— Что такое? — спрашиваю я из-за ее такой долгой паузы.
— Меня не будет завтра, — отвечает она.
— Ну, тогда во вторник, ты работаешь во вторник.
— Эм… — несколько секунд молчания, — Я буду на похоронах Хэнка.
Я даже почувствовала, как мое лицо тут же стало бледными, колени начали подкашиваться, что я едва не упала на землю.
— Мия? — нотка паники улавливается в голосе Аби, когда я молчу. Но я не могу ответить, потому что в моих ушах так и раздается слово… похороны. — Мия, передай трубку Куинну, — требует Табита.
Как зомби без эмоций я отдаю телефон Куинну. Выхожу из кабинки и не глядя сажусь прямо на землю, слезы прожигают мои глаза.
Похороны Хэнка? О Господи, я думаю, меня сейчас вырвет. Смотрю отсутствующим взглядом, не могу позволить себе плакать, у меня нет на это право.
Я практически не слышу, что говорит Куинн, который пытается вставить хоть слово.
— Хорошо, Аби, я… — но его внезапно прерывают.
Я слышу, как Аби что-то громко говорит еще в течение минуты на другом конце провода.
— У них не все так плохо, — занимает Куинн оборонительную позицию. Мне интересно, что же за допрос она ему устроила.
— Хорошо… да… — большая пауза. — Блин. Да… ага.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и он улыбается мне кривоватой скромной улыбкой.
— Хорошо, да, я понял. Позвоним тебе через пару дней, — он вешает трубку, ветер взлохматил его волосы, и полностью закрыла глаза.
— Все хорошо? — тихо спрашиваю я, когда он садиться рядом со мной, вытягивая свои длинные ноги.
— Да. Теперь я понимаю, почему говорят, что рыжие очень своенравные, — произносит он с ухмылкой на лице. — Ты в порядке? — он слегка толкает меня плечом, когда я так и молчу.
Я пожимаю плечами. — Не совсем. Но ведь есть и хорошие новости, отец Эби поможет нам разобраться совсем. Но плохая новость в том, что полиция следит за Тристаном 24 часа в сутки каждый день, будто он какой-то преступник. Да и благодаря отцу Брэда все усложнилось, и позволь добавить, что нас теперь разыскивают по всей стране в радиусе тысяча миль. И что еще хуже…
Но внезапно Куинн кладет свой палец мне на губы, тем самым прерывая мои причитания.
— Рэд, перестань говорить, — выговаривает он, поворачивается таким образом, чтобы смотреть мне в глаза. — Мы поедем в Новый Орлеан.
— Что? Ты обезумел? Ты не слышал, что я только что сказала? — задаю я вопрос широко раскрытыми глазами.
Куинн пожимает плечами. — Я слышал тебя.
— И-и-и?
— Что и-и-и? — произносит он, как ни в чем не бывало.
— И… я… — колеблюсь я, потому что на самом деле не знаю что сказать.
— У тебя есть план получше? — ухмыляясь, спрашивает он.
— Нет, — говорю я, качая головой.
— Тогда, давай, — он встает и подает мне руку.
Смотрю на его протянутую ладонь и качаю головой. — Куинн, это сумасшествие.
Я понимаю, что он хочет сделать. Он просто пытается спасти меня от погружения в свои депрессивные мысли.
Он машет рукой, уговаривая меня принять его помощь. — Рэд, в этом нет ничего сумасшедшего. Итак, разве это немного безумно?
— Но, как же Хэнк, — прямо говорю я, когда, наконец, беру его руку.
— Хэнк хотел бы, чтобы ты не грустила и была счастлива, — говорит он, поднимает меня и притягивает ближе к себе для объятий.
Это именно то, что я хотела почувствовать и услышать.
***
Чтобы добраться до Нового Орлеана, нам понадобиться целых семь часов, но с учетом того, что Куинн за рулем это займет часов пять, а может и меньше.
В машине Куинн и я глубоко погрузились каждый в свои мысли, иногда мы разговаривали или настраивали волну на радио. Но к счастью большую часть путешествия мы молчали из-за всех событий произошедших дома.
Сейчас три часа ночи и у Куинна заурчал живот, пока я занималась осматриванием окрестностей Нового Орлеана. Слыша о том, что люди говорили, что здесь красиво, но, по правде сказать, это не то, что я представляла.
Когда вновь слышу урчание живота Куинна, отрываю взгляд от окрестностей и усмехаюсь.
— Ты что опять голоден? — с улыбкой спрашиваю я.
— Ты чертовски права, я хочу, есть, — говорит он, улыбаясь мне в ответ. — Нет ничего искреннее, чем любовь к еде. Моя мама всегда так говорила Тристану и мне когда мы были детьми. Она так сказала в первый раз, когда я попробовал ее шоколадный торт.
Заметила, как он вздрогнул при упоминании мамы, такого прежде не случалось. Он не говорил о своей маме или о папе, или его прошлом, и я совершенно не настаиваю, ведь сама понимаю, как иногда хочется забыть все, что было ранее.
— Твоя мама, — очень умная женщина. — Осторожно говорю я, стараясь его не расстроить.
Он всего лишь неловко кивает мне и заезжает на заброшенную заправку, которая я уверена, закрыта еще с 1984 года.
— Эм… Воробей, — произношу я, оглядывая здание с полуразрушившиейся крышей. — У меня тут предчувствие, что здесь ты вряд ли найдешь еду… или вообще что-нибудь.
Куинн ухмыляется, заглушает машину и через голову снимает свитер.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, с любопытством наблюдая, как он начинает протирать руль и приборную панель.
— Пришло время расстаться с этим уродством. Было довольно весело, но я хочу более большой и дерзкий автомобиль.
— И без оскорбительных подписей, — добавляю я, тоже стягиваю свой свитер и помогаю Куину, скрупулёзно протираю машину сверху донизу.