Смотри, как бы не женился!
У Роберто была моторная лодка, и летом со своим другом Пьером Марио они на ней ходили в море. Один раз у них сломался мотор, а море штормило, они еле-еле выбрались.
- Не смей отпускать его в море с этим Пьером Марио! Это опасно! говорил отец Паоле. - Будь с ним построже! А то он тебя совсем не слушает!
- Паола плохо воспитывает детей, - говорил он, просыпаясь по ночам, матери. - Слишком их избаловала - делают, что хотят! Кучу денег тратят! Вот ненасытные !
- Ой, Терсилла! - восклицала Паола, входя в гладильную. - Как я рада тебя видеть!
Терсилла вставала, улыбалась, обнажая десны, расспрашивала Паолу о ее детях - о Лидии, Анне, Робер-то.
Терсилла шила штаны моим сыновьям. Мать все время боялась, что они останутся без штанов.
- Если б не я, ходили бы с голой задницей! - говорила она.
Из боязни, что они будут ходить "с голой задницей", она заставляла Терсиллу шить по пять или шесть пар зараз.
- Зачем столько? - недоумевала я.
- Ну да, - язвила она. - Ты ведь у нас советская! Ты за суровую жизнь! А я хочу, чтобы дети были одеты! И не допущу, чтобы они ходили с голой задницей!
Когда приезжала Паола, мать уходила с ней под ручку болтать и рассматривать витрины под портиками. Она жаловалась Паоле на меня.
- Все молчит, слова из нее не вытянешь! И к тому же коммунистка! Совсем советская стала!
- К счастью, у меня есть мои дети, - говорила она, имея в виду моих детей. - До чего ж они милы! Я их просто обожаю! Все трое мне нравятся, даже не знаю, кого выбрать! Да, к счастью, у меня есть дети, и скучать мне некогда. У Наталии они бы ходили по улице с голой задницей, если б не я - у меня они одеты! Если что, зову Терсиллу!
Старый портной Белом умер. Теперь мать заказывала платья в каком-то магазине под портиками, который назывался "Мария Кристина". А свитера и кофточки покупались у Паризини.
- Это же от Паризини! - говорила она, показывая Паоле только что купленную кофточку, точь-в-точь так же, как о яблоках, которые подавали к столу: - Это же карпандю!
- Послушай, - говорила она Паоле, - пойдем к "Марии Кристине"! Хочу заказать себе шикарный костюм!
- Зачем тебе костюм, - возражала Паола, - у тебя их полным-полно! Ты одеваешься, как швейцарка! Закажи себе лучше элегантное черное пальто и какую-нибудь этакую шляпу, чтобы надевать вечером, когда ты ходишь к Фрэнсис!
Мать заказывала черное пальто. Но потом говорила, что оно тянет в плечах, заставляла Терсиллу его переделывать и все равно не носила.
- Поглядите на эту мадам! - говорила она. - Подарю-ка я его Наталине!
И, как только уезжала Паола, заказывала себе новый костюм, в котором спустя некоторое время появлялась у Миранды.
- Ты что, - говорила Миранда, - сшила себе новый костюм?
И мать отвечала:
- По одежке встречают!
У Паолы в Турине остались подруги; приезжая, она иногда встречалась с ними. И мать ее всегда ревновала.
- Почему ты без Паолы? - спрашивала ее Миранда.