6 лет назад…
«Лаклан. Рада тебя видеть. Неужели уже летние каникулы?»
— Нет, — простонала я и положила ладонь себе на лоб. — Я похожа на дуру.
Делаю глубокий вдох и пробую еще раз.
«О, привет, Лаклан. Как ты? Я совершенно забыла, что ты возвращаешься домой».
В течение часа я практиковала свою реакцию и те слова, которые я бы сказала Лаклану. Я лежала в домике на дереве, уставившись в ясное, темное небо. Здесь я могла свободно проговорить свои слова, не смущаясь.
Лана сказала, чтобы я попрактиковалась в том, что буду говорить Лаклану. Вчера, она сидела со мной в моей комнате, говоря мне, что делает это постоянно, ведь она всегда нервничала перед знакомством с кем-то новым. Она клялась, что это поможет. Но эта техника на меня не действовала. Я даже близко не подошла к тому, чтобы взять под контроль свой дрожащий голос.
Опять наступило это время. Лето. Когда Лаклан возвращается домой из колледжа и все в моей жизни возвращается на свои места.
Он уехал туда в прошлом году. Я помню ночь перед его отъездом, которую провела сидя в домике на дереве, зная, что все изменится. Прорыв. Он собирался перерасти меня. Конечно, он собирался. Какой 18-летний парень захотел бы продолжать общаться с 13-летней девчонкой?
Я сказала ему, что хотела бы поехать с ним. Он только вздохнул и, дернув меня за косу, сказал: — Ты не можешь, ребенок. Ты должна остаться здесь и повзрослеть, стать мудрее и умнее.
— Мне тринадцать, — ответила я. — Я уже старше, мудрее и умнее.
Он рассмеялся. — Ладно. Что ж, ты должна окончить школу. Тогда ты сможешь уехать куда захочешь.
— Не говори так.
— Если бы ты могла уехать куда угодно … куда угодно в мире, то куда бы отправилась?
Так далеко я еще не заглядывала. Я мечтала о разных местах, но никогда не думала, что эти мечты когда-нибудь станут реальностью. — Я… я не знаю.
— Не знаю? Что значит, я не знаю? — он вытянул руки перед собой. — Будь предприимчива, ребенок! Когда ты туда доберешься, то сможешь делать все, что захочешь!
У Лаклана выходило все так просто. Легко. Словно пошаговый план.
— Буду, — пообещала я. — Ты же будешь все рассказывать мне о колледже, да?
Его руки опустились. Он ухмыльнулся так, как будто я сказала что-то смешное. Мне хотелось спросить, чего такого смешного я произнесла. Хотелось наклониться вперед и сказать: «Скажи мне, что заставило тебя смеяться. Я хочу знать, в чем суть шутки».
Но я этого не сделала.
— Не все, но большую часть, — ответил он.
— Я буду скучать по тебе, — прошептала я.
Лаклан улыбнулся мне, прежде чем встать и уйти.
— Я буду тоже скучать, ребенок.
Я отвожу взгляд.
— Выше голову. Все еще будем видеться летом. Хорошо?
Он был моим счастьем. И мое счастье оставляло меня, уезжая на 2,100 миль, в поисках своего собственного счастья. Как я могла быть в порядке?
На следующий день он уехал, а мне нужно было понять, что делать с этой огромной зияющей дырой в моей жизни. Он будет поддерживать связь короткими, дружескими электронными письмами. Каждый раз, видя новое сообщение от него, мое сердце дико трепетало в груди, и я нажимала на сообщение, не ожидая много. Лаклан был моим источником жизни, и те сообщения поддерживали меня.
Я читала сообщения столько раз, что смогла их запомнить. Я читала их Лане, а она сидела на моей кровати, улыбаясь и качая головой мне так, как если бы я сошла с ума. Ее визиты в мой дом становились все чаще и чаще. Мы стали поддерживать связь, которая стала неразрушимой. Стали близки настолько, что могли затеять драку, как сестры, и пару секунд спустя перейти к другой теме, как если бы ничего не произошло.
И именно так я провела первый год его отсутствия. Но сейчас был август. Он был дома. Я не знаю, насколько он задержится, но единственное, что было важно — это то, что он был здесь.
Наконец-то.
Я сделала глубокий вдох и пыталась сосредоточиться на своих словах:
«Я буду занята этим летом, Лаклан. У меня не будет возможности часто видеться с тобой».
— Нет, нет, нет, — произношу я и потираю лицо руками. — Все неправильно. Он узнает, что я лгу.
Дерево громко скрипит, и пару секунд спустя я слышу:
— Ты разговариваешь с кем-то?
Я принимаю сидячее положение и наблюдаю, как Лаклан поднимается в домик на дереве. Мое смущение исчезает и, при виде него, на смену приходит счастье. Он так сильно вырос, что ему приходится пригнуться, чтобы не зацепить ветки, когда он подходит ко мне.
Каждый год я подмечаю что-то в нем. В десять, я думала, что он милый. Писала его имя на страницах. Снова и снова. Иногда наши имена были обведены в сердечки. Иногда было только его имя. В одиннадцать мне хотелось его поцеловать. Не знаю почему. У меня просто возникло желание прижаться своими губами к его голове. В двенадцать были его волосы. Они всегда выглядели неряшливо, и мне хотелось прикоснуться к ним, чтобы узнать, мягкие они или нет. В тринадцать я пыталась запомнить, как он улыбается. И сейчас, в четырнадцать, я замечала все в нем. Плечи. Руки. Кисти.
Все.
Я отбрасываю свои мысли. — Я просто … говорю сама с собой.
— Звучит разумно.
Мои щеки стали краснее свеклы.
— Я уезжаю учиться, а ты сходишь с ума по мне? — дразнит Лаклан.
— Ха, ха.
Он садиться напротив меня и вздыхает. — Не могу поверить, что ты все еще приходишь сюда.
Я похлопываю по деревянным доскам под собой. — Я же говорила, что буду им пользоваться.
— Да. Ты не лгала.
Мы сидели в полной тишине. Он смотрел на небо, а я смотрела на него. Его голова начала поворачиваться, и я отвела взгляд прежде, чем он меня подловил.
— Как провела лето? — спросил он.
Я пожала плечами и напомнила себе, что нужно отвечать небрежно. — Хорошо.
— Болталась с Ланой?
— Да.
— Я когда-нибудь с ней встречусь?
— Конечно, — я прислоняюсь к перилам, устраиваясь поудобней. — Сразу же, как только ей хватит храбрости прийти сюда со мной.
— И это будет? — его вопрос повис в воздухе.
— Никогда, — отвечаю прямо.
— Это ее пугает?
— Это ее пугает, — подтвердила я.
— Ты рассказывала какие-то ужасные глупости обо мне? — спросил Лаклан, дразня.
— Только худшее, — отвечаю я, не пропуская удар. — Я рассказала ей обо всех тех разах, когда я приходила сюда увидеться с тобой, а тебя здесь не было.
Я больше не могла сдерживать горечь.
Лаклан удивленно посмотрел на меня. Я тоже была потрясена собственной вспышкой.
— Ты уверена, что в порядке? — сказал он с беспокойством.
— Да.
Лаклан скосил глаза, когда наклонил голову в сторону.
— Что-то не так.
— Все в порядке, — поклялась я.
Лаклан не хотел оставлять эту тему. — Ты ведешь себя не как обычно, не веселая.
— Честно, — медленно произношу я. — Я в порядке.
Лаклан громко выдохнул и осмотрелся. Это было неловко.
Я была не в порядке, у меня не было все хорошо или замечательно. Я была … ничем. Но, как я могла сказать такое Лаклану? Я едва могла себе признаться в этом. Лана говорит, что это все возраст. Она говорит, что все подростки проходят через это. Я спросила ее, а почему она через это не проходит, на что она пожала плечами и спросила, что я чувствую. Я ответила, что минута — и я могу быть такой счастливой, чувствовать, что могу сделать все в этом мире и внезапно, непонятно как, я могу быть полностью сломлена. Тогда я становлюсь капризной и такой грустной, как будто не могу дышать. Она беспомощно уставилась на меня. Я спросила ее, чувствовала ли она себя так когда-нибудь. Она уставилась в пол и сказала: «Я бываю грустной, но счастливой — никогда».
— Итаааак…, — тянет Лаклан. Я быстро трясу головой, отгоняя воспоминания. — Есть новые истории, которые ты готова мне рассказать? Что-нибудь должно назревать у тебя в голове.
Улыбнулась с облегчением, когда он сменил тему. Новые истории были каждый день. Когда мое воображение дает себе волю, я сажусь за свой стол и пишу до тех пор, пока рука не начнет болеть.
— Я все еще пишу истории. Но не думаю, что это к чему-нибудь приведет.
— Ты позволишь прочитать мне одну из них?
Я покраснела. — Нет.
Я знала, о чем были мои истории. Любовные письма к Лаклану. В каждой истории именно он был музой для героя. Когда я писала, когда представляла, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди из-за правдоподобности.
— Почему нет? — спрашивает он.
Я пожала плечами и стерла грязь, которой были покрыты половицы. — Это просто истории.
— Просто истории, — повторяет он.
— Я бы рассказала тебе, — сказала я в порыве, — но ты, вероятно, слишком стар для них.
— Я? Стар? Вернись к реальности. Я никогда не буду слишком стар для твоих историй.
Мой пульс ускорился, стоило мне переиграть его слова. Надеюсь, он имел в виду то, что говорил. — Ты уверен? — спросила я. — Потому что …
— Серьезно. Я хочу услышать хотя бы одну.
Я расслабилась, посмотрела вверх на бескрайнее небо и закрыла глаза. Снова, Лаклан увлекал меня в небольшой мир грез. Я могла жить там вечно. И кто смог бы винить меня? Воображение — это лучшее место, где можно быть.
Мои плечи расслабились, и все те комки нервов, казалось, исчезли, пока я говорила.
Я рассказала ему мою историю. Был конец света, и только несколько человек осталось на Земле. Но они были не одни. Была еще одна группа людей, которые называли себя Восьмерками. Они выглядели как люди, но на самом деле были монстрами, посланными уничтожить человечество. Эти пятеро, оставшиеся в живых, должны были объединиться, чтобы выжить.
Я рассказывала до тех пор, пока мой голос не погрубел, пока мой пульс не стал ускоренно биться от волнения. Пока история не была рассказана от начала до конца.
Лаклан присвистнул. — Хорошая.
Тревожась, я наклонилась ближе. — Ты так думаешь?
— Я думаю, что ты и сама знаешь, что она хорошая.
Я улыбнулась так широко, что мои щеки начали болеть. Я могла часами балдеть от его похвалы, но мне хотелось узнать, как он.
— Как у тебя дела?
Лаклан прислонился к деревянным перилам и скрестил руки. Я перевела взгляд на его руки. В сравнении с моими маленькими ручками, его длинные пальцы были крупными. Бабочки затрепетали у меня в животе. Я перевела взгляд на его лицо.
— Сейчас летные каникулы и мне не нужно учиться часами, так что у меня все действительно очень хорошо.
Я нахмурилась. — Тебе не нравится колледж?
— Мне нравится колледж.
— Звучит так, словно это не так.
— Мне нравится, — начал он медленно, — но есть вещи, которые мне нравятся больше.
Он бросил мне коварную улыбку.
Я была достаточно взрослой, чтобы понять, что он говорил о девушках, и это было хвастовством с его стороны. Появилось ощущение, словно кто-то ударил меня в грудь.
Я прикусила нижнюю губу и уставилась на теннисные туфли. Был один вопрос, который я ужасно хотела задать. Я нервничала, смотря на него.
— У тебя есть девушка?
Я была горда собой. Мой голос не дрогнул и мои щеки не покраснели… пока.
— Прямо сейчас? Нет. Но, у меня было несколько.
— Я помню… Лаура Кляйн, — я сгримасничала, изображая рвотные позывы.
Он ухмыльнулся. — С чего такое любопытство? Ты попалась на всю эту парни-девушки подростковую чушь?
Я наклонила голову. — Подростковая чушь?
— Ну, знаешь …, — он помахал руками в воздухе, — Держание за руки и прочая ерунда.
— Не знаю… Думаю, да.
— И кто парень?
«Я смотрю на него», — подумала я.
— Есть один парень, — ответила уклончиво.
— Ах… он парень. Не мальчик. Должно быть, старше… сколько, пятнадцать? — дразнит он.
Я сузила глаза. — Намного старше пятнадцати.
Он нахмурился. — Ребенок, любой, кто старше пятнадцати — слишком стар для тебя.
— Нет, вовсе нет.
— Вообще-то, да, — спорил он.
Я взяла листик, лежащий передо мной, и покрутила его. Он не знал, как было лучше для меня. Никто не знал, кроме меня.
— Могу я дать тебе совет?
Я подняла на него глаза и сказала неохотно. — Попробуй.
— Любой парень твоего возраста — придурок. Не доверяй им.
— А что насчет твоего возраста?
Он бросил мне ухмылку, которая заставила меня резко вздохнуть.
— Мы все еще придурки. Фактически, ты не можешь доверять никому из нас. И все эти глупости с поцелуями? — он покачал головой. — Тоже этого не делай.
Я сузила глаза. — И что же мне делать?
— Пиши письма или обменивайся рукопожатиями.
— Обмениваться рукопожатиями? — спросила я, скептически.
— Да. Это все, что тебе нужно.
Я нахмурилась и не произнесла ни слова. Не знала, чего хочу, но в одном была уверена. Его руку я пожимать не хотела. Я посмотрела на Лаклана и поймала его на том, что он уставился на меня. Его брови были сведены, и я была слишком напугана, чтобы спросить, о чем он думает, слишком боялась, что он даст мне еще один «совет от парня».
Я быстро проговорила. — Который час?
Он на секунду дольше задержал на мне взгляд и схватил телефон. — 2:15.
— Утра?
— Нет, обеда. У солнца не было желания просыпаться сегодня.
Я слегка пнула его ногой, встала и отряхнула сзади свои шорты от грязи. — Мне нужно идти домой.
Уходить не хотелось. Казалось, что Лаклан только что поднялся по лестнице, а наше время уже вышло.
— Долго ты пробудешь дома? — спросила я.
— Неделю. Потом я должен буду вернуться в колледж.
Я уставилась на половицы. Неделя и близко не стояла с тем временем, которое я хотела с ним провести. Но я буду брать то, что дают.
Лаклан встал. — Что-то не так?
— Ничего.
Лаклан выпрямился и подошел ко мне. Он похлопал меня по голове. Моя челюсть сжалась от этого братского жеста.
— Вся та чушь, что я говорил о парнях… ты же знаешь, что я просто присматриваю за тобой, да?
— Знаю, спасибо, — пробормотала я, после чего вынырнула из-под его руки.
Мне не хотелось, чтобы он меня предупреждал. Я не была его маленькой сестрой. И если я могла увидеть это, то почему он не мог?
— Я здесь на неделю, — крикнул он. Я остановилась. — И я привез для тебя пару фейерверков. Знаю, что пропустил твой день рождения, но подумал, что мы все равно можем их запустить.
Это звучало как задабривание.
Прежде чем спуститься по лестнице, я ему улыбнулась. — Звучит замечательно.
— Ты уверена, что в порядке? — спросил Лаклан.
Прежде чем запрыгнуть в седло, я оглянулась, чтобы увидеть его. Он наблюдал за мной с беспокойством, которое читалось на его лице. Всего мгновение я нежилась в лучах этой заботы. Даже несмотря на то, что его не было так долго, фактически ничего не изменилось. Он все еще находился там ради меня. И я молилась Богу, чтобы он был там всегда. И чтобы ни время, ни возраст, ни опыт не смогли этого изменить.
— Я в порядке, — произнесла я и поехала обратно домой.
И я была… по крайней мере, сейчас.
Я просыпаюсь, задыхаясь.
Мои руки крепко сжимают простыни. Струйка пота стекает вниз по позвоночнику, а сердце бешено бьется.
У меня заняло всего минуту, чтобы понять, где я нахожусь и что вообще происходит, после чего я закрываю лицо руками. Мне хотелось бы вернуться в свои воспоминания и жить там, где все было просто.
Сделав глубокий, успокаивающий вздох, я подняла голову и осмотрелась. Я ожидала увидеть его, склонившимся в углу, смущая меня, хихикая и крича ругательства мне в лицо. Но, там не было никого, кто бы смотрел на меня с ненавистью.
Была только я. Одна.
Я обняла себя за талию, повернула голову и смотрела, как медленно поднимается солнце.
Все это время я думала о Лаклане.