Наблюдаю, как его мягкие пальцы убирают повязку и осторожно ощупывают порез, и тут задаю вопрос. — Что это значит? — но я точно знаю, что он имел в виду, потому что понимаю, что он абсолютно прав. Расставание с Куинном причинит мне большую боль, нежели может причинить отец. — Чего ты ждешь от меня? — тихо спрашиваю я, чувствую, что уже заранее проиграла этот бой. — Лаки будет в больнице как минимум два дня. Я не могу оставаться здесь. Мы — легкая мишень, вопрос времени, когда у моего отца лопнет терпение. Он причинит боль всем, кого я люблю, — говорю я, опустив голову.
— Хей, — успокаивает Куинн, он кончиком пальцев прикасается к моему подбородку. — Я не позволю ему причинить тебе боль снова, хорошо?
— Ты не можешь обещать мне это, и я не хочу этого. Это не твоя проблема, а моя, — шепчу я, когда Куинн начинает вытирать влажной тряпочкой мой порез.
Куинн вздыхает, его сжатая челюсть говорит о том, что он расстроен. Мы оба молчим некоторое время. Я наблюдаю за тем, с какой осторожностью Куинн ухаживает за моей раной.
Его громкий голос вдруг резко разрывает тишину. Пальцы Куинна нежно гладят мою опухшую больную ладонь. — Твои проблемы — это мои проблемы. Я хочу, чтобы ты поняла это.
Я ценю его смелость, но смогу ли жить в ладах с собой, если с ним что-нибудь случится? Сегодняшний инцидент, словно пробуждение, открыл мне глаза.
— Ты думаешь, что я сяду, и буду смотреть, как ты подвергаешь себя опасности, Куинн? Я так не могу.
— Я — большой мальчик. И знаю, на что иду, — возражает он, втирая в руку белую мазь, а затем начинает перевязывать ее бинтом.
— Я устала убегать, — тихим голосом признаюсь. — Не важно, куда мы поедем, мой отец всегда найдет меня.
Едва могу сдержать слезы. Теперь я поняла всю серьезность ситуации.
Куинн кивает, свой взгляд он сосредоточил на лечении раненой руки. — Я знаю тебя. А ты знаешь меня, — тихо вздыхает он.
— Ты? — спрашиваю я, вытирая слезу, которая побежала из краешка глаза.
— Конечно я. Такая жизнь не для тебя, — резко выдает он, его челюсть сжимается от гнева.
— Так же, как и для тебя, — добавляю я, потому что эта ситуация касается не только меня.
Куинн кивает, его волосы падают ему на лоб, закрывая суженные глаза. — Не надо больше убегать, — вдруг заявляет он.
— Что? — удивляюсь я, может быть я его, не так расслышала.
— Мы перестанем убегать и разработаем новый план. Завтра позвоним Аби и поговорим с ее отцом. Твой план слишком опасен. Сегодня он подобрался слишком близко. А если бы с тобой что-нибудь случилось… — он делает паузу, прежде чем признать это, в его глазах появляются наметки слез. — Прости меня. Я не был рядом, чтобы защитить тебя.
— Прекрати, — говорю я, останавливаю его, положив палец на губы. — Это не твоя вина. В таком никто не виноват.
Он отворачивается в сторону и резко выплевывает. — Я должен был быть там.
— Вообще это мне не следовало терять бдительность, — говорю я. Но сейчас уже нет смысла искать виноватого, — наконец выговариваю я, в надежде, что он поймет причины моего поступка.
Куинн наконец кивает и позволяет мне дальше продолжить.
— Тогда что же нам теперь делать? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как он завязывает повязку на моей руке.
Куинн, задумавшись, втягивает колечко в губе в рот. — Ну, у нас нет другого выбора. Мы должны оставаться в тени до тех пор, пока Лаки не поправится.
— А до этих пор, что ты предлагаешь делать? — спрашиваю я, вдруг начиная нервничать.
Куинн таинственно улыбается одним уголком рта, проводя по моей татуировке луны на ладони, на которой теперь наложена повязка.
— Я могу придумать много чего интересного, — отвечает он, соблазнительный и застенчивый взгляд встречаются друг с другом, и мой пульс ускоряется. — Ох, Рэд, ты мне упрощаешь задачу, — произносит он, облизывая нижнюю губу.
— И как же я упрощаю тебе задачу? — спрашиваю я, возбуждаясь от того, как он бесстыдно раздевает меня взглядом.
— Я фантазирую о тебе во всех компроментирующих… позах, — просто отвечает он, от улыбки появляется ямочка на щеках.
Я практически спрыгиваю с его колен от такого признания, а он лишь хихикает, опускает вниз голову, и его теплый рот припадает к моей нижней губе. При нашем соприкосновении у меня вырывается стон. Он слишком быстро отстраняется от меня, и я обиженно надуваю губы.
Нас ожидают очень долгие два дня.
***
Я не могу уснуть.
Моя раненая рука пульсирует. Куинн действительно прав, мне нужно наложить швы. Повязка окрасилась кровью.
В ванной комнате есть Адвил (таблетки, устраняющие болевой синдром), и я решила принять парочку, чтобы успокоить руку и попробовать поспать хотя бы пару часов.
Не хочу разбудить храпящего Куинна. На цыпочках подхожу к двери и наклоняюсь к холодильнику за водой. И вдруг слышу приглушенный голос в коридоре. Понимаю, что это Джастин. Конечно, подслушивать кого-то это не правильно, но я уже настороже, а разум в крепкой спячке и не может ничего запретить.
Тихо открываю дверь и прокрадываюсь в коридор, стараясь держаться в тени. Джастин стоит в гостиной, ко мне спиной, разговаривая по телефону.
— Я знаю, прости. Я все испортил.
Человек на другом конце провода что-то объясняет Джастину, и он отчаянно трет затылок.
— Да, хорошо, я постараюсь. Это не так просто, как ты думаешь. Ладно, хорошо. Просто поторопись, черт возьми.
Понятия не имею, о чем говорит Джастин, но у меня предчувствие, что это не есть хорошо.
Я не знаю, почему он посмотрел на меня сегодня взглядом полным злости. Да, Куинн поговорил с ним немного грубо, но учитывая обстоятельства, Джастин может это понять. Но Джастин что-то скрывает. Не забыла наш разговор в баре, он признался, что живет в аду, и одержим местью. Я ничего не рассказала об этом Куинну.
— Считай, что уже сделано. Убедись, что принесешь мне то, что нужно. Да, я уверен. Она ничего не значит, — говорит Джастин, пробуждая меня от своих мыслей.
От грубости в тоне его голоса у меня проходит дрожь по телу, и я понимаю, о ком он говорит. Внезапно мне становится холодно, и возвращаюсь обратно в свою комнату. Вдруг мне совсем расхотелось пить.
Продвигаюсь в тишине, и не могу сбросить себя это чувство страха. В глубине души не могу не думать о том, что мой отец мог убить меня, и никто не узнал бы, что это был он. Но я жива, и эта мысль больше беспокоит меня, чем если бы я была бы мертва.
Глава 24
Приманка
Мое тело в огне.
От волоска на голове до кончиков пальцев на ногах тело полыхает огнем. И причина этому — Куинн Беркли.
Куинн облизывает каждую частичку моего тела. Прикосновение его колечка в губе отдается диким возбуждением между ног. Из-за пульсирующей боли, в том заветном месте, я медленно выгибаю спину, попутно скидывая с кровати льняные простыни.