- Теодорина Бизью? - процедил он, растягивая слова и слабо улыбаясь... - Брат ее, кажется, женился нынешней весной?
- Да, на младшей девице Кокле, - подтвердила Жюли. - Они венчались в Сен-Жермен л'Оксеруа.
- Да... - протянул Фердинанд. - Помню, помню...
Скорость произношения слов, звук голоса, значение взглядов - все вдруг изменилось. Каждой реплике предшествовало мгновение безмолвия и напряженного внимания.
- Я знаю ее, - сказала Аделина.
- И я тоже, - заметил Луи, рта не открывавший весь вечер.
- А вы ее знаете? - спросил Буссардель господина Альбаре.
- Знаком с ее отцом.
- У него прядильная мануфактура, - дополнил Буссардель.
Фердинанд все улыбался, задрав вверх голову. Но что же его прельщало? Чары самой невесты или родство с такой семьей? Он перевел взгляд на младшую сестру.
- Жюли!.. - многозначительно сказал он, несколько раз кивнув головой.
Он не договорил, но его кивки были достаточно красноречивы, они несомненно означали: "Молодец, Жюли, ты всех перещеголяла!"
- Да-а, - протянул отец. - Мысль не лишена интереса.
Опять наступило молчание. Восемь человек неподвижно застыли в креслах и на стульях, и в этом напряженном безмолвии возникал образ той, о которой все они думали. Появилась Теодорина Бизью - расплывчатая тень, не имеющая определенных черт лица, прически, роста, фигуры, но с предполагаемой суммой приданого, всем известным происхождением и родственными связями. Ее телесное существо, пока еще имевшее мало значения, в этот час, должно быть, почивало в дальних покоях, в неведомой спальне, а в гостиную маклера проникла лишь социальная тень этой девушки, чужой для семьи Буссарделей. Маклер позвал клерка.
- Приготовьте к завтрашнему дню все справки относительно семейства Бизью, поселившегося в Париже со времени второго Венского договора.
И после этих слов опять начался оживленный разговор, в котором все принимали участие. В перекрестных репликах изливалось любопытство, сообщались сведения, впрочем весьма отрывочные.
Господа Бизью не принадлежали к кругу личных знакомых Буссарделя или к числу его клиентов, никто из присутствующих тоже не располагал желательной точной информацией о них. Известно было, что после 1815 года это семейство сохранило свои фабрики вблизи Женевы, но ввиду непреклонности Сардинского короля в конце концов вынуждено было переселиться в Париж; главным образом это было сделано ради душевного спокойствия женской части этого семейства, а именно бабушки с материнской стороны, самой госпожи Бизью и юной Теодорины. Фабрики продолжали работать, и отец, принося себя в жертву интересам своего семейства, шесть месяцев в году проводил в Аннеси. Итак, все Бизью пребывали в ожидании лучших времен. Госпожа Бизью и ее мать жили в Париже весьма степенно, но на широкую ногу; сын только что женился; Жюли полагала, что Теодорина еще учится в пансионе.
- Все это, мне кажется, заслуживает одобрения с нашей стороны, - сказал Буссардель, который, судя по состоянию господ Кокле, решил, что сын фабриканта Бизью должен был представлять собою хорошую партию. - Было бы весьма разумным политическим шагом, если бы парижская буржуазия оказала радушный прием...
И он повернулся к господину Альбаре, ожидая поддержки с его стороны.
- Да, да... радушный прием людям, - подхватил господин Альбаре, которые до несчастного отторжения Савойи были французскими гражданами.
- У мадемуазель Теодорины есть сестры? - спросил Фердинанд.
Жюли полагала, что сестер нет. Но в каком кругу вращаются эти Бизью, с кем они завели знакомство в Париже?
- В высших коммерческих кругах, разумеется, - сказал Буссардель.
- Я знаю, - заявила Жюли, оказавшаяся наиболее осведомленной, - я знаю, что они в родстве с бароном Сарже и с семейством Лагарп, а эти Лагарпы уроженцы Швейцарии, живут в Бордо, они коммерсанты, но один из Лагарпов, если не ошибаюсь, протестантский пастор.
Аделина испуганно вскрикнула!
- Боже мой! Так эти Бизью - протестанты?
- Право, не знаю, - ответила Жюли. - Ах, нет, что я! Какая я недогадливая! Они не протестанты, потому что молодой Бизью венчался в католической церкви.
- Нет уж, извините, извините! Надо будет точно выяснить. Это весьма важное обстоятельство! - упорствовала Аделина. Так как не ей пришла мысль о Теодорине Бизью, она теперь безотчетно старалась забраковать эту кандидатуру.
Рамело пожала плечами, а Фердинанд рассмеялся.
- Ай, ай, сестрица! Какой фанатизм!
- Дорогая барышня! - лукаво сказал господин Альбаре. - Времена Шамильяра прошли, настало время господина Гизо.
Однако Аделина продолжала возмущаться, ахала, всплескивая руками.
- Отец, а что ты об этом думаешь? - спросил Фердинанд, устремляя на отца настойчивый взгляд...
- Я думаю, - заявил Буссардель, - что это, очевидно, почтенная семья, и если она состоит в родстве с протестантами и даже сама происходит из среды протестантов, это, по-моему, во все не является основанием для того, чтобы заранее ее отвергнуть. Протестантские семьи хранят высокие традиции, и мне было бы приятно, чтобы они сочетались с теми традициями, которые имеются у нас.
- Браво, отец! - воскликнул Фердинанд. - Ты настоящий либерал!
- Ну, разумеется, - ответил Буссардель, радуясь, что ему простили его предложение добыть дворянский титул.
- А ведь я, вероятно, видел эту девицу на свадьбе у Кокле. Какая она? Маленькая брюнеточка, да?
- Маленькая-то она маленькая, - ответила Жюли, - но крошечной ее не назовешь.
- Нет, нет, - согласился Фердинанд, - в самом деле, не назовешь.
Итак, Теодорина Бизью уже начала принимать живой человеческий облик.
И тут вдруг Луи задал вопрос:
- Хорошенькая она?
- Я что-то не очень помню ее лицо, - осторожно сказала Жюли, - но, кажется, у нее приятная внешность.
Фердинанда, однако, это мало беспокоило. До получения более подробных сведений остановились на Теодорине. Чувствуя, что совещание закончилось, Аделина приказала снова обнести всех прохладительными напитками. Мужчины, устав от долгой неподвижности, поднялись с мест и пили стоя. У всех было такое впечатление, что в гостиной прибавился еще один человек. Похитили его из дому спящего и завладели им. Судьба Теодорины Бизью связана теперь с семьей Буссардель, которую она не знает и которая ее тоже не знает, и сообщат об этом девушке лишь тогда, когда сочтут нужным.
Госпожа Миньон попросила, чтоб ей принесли ротонду, и велела подать к подъезду карету; господину Альбаре она предложила довезти его до дому. Прощаясь, все поздравляли друг друга, целовали Фердинанда, а как только дверь за гостями затворили, Аделина побежала к себе молиться богу.
На следующий день доверенный доставил сведения, и они превзошли все ожидания. Оказалось, что семейство Бизью занимает довольно красивый особняк на углу улиц Гранд-Верт и Миромениль и проживает не меньше тридцати тысяч в год, считая лишь траты на свое парижское хозяйство, причем в силу обстоятельств никаких празднеств они не устраивают, балов не задают, ибо все три дамы, вынужденные покинуть родную Савойю, считают себя в Париже эмигрантками. Сразу оценить прядильные фабрики в Аннеси не очень-то легко, но, надо полагать, стоимость их никак не меньше трех миллионов. Словом, при первой проверке все казалось превосходным. Доверенный обещал в течение суток выяснить, какой капитал Бизью выделил сыну перед его женитьбой.
- Папенька, - сказал Фердинанд, - собирай сам и поручай собирать любые справки, какие считаешь нужным, однако я должен оставаться за кулисами. А когда ты все как следует узнаешь и мы примем окончательное решение насчет этого брака, тогда уж твое дело будет стушеваться: прошу тебя отойти в сторонку - я сам вступлю в бой и одержу блестящую победу. Буссардель со смехом воскликнул, что Фердинанд немыслимый нахал, таких сыновей еще не было на свете. Действительно, он впервые видел, чтобы молодой человек принимал такое деятельное участие в переговорах о собственной своей женитьбе, опять-таки новые веяния. И вместе с тем ему ужасно нравилось в Фердинанде это сочетание бесспорной сыновней покорности и дерзкой самоуверенности. Буссардель показал себя таким же, как и все отцы, любующиеся в своих сыновьях теми чертами, которые сами они, отцы, не осмеливались иметь.
- Очень рад твоему оптимизму, голубчик, но знаешь, - сказал он, напоминая Фердинанду о его хвастовстве, - эта девица не единственный в семье ребенок.
- Тем хуже... Нет, право, так даже лучше! Приятно побеждать препятствия. Но сестер-то у нее все-таки нет.