Роберт кричал что есть мочи. Он кричал минут сорок подряд и в результате охрип. Поняв, что помощь не придет на звук, он начал пытаться ощупать пространство. Кругом была такая кромешная тьма, что первое время, когда он проснулся, он не мог понять, где он — все еще спит или умер, и это ад. Потом вкралось подозрение, что его заперли в каком-то подвале: пахло плесенью и прогнившими досками. Он ощупал то, на чем лежал: оказалось, это был матрац с постельным бельем. Даже с одеялом.
— Мерзотная аккуратистка, — сказал он вслух. — Говорить вслух не возбраняется, да, Нина? — крикнул он еще раз.
Звук собственного голоса как будто заглушался и не отскакивал от стен. Рядом с ним не было вертикальных поверхностей, поэтому он решил дойти до ближайшего края этого подземелья. Каждый шаг давался с большим трудом, в такой темноте казалось, что под ногами вот-вот кончится земля. Что-то шуршало. Он наклонился и ощупал пол: он был покрыт клеенкой. У Роберта екнуло сердце.
— Зачем тебе клеенка, Нина? — крикнул он, и темнота снова поглотила его голос. — Собираешься убить меня?
Ему казалось, что если он будет больше говорить, то будет больше ощущать реальность. Эта темнота и неизвестность угнетали его.
На корточках он достиг одной из стен и провел по ней рукой. Снова клеенка. Он вспомнил сериал «Декстер», и по спине пробежали мурашки. Сколько ему еще ждать, когда она объявит свой приговор?
Примерно полчаса ему понадобилось на то, чтобы обойти все помещение по периметру. Кое-где он спотыкался о какие-то инструменты и каждый раз боялся, что это человек. Он ни в чем не мог быть уверен, даже в том, что в подвале не находились другие люди или, еще хуже, мертвые люди.
Он не знал, сколько времени он там находился. Больше всего его страшило то, что про него могли забыть. Он нашел лестницу наверх и начал взбираться по ней. Наткнувшись на запертую железную дверь, он начал молотить по ней руками и кричать. Никто не отзывался. Его основные органы чувств — зрение и слух — были заблокированы этой молчаливой темнотой. Иногда он закрывал глаза и ходил так, все больше ощущая, что нет разницы, идти с открытыми глазами или с закрытыми. Он уже даже поверил, что научился видеть без глаз.
Через несколько часов к нему начали приходить видения. Всполохи красных огней проносились перед взором и взрывались фейерверком где-то под нижними веками. Он наблюдал за ними, представляя, что это салют в его честь. В честь человека, который скоро умрет.
В подвале была такая тишина, что он слышал свои мысли. А иногда он не мог понять, мысли это к нему приходят или он разговаривает вслух сам с собой.
Прошло еще несколько часов, прежде чем он нашел себе дело. Он решил не умирать, а использовать это время для очищения своей души. Он представил себе Карла, своего покойного брата, и тот тут же появился перед ним.
— Привет, Карл, — поздоровался Роберт.
— Привет, Роб, — отозвалась призрачная сущность.
— Как дела?
— Глупо спрашивать такое у мертвого.
— Ты прав. Ты любил меня?
— Больше всего на свете, братишка. Я сожалею, что так произошло.
— Ты не думаешь, что в этом есть виноватые?
— Нет.
— А как же родители, которые постоянно ругались?
— Они не виноваты. Они сделали все, что могли и как могли, все остальное было у меня в руках.
— Я пошел на психологический из-за тебя.
— Я знаю. Я ведь у тебя в голове.
— Да, точно. Но я бросил. Я хотел спасти тебя, а в итоге потерял еще одного близкого человека. — Он продолжал говорить, но Карл уже исчез.
Роберт не до конца понимал, как это работает. Сенсорная депривация? Только не в теплой соленой воде, а в черном кубе. Образ Карла то появлялся и представлялся ему живо, то снова пропадал, когда Роберт чуть больше нужного вглядывался в него. Кроме того, он не начинал фразы сам. Роберт на несколько минут затихал, ожидая, что брат сам начнет разговор, но только убеждался в том, что его голос был творением его собственного внутреннего диалога.
Он попытался представить себе Нину, но не вышло. Ее образ так волновал ее, что он никак не мог расслабиться. Как только он начинал видеть ее голубые глаза, его сердце принималось отстукивать чечетку и глаза растворялись темной дымкой, сливаясь с окружением.
В конце концов он лег на свой матрац, как щенок, которому указали на место, и уснул.
***
— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Эдди, когда они ехали в автобусе.
— То же, что и всегда.
— Ты не думаешь, что копы быстро вычислят тебя, если обнаружат, что детектив Пэл пропал?
— Эдди, я готова умереть. Ты думаешь, я не готова сесть в тюрьму?
— Ты действительно так влюбилась в него?
— Без памяти. Прости меня. Снова. Я считаю минуты до нашей следующей встречи. Как только я потеряю к нему интерес, я убью его. Сейчас он мне нужен для получения эмоций.
— Может, тебе все-таки пора начать пить таблетки?
— Нет, не буду.
Нина не любила находиться в общественных местах из-за Эдди. Она не могла нормально общаться с ним, когда была на людях, ведь никто, кроме нее, не видел его, и ее шепот показался бы людям странным. А ей хватало подозрительных взглядов в свой адрес. Например, сегодня, когда она зашла в супермаркет, в котором бывала только во время своего отпуска, когда отдыхала в загородном домике.
— Какими судьбами? — спросил кассир, чье лицо успело ей запомниться, в отличие от имени.
— Решила выбраться на природу в выходные, хватит работать, — ответила она, вежливо улыбаясь.
Кассир один за другим погрузил в бумажный пакет хлеб, колбасу, сыр, пару пачек замороженных котлет, две бутылки вина, гору влажных салфеток, веревку и скотч.
— Интересный выбор для выходного дня, — прокомментировал он.
Она решила промолчать, потому что не сумела придумать ничего вразумительного.
— Нам ведь не нужны свидетели, — возразил Эдди. — Я считаю опрометчивым держать его именно здесь. Мы никогда не делали ничего подобного.
— Не волнуйся, завтра я поговорю с ними и развею все подозрения.
— А что будет, если ты его убьешь? Что ты будешь делать с телом?
— Не если, а когда. Брошу в океан.
***
Дверь открылась, и Роберт сощурился от хлынувшего в помещение яркого света. На пороге показался женский силуэт.
— Нина? — спросил он.
Она заглянула внутрь и снова прикрыла дверь, оставив его во мраке.
Этих нескольких секунд хватило ему, чтобы сориентироваться в пространстве: он быстро взобрался по лестнице и встал чуть сбоку от нее, чтобы нанести удар, как только она вновь откроется.
Дверь скрипнула, и из проема показался черный предмет.
— Роберт, отойди, — сказала Нина, — сейчас я зайду, и я хочу видеть тебя перед собой. Уйди оттуда.
— А иначе что? — спросил Роберт.
— Иначе я прострелю тебе ногу, — ответила она.
Роберт сдался. Он был уверен, что сможет совладать с Ниной, даже если у нее в руках будет оружие. Незачем было нападать со спины.
— Встань на свет, — приказала она.
Он послушался и вышел из-за двери. От ослепительной яркости в глазах начали скакать блики. Нина отворила дверь и приставила пистолет к его груди.
— А теперь очень медленно спускайся по лестнице.
С трудом передвигаясь, он сделал шаг вниз. Потом еще один.
— Ты правда убьешь меня?
— Может, и не убью, но ранить точно могу. Тебе будет не очень комфортно находиться здесь с огнестрельным ранением.
— Где ты взяла пистолет, Нина? — спросил он, достигнув нижней ступеньки.
Она улыбнулась. Все ясно, это был его пистолет.
В ее правой руке было блюдо. Он успел разглядеть, что на нем — бифштекс и зеленый горошек.
— Возьми у меня еду, — приказала она.
Он повиновался. Ему неожиданно страшно хотелось есть, как будто он просидел здесь несколько дней. Он жадно принялся поглощать ее, все еще находясь у нее на мушке.
Доев, он поставил тарелку на пол.
— Теперь повернись ко мне спиной.
Он снова сделал так, как она ему велела, удивившись своей исполнительности.
— Мы с тобой поговорим, но позже, — сказала она. — Когда я буду понимать, что нахожусь в безопасности.
Тут его пробрало на смех. Сама эта ситуация вдруг показалась ему такой комичной, что он хохотал несколько минут подряд. Она ждала.
— Что смешного? — серьезно спросила она в конце.
— Ты послушай себя, Нина. Когда ты будешь находиться в безопасности. Ты наставила на меня дуло пистолета и чувствуешь себя незащищенной?
Что-то зашуршало. Свободной рукой Нина достала какой-то пакет, в котором была салфетка. Роберт почувствовал едкий запах и снова оказался в темноте.
***
Он проснулся привязанным к стулу. Руки были отведены назад и накрепко перемотаны скотчем. Во рту все еще был привкус съеденного горошка. Нина сидела на стуле напротив него в полумраке, дверь наверх была по-прежнему открыта и впускала кусочек света. Он пытался разглядеть, что находилось за ней.
— Даже не пытайся кричать, все равно тебя никто не услышит. Мы находимся около озера, в пятидесяти километрах от ближайших соседей. Это мой дом, и если ты будешь хорошо себя вести, когда-нибудь я проведу тебе экскурсию по нему.
— Зачем я здесь?
— Во-первых, ты знаешь о том, что я убила Ника Кейва. В мои планы не входило попадать в тюрьму. Во-вторых, ты мне нравишься.
— Ты так поступаешь со всеми, кто тебе нравится?
— Так — только с тобой. Мне помогал Эдди. Плюс недюжинная удача.
— Эдди, который умер?
— Эдди, который живет во мне. Он не умер. Но я вижу его, и он помогает мне мириться с собой. Что-то пошло не так, Роберт. В моем сознании. Когда-то давно мне требовался психотерапевт. Когда-то, когда еще можно было что-то исправить.
— Ты и сейчас можешь все исправить. Отпусти меня, и я помогу тебе.
— Нет, Роберт. Я не могу этого сделать, как же ты не понимаешь! Я влюбилась в тебя, как девчонка, и пока я чувствую это, я живу. Ты мне нужен для того, чтобы я жила. У меня давно нет никаких эмоций, кроме этой. Я не чувствую боли, я не чувствую радости.
— Думаю, Нина, все началось в детстве. Та собака — первый звоночек. Это началось задолго до того, как ты узнала что такое любовь.
— Откуда тебе знать?
— Ты психопатка, и скорее всего, ты такой родилась.
— Нет, я сама себя сделала такой!
Нина разозлилась и пнула тарелку, стоявшую на полу. Та разбилась. Роберт вздрогнул. Она едва заметно сделала свой коронный жест, и ее лицо преобразилось, как будто она надела маску.
— Я спокойна, — сказала она едва слышно и принялась собирать осколки.
— Как долго я буду здесь находиться?
— Пока я не начну в тебе разочаровываться. В твоих интересах поддерживать во мне симпатию к своей персоне.
— А дальше?
— А дальше — один выход.
Она начала подниматься по лестнице.
— Нет, не уходи!
— Почему?
— Я не хочу сидеть в темноте! Я схожу здесь с ума.
— Явно не больше, чем я, да?
Она закрыла за собой дверь, оставив Роберта один на один со своими видениями.