‒ Ты смелая женщина. Бог свидетель, встречаться с Сейджем ‒ задача не из легких, ‒ с сильным южным акцентом бормочет она мне в волосы.
****
Кэтч
‒ Эй, я все еще тут. Теперь отпусти ее, ‒ говорю я, оттаскивая маму от Макс.
Мама поворачивается и, наконец, обнимает меня.
‒ Ну, мне все равно нужно покормить Дакоту. Вы двое отправляйтесь внутрь и чувствуйте себя, как дома, ‒ произносит она, проносясь мимо.
‒ Дакота? ‒ спрашивает Макс.
Я беру ее за руку и тяну к двери.
‒ Мамин американский пейнтхорс. Ты можешь пойти к нему попозже. Давай, я покажу тебе дом.
Он в точности такой же, каким был полгода назад, когда я приезжал сюда в прошлый раз. Мы проходим прихожую с лавочкой, высокими шкафами, раковиной и грязными ботинками. Я тяну ее в кухню со столовой, где кремовые стены, затертые сковородки для мяса, ржавые металлические барные стулья, старые бытовые приборы и белые занавески.
Я скрещиваю руки на груди, глядя, как она подходит к барной стойке, пробегает пальцами по сковородкам. Она замирает на мгновение, впитывая обстановку, потом поворачивается и нахально мне ухмыляется.
‒ Неплохо, ‒ пожимает она плечами. Я хмурюсь. Пусть дом небольшой, но уютный и всегда был для меня святыней. Я вижу, что ей тут нравится, и почему-то это важно для меня.
‒ Полная хрень, ‒ отвечаю я. Знаю, что она пытается вывести меня из себя. Ее глаза расширяются, но я просто игнорирую это, кивая в сторону гостиной.
В этой просторной комнате угловой камин, темно-коричневая кожаная мебель, занавески в деревенском стиле, семейные фотографии на стенах и декоративные столики. Старое покрывало, связанное еще мамой, сложено и обернуто вокруг подлокотника дивана. Макс касается его пальцами, глядя на фотографии около лампы на столике.
‒ Это твой отец? ‒ спрашивает она, указывая на семейную фотографию. Я киваю, но не продолжаю. Он умер почти пять лет назад, но я не хочу говорить об этом. Вернее, никогда не говорю об этом.
Я показываю ей остальную часть дома, в том числе кабинет, спальни и ванную наверху. Заметив, что только одна из спален помечена как гостевая, она разворачивается и упирает руки в бедра.
Я говорю первый, пока она не успела начать жаловаться.
‒ Мы не будем спать в этом доме. Ночевать будем в амбаре.
Она хмурит свои милые брови.
‒ Амбар?
‒ Там над конюшней гостевая часть с двумя спальнями, ‒ отвечаю я. Она складывает губки в немую букву «О», заставив мой мозг подумать обо всех непристойных вещах, которые я хочу с ними сделать.
‒ Дети, спускайтесь сюда, ‒ зовет нас мама снизу.
Я беру Макс за руку и веду ее вниз по лестнице. Мама ждет нас внизу и улыбается.
Боже, Макс уже начинает ей нравиться. Я вижу это по глазам. Наверное, это стало моей худшей идеей.
‒ Что хотите на ужин? Готовить нужно сейчас, потому что сегодня мы с девочками собираемся сыграть в Покено[1], и я не собираюсь его пропускать. Может быть, вам стоило позвонить, тогда бы я все отменила. Я нагибаюсь к Макс.
‒ Не-а, ничего бы она не отменила, ‒ шепчу я ей достаточно громко, чтобы и маме было слышно. ‒ И мне кажется, они не могут играть всю ночь. Обычно она приползает домой в стельку пьяная.
Мамина рука взлетает в воздух и опускается на мой затылок.
‒ Неправда, Сейдж! Чтоб ты знал, мы очень серьезно относимся к Покено. А теперь пойдемте на кухню.
Мы идем за ней на кухню и садимся у барной стойки, а она вытаскивает из морозилки пластиковые контейнеры и начинает размораживать их содержимое. Ее знаменитый овощной суп на говядине. Она знает, что это мой любимый, так что не удивительно, что у нее есть запас. Я редко оповещаю звонком о своем приезде.
Она рассказывает о том, что происходит в городе, и сообщает новости об университетской жизни сестры. Когда она упоминает Сару, Макс стискивает мою коленку. Тогда я понимаю, сколь мало я делился с ней своей личной жизнью.
Становится немного неловко, когда мама спрашивает Макс о родителях. Услышав, что она росла в приемных семьях, и еще пару подробностей, мама приглашает ее в гости на все праздники, отмеченные в американском календаре. Когда Макс вежливо принимает приглашение, я думаю, что, возможно, она милая и веселая рядом с очень страшной Грейси Кармайкл. Но, наблюдая за ней, мне кажется, ей и правда нравится мысль провести тут праздники.
И должен признать, какая-то часть меня тоже оценила эту идею.
После еды Макс помогает маме с посудой. А я, откинувшись на спинку, наблюдаю за ними, как они смеются и прибирают на кухне, и не могу не заметить, как прекрасно она сюда вписывается. Как прекрасно она вписывается в этот дом. Она даже надела один из маминых фартуков. Меня это так потрясло, что мне срочно нужно выйти подышать.
Макс не должна вписываться в мою жизнь. Она не должна вызывать во мне чувства, которые я испытывал при моих последних серьезных отношениях, сразу после выпуска из старшей школы. Есть в ней что-то особенное, и, Бог свидетель, она заслуживает лучшего. А не убийцу.
Сидя на качелях на веранде, я провожу рукой по лицу. Чем скорее я доберусь до Снитча и разберусь с этим делом, тем лучше. Как будто подслушав мои мысли, тренькает мой сотовый. Я отправил ему свой новый номер, как только взял себе новый телефон перед отъездом из Роанока.
Снитч: «Я задержусь дольше, чем думал. Заляг на дно где-нибудь в безопасном месте еще на пару дней. Я напишу, когда узнаю больше».
‒ Черт, ‒ бормочу я.
Меньше всего я сейчас хочу задержаться здесь подольше. Никто не знает об этом месте, кроме меня. Но учитывая кучу убийц на нашем хвосте, лишь вопрос времени, когда нас найдут. И в этот момент мне нельзя находиться здесь.
‒ Все в порядке?
Я поднимаю голову и вижу, как ко мне подходит Макс. Она не останавливается, пока наши колени не соприкасаются. Я слишком задумался и не услышал, как она вышла через черный вход.
Я осматриваюсь и замечаю маму неподалеку от крыльца.
‒ Да, поговорим об этом позже.
Она кивает.
‒ Пойду за сумками.
‒ Ну, милая, найдешь нас в сарае. Там я покажу тебе, как дойти до комнат для гостей, ‒ говорит мама. ‒ Сейдж, я хочу показать тебе кое-что. Идем со мной? Для виду, а может и для собственного удовольствия, я встаю и легонько целую Макс в лоб. Она стискивает мою руку и бросает на меня взгляд из-под густых ресниц, потом отворачивается и спускается по ступенькам.
Я иду за мамой к сараю, потом в конюшню. На миг мы останавливаемся, чтобы поздороваться с Дакотой. Это красивый конь с белой мордой и черной спиной, будто обрызганный белой краской. Нежный зверь. Единственный, оставленный мамой после несчастного случая.
Прежде чем она успеет перейти к тому, что хотела показать, я решаюсь попросить у нее машину.
‒ Мне нужна папина машина, ‒ говорю я, не собираясь ходить вокруг да около. ‒ И я бы оценил, если бы ты смогла не задавать вопросов.
Она наклоняет голову, изучающе глядя на меня.