Я вытаскиваю первые попавшиеся под руку джинсы и футболку и бегом в дом, прямо через заднюю дверь, даже не постучав. Кэтч сидит у стола, а Грейси стоит у плиты и готовит. Я не могу дышать, подкатывает паническая атака. Оба поворачиваются ко мне с круглыми глазами. Наверняка они думают, что я совсем чокнулась.
‒ Мне нужно пострелять. Прошу, скажите, что мы достаточно далеко и можно пострелять, ‒ выдаю я.
‒ Макс, дорогая, ты в порядке? ‒ Грейси кладет ложку, которой мешала еду.
‒ В порядке, просто мне надо. Черт, я не знаю, ‒ бормочу я, и звучит это как полное безумие.
Кэтч встает и идет ко мне.
‒ Ага, мне все равно надо съездить до границы нашей территории за машиной.
Добравшись до джипа, Кэтч открывает для меня дверь.
‒ Пойду принесу пистолет. Он у тебя в сумке?
Я киваю.
Я хочу поддерживать дистанцию между нами, и одновременно почему-то хочу противоположного. Происходящее со мной приводит к тому, что здравый смысл можно выкинуть в окно. Он возбуждает меня, и мне нравится, как от одной мысли о нем у меня щекочет в животе. Рядом с ним я чувствую себя как будто под прицелом.
Когда он садится за руль, я накручиваю волосы как сумасшедшая. Даже слышно, как волоски рвутся от напряжения.
Кэтч хватает меня за запястье.
‒ Иисусе, Макс. Что за хрень с тобой творится?
Я вырываю запястье и продолжаю терзать ни в чем не повинные волосы.
‒ Лихорадка, ‒ отвечаю я, и это не так уж далеко от правды.
Мы выезжаем, объезжаем огороженную часть пастбища и поднимаемся на холм. С другой стороны старый сарай. Кэтч останавливается у широких двойных ворот и выходит. Я делаю то же самое и иду за ним. За сараем территория, обустроенная для стрельбы. Пара соломенных лошадей со старыми ржавыми консервными банками и другими предметами в качестве мишеней.
Кэтч подает мне защитные очки и затычки для ушей. Мы молча стреляем. Я промахиваюсь дважды, он ни разу. Ну конечно, он же убийца. Он не умеет бить мимо цели. Почувствовав, как стресс и напряжение отпускает, я объявляю конец и начинаю идти обратно к джипу.
‒ Макс, ‒ говорит Кэтч и протягивает мне ключи. ‒ Джип остается тут. Когда я выеду из сарая, тебе нужно будет заехать внутрь.
Я киваю и разворачиваюсь к джипу.
Он отпирает висячий замок на деревянных двойных дверях и распахивает их настежь. Пару секунд спустя я слышу, как заводится мотор, и вижу, как полночно-синий мустанг выкатывается из сарая. Это старая, отреставрированная классика, но я не сильна в машинах, поэтому не знаю, какого он года.
Не успеваю я выйти из джипа, как Кэтч распахивает передо мной дверь. Он блокирует дверь, захлопывает ее и предлагает мне помочь ему накрыть джип черным материалом.
‒ И кому принадлежит этот красавец? ‒ спрашиваю я, приближаясь к машине.
‒ Один особенный человек оставил его мне, ‒ отвечает он.
Я знаю, что раньше это была машина его отца, но не напоминаю об этом. Может быть, однажды он захочет рассказать мне о нем, но до тех пор я буду притворяться, что не знаю.
‒ Ее зовут Мэрилин, это Форд Мустанг шестьдесят девятого года.
‒ А зачем нам менять машину? Не то чтобы мне не нравилась Мэрилин, она прекрасна, но мне просто любопытно.
Счастливое выражение испаряется с его лица, и теперь я чувствую себя последней гадиной, что задала этот вопрос.
‒ Вчера утром мне позвонил Снитч. Он велел мне избавиться от джипа. За нами гнались, я и сам знаю, что так следует поступить.
Я киваю.
‒ Мы уезжаем?
‒ Нет, мы останемся еще на одну ночь. Уезжаем завтра утром.
Вернувшись в дом, Кэтч предлагает мне поесть, но я отказываюсь. Мне нужно побыть одной. Нужно закопаться поглубже в документы из компьютера Джеймса, а ему нужно провести больше времени рядом с Грейси. Я рассказываю Кэтчу о своих планах, и он кивает, показывая, что понимает меня.
А еще мне кажется, что я вряд ли выдержу рядом с Грейси. Она чудесная, и уезжать, зная, что возможно никогда ее больше не увижу, просто отстой. Так что я лучше спрячусь.
****
Через пару часов Кэтч входит с полными руками чего-то, похожего на женскую одежду. Он бросает ее на диван и протягивает конверт, на котором стоит мое имя.
‒ Это одежда Сары. Мама собиралась занести ее в комиссионный магазин, но, раз уж тебе нужна какая-то одежда, она захотела, чтобы ты перед этим просмотрела ее. Я ей сказал, что мы уезжаем завтра, и она написала тебе письмо, но не хотела, чтобы ты открывала его до того, как тебе действительно это понадобится. Что бы это ни значило, ‒ говорит он.
Я смотрю на конверт.
‒ Честно, я не совсем понимаю, что это может значить.
Он вздыхает.
‒ В любом случае, ты что-нибудь выяснила?
Я сижу на полу, а бумаги разложены в порядке вполне для меня понятном.
‒ Все плохо, Кэтч, ‒ говорю я, смотря ему прямо в глаза.
Он подходит к дивану и садится позади меня.
‒ Вот документы, копии чеков, квитанции, банковские выписки, ‒ я беру одну из выписок. ‒ «Фиддл» не имеет ничего общего с этим банком. Я никогда не слышала о нем.
Он берет лист бумаги и просматривает его.
‒ Да, я тоже ничего о нем не слышал.
‒ Этот чек выписан на имя какой-то компании, которая производит оружие. Я знаю об этом только потому, что «Фиддл» контролирует их для нашего правительства.
Я беру другой лист.
‒ Вот еще, это документ на отправку грузов. Заказанное оружие не доставляется сюда, оно идет за рубеж в террористические государства.