‒ Нет. Скорее они снабжают оружием террористические группировки.
‒ Макс, это справедливое предположение, но...
‒ Нет, я действительно уверена в этом, но один вопрос: зачем? Зачем они это делают? Деньги, которые «Фиддл» получает от этого, не идут целиком на оружие, которое они отправляют. И зачем Джеймсу Келли и «Фиддл» вообще делать что-то настолько глупое?
Кэтч откидывается на диване и трет глаза ладонями.
‒ Я не знаю, Макс. Надеюсь, эти бумаги ответят на твои вопросы. В любом случае, нам обоим надо поспать. Завтра рано вставать. Убедись, что твои вещи уже сложены, чтобы завтра утром мы могли просто загрузить их в машину.
Мой мозг уже взрывается, так что я собираю все бумаги и засовываю их глубоко в сумку. Затем, пока Кэтч в душе, я разглядываю одежду. Я собираю сумки и ложусь спать прежде, чем он выходит из ванной.
ГЛАВА 12
Кэтч
Звонок телефона выдергивает меня из безмятежного сна. Думая о Макс и словах, что она сказала на пастбище, я не могу успокоиться. Она ведет себя так, будто ее полностью устраивает, что эта ночь была первой и последней, но я точно знаю, что чувствует она другое.
Вчера, оставив ее одну, я провел большую часть ночи в мыслях о ней. Обо всем: от ее улыбки до манеры держать оружие. Как она сжимает кулаки, когда хочет мне врезать, и как она прекрасно нашла общий язык с мамой.
А еще секс. Выносящий мозг, эмоционально невозможный, и каждый раз, когда я думаю о нем, мой дружок реагирует незамедлительно. Вот какой это секс.
Я хочу ее. Я хочу ее в своей постели. Может, я бы сумел лучше спать, будь она рядом.
Плохая идея, старик. Будь она рядом, о сне ты бы думал в последнюю очередь.
Не знаю, что она хотела услышать от меня сегодня, но точно не об этом. Я не хочу, чтоб это стало интрижкой на одну ночь. И я почти собрался сказать ей... Черт, не знаю, потому что я и сам еще не совсем понимаю, что чувствую. Но я точно знаю, что мне нужно еще. Одной ночи не достаточно, и я начинаю думать, что мне никогда не будет достаточно. Хотя я и не знал, что ответить на ее слова.
Я хватаю телефон с тумбочки.
‒ Алло? ‒ шепчу я.
‒ Кэтч, старик, вам с девчонкой нужно срочно убираться к чертям из Лукаут Маунтин.
Тревога в его голосе стряхивает с меня остатки сна. А еще я не говорил Снитчу, где мы прячемся.
‒ Я не знаю, что ты делаешь в Лукаут, но тебя нашли. Быстро уезжай. Ты избавился от джипа?
‒ Да, его нет, спрятан. Они его никогда не найдут, ‒ отвечаю я, быстро натягивая джинсы.
‒ Хорошо, а теперь беги. Я буду держать тебя в курсе.
Снитч бросает трубку, а я натягиваю футболку. Подобрав обувь и носки, я иду будить Макс.
Я вижу ее голые плечи и понимаю, что под покрывалом она спит голышом. Она лежит на животе, волосы раскиданы по подушке, руки спрятаны под грудью.
Я прикасаюсь к гладкой коже ее плеча, и она вздрагивает.
‒ Макс, детка, нам нужно ехать.
‒ Еще пять минут, ‒ бормочет она, кладя мою руку себе на спину. Я расправляю пальцы на ее мягкой теплой коже. Она со вздохом расслабляется.
У меня перехватывает дыхание, а член в джинсах напрягается.
Черт, эта девушка хочет моей смерти.
Нехотя я убираю руку, помня, что времени нет.
‒ Нет, Макс, нам нужно ехать и сейчас же. Снитч звонил.
После этих слов она перекатывается и садится ровно. Я сажусь на край кровати и начинаю натягивать носки и ботинки.
‒ Что такое? ‒ спрашивает она.
Я поворачиваюсь к ней. Она сидит с одеялом вокруг талии. Ее прекрасная грудь вся напоказ. Два прекрасных розовых соска смотрят прямо на меня.
Какого черта? Ага, точно, она хочет моей смерти.
‒ Эм, Макс, ‒ бормочу я.
Я стараюсь не смотреть, но не могу отвести взгляд от идеальных розовых сосков.
Она опускает взгляд на голую грудь.
‒ Не прикидывайся, словно ты впервые их видишь. А теперь рассказывай, что происходит.
Я поворачиваюсь к ней спиной, потому что она как будто не знает, насколько сильно сводит меня с ума.
‒ Они знают, что мы в Лукаут Маунтин. Мы должны убираться отсюда сейчас же. Макс, моя мама...
Зря мы сюда приехали. Они нас слишком упорно преследуют. Не надо было рисковать мамой.
Она выпрыгивает из кровати и торопится к своей сумке. Я смотрю в потолок, потому что знаю, что не смогу контролировать себя, если увижу, как она бегает по комнате голышом.
‒ Мне нужно пару минут.
Она вытаскивает одежду и застегивает сумку.
‒ Вот, забирай. Встретимся на улице.
Я хватаю сумки и выхожу из комнаты, чтобы она могла одеться. Все сумки, что у нас есть, я спускаю вниз за один раз. Еще только два часа утра, поэтому очень темно. Я кидаю сумки в багажник, а сумочку Макс на пассажирское сиденье. Спортивная сумка с жилетом и оружием отправляется на заднее сиденье, а пистолет Макс ‒ в боковой карман ее сумочки.
Верная своему слову, Макс слетает вниз через две минуты. Пассажирская дверь уже открыта, так что она проскальзывает внутрь и закрывает тяжелую дверь как можно тише. Я подбегаю к черному входу и просовываю под дверь записку. Не могу уехать, не сообщив маме, что у нас все хорошо.
‒ Думаешь, с ней все будет хорошо? ‒ спрашивает Макс, когда я отъезжаю от дома.
‒ Да, с ней все будет нормально. Снитч сказал, им известно, что мы в Лукаут Маунтин. Если бы они знали, где именно, он бы мне сказал.