Придерживайся нового плана, Сэрай, говорю я про себя и чувствую себя глупо, когда на какую-то долю секунды пугаюсь, что он может услышать мои мысли.
Я подожду, пока мы не переберемся через границу, и тогда я сделаю все возможное, чтобы сбежать, даже если для этого мне придется убить его.
Через два часа мы пересекаем границу и выезжаем в Аризону без заминок на пограничном патруле. Виктор разговаривал с Инспектором пограничного патруля, которые явно видят, что у нас на сиденье подозрительный чемодан и две спортивные сумки. Они перебросились парой слов на испанском, и я совсем ничего не поняла, что навело меня на мысль, что все это, что-то вроде кода, как у мужчин в магазине.
Ни чемодан, ни сумки, ни даже грузовик не были осмотрены. Мне без разницы почему. Меня не волнует, есть ли у Виктора определенного вида связи с пограничным патрулем, которые позволяют ему легко пересекать границу Соединенных Штатов. Это для меня очевидно. Но мне плевать. Все, что меня беспокоит, - это мои следующие шаги.
Изо всех сил я пытаюсь скрыть облегчение и нетерпение, осознавая, что после девяти лет я наконец-то нахожусь на земле США. Я прямо сейчас хочу открыть дверь грузовика, едущего на скорости пятьдесят миль в час по автостраде, выпрыгнуть и кубарем скатиться по земле, напоминающей пустыню, навстречу к свободе, набивая синяки и получая раны. Но я не могу. Нужно подождать еще немного, пока мы не остановимся где-то, где я могу скрыться. Возможно, в городе. Маленькая заправка на отшибе не подойдет. Если мне повезет, и я смогу сбежать, это будет не открытая местность, где все видно как на ладони.
Мне не хочется закончить как хозяин магазина, лицом в грязь и с пулей в спине.
Наконец я вижу огни ночного города и здания на горизонте, кажущиеся маленькими на фоне гор. Вскоре мы останавливаемся на парковке за пятизвездочным отелем в Дугласе, штат Аризона.
Я выхожу из грузовика и закрываю дверь, пока Виктор забирает сумки с переднего сиденья. Осматриваясь вокруг, решая, куда лучше всего бежать и где я могу спрятаться, когда он начнет искать меня, я понимаю, что единственное, куда я могу бежать, это через улицу, туда, где расположено больше зданий.
Я незаметно смотрю на Виктора и, пользуясь секундой, когда он закидывает на плечо спортивную сумку, стремглав бросаюсь к улице. Несусь через фары и легко уворачиваюсь от машин, я перебегаю на другую сторону, со всех ног мчусь мимо маленького здания с арочными окнами. Шлепанцы бьют меня по пяткам, пока я бегу. Я практически спотыкаюсь, когда бегу по асфальту и поношенная резина изгибается под ступнями. Но я вовремя удерживаю равновесие, с трудом притормаживаю, оглядываюсь назад посмотреть, не преследует ли меня Виктор. Я вижу, как он бежит через небольшую толпу людей, и прибавляю скорость, пытаясь как можно дальше оторваться от него. Практически задыхаясь, я заставляю свое тело бежать, пробегаю мимо припаркованных машин и других зданий. Вижу, как передо мной идет женщина с сумочкой на плече.
— Женщина! Пожалуйста, помогите мне!
Она поднимает голову, когда я оказываюсь возле нее, ее светлые волосы ниспадают на плечи.
— Пожалуйста, вы должны мне помочь! Вызовите…
Справа появляется Виктор, он обошел другую сторону ближайшего здания, вместо того чтобы встать прямо за мной. Он остается возле здания, прячась. Его могу видеть только я. Я замечаю в его руке пистолет, который он прижимает к ноге.
— Что случилось? Вы в порядке?— спрашивает женщина, прижав сумочку рукой, вероятно на случай, если я попытаюсь ее отобрать.
Мой взгляд блуждает между ними двумя, и в какой-то момент женщина поворачивается налево узнать на что я смотрю, но Виктор стоит спрятавшись в тени.
Я знаю, почему он не шевелится. Знаю, что пистолет находится у него в руке, а не за поясом брюк. Жить или умереть этой женщине решать мне.
— Мисс? — снова спрашивает она меня с обеспокоенным видом, в то же время опасаясь и меня. — Мне вызвать полицию?
Я стараюсь отдышаться, прижав руку к груди, но понимаю что это уже не из-за бега. Мысль, что Виктор застрелит из-за меня женщину…
Она достает из сумочки сотовый телефон.
Виктор чуть приподнимает пистолет.
— Нет! — выкрикиваю я, и женщина застывает с телефоном в руке, которую украшают кольца.
— Простите. Я спутала вас с другой. - Я размахиваю руками.
Звучит не очень убедительно. Она прищуривается.
— Серьезно, мне очень жаль. — Я выдавливаю из себя смешок. — Я со своим другом... неважно. Мне нужно идти.— Я поворачиваюсь и начинаю бежать обратно, покинув потрясенную женщину.
Через несколько минут я снова стою возле грузовика, скрестив руки на груди и жду. Мимо проходят два человека, один из них даже кивает и улыбается мне, но я не могу попросить их о помощи. Я не хочу рисковать.
Виктор подходит, как ни в чем не бывало, будто возвращается с утренней прогулки. Он открывает дверь с водительской стороны и закидывает на плечо спортивные сумки. Я стою спиной к нему, но чувствую, что он смотрит на меня по другую сторону от грузовика.
— Ты кровожадный ублюдок, — спокойно говорю я, нервно сжимая пальцами свои руки.
— Сядем в машину. — Говорит он, но затем добавляет. — И если ты еще раз попытаешься сбежать или что-нибудь выкинуть, я сделаю так, чтобы кое-кто узнал о том, как твоя подруга - кажется Лидия? - помогла тебе бежать.
Дверь хлопает с грохотом, в то время как я стою, остолбенев.
Я добровольно иду за ним в гостиницу.
Холл гостиницы украшен лампочками и красивыми картинами. На несколько метров простирается расписной витраж вдоль мезонина над мраморной лестницей. Высокие мраморные колонны поддерживают массивный потолок. Изнутри, кажется, что здание не соответствует маленькому пыльному городку. Покончив с регистрацией, Виктор ведет меня наверх по лестнице и мой интерес к обстановке сходит на нет, когда слышится его голос.
— Можешь принять душ, если хочешь.
Он кидает одну спортивную сумку на пол между двумя кроватями, другую на стол около окна, открывающего вид на город. Его блестящий чемодан, в котором, как я предполагаю, лежат пистолеты, он кладет на большую кровать, расположенную рядом с дверью.
Он протягивает обе руки и широко открывает занавески на окне. На улице становится темнее. Я вижу слабый свет уличных фонарей.
— Виктор, — произношу я, но он прерывает меня.
— Предпочитаю, чтоб ты не называла меня по имени.
— Почему? Это же твое имя. Как мне называть тебя?— Я поражаюсь себе каждый раз, когда бросаю ему вызов. Потому что в душе я ужасно боюсь того, что он может со мной сделать.
— Не имеет значения, — говорит он, садясь за стол и открывая замок на сумке. — Просто прими душ.
— Послушай, — говорю я, обходя кровати и приближаясь к нему. — Я напугана. Ты до смерти пугаешь меня. Я не хочу притворяться, что это не так. То, что происходит со мной, наводит ужас…
— Ты как-то странно это демонстрируешь, — говорит он, даже не дав мне возможности увидеть его глаза. Он вытаскивает что-то вроде цифрового прибора, по размеру меньше чем ноутбук. — Я бы сказал, тебе не в первой, быть в передрягах, чтобы так сильно испугаться. — Он ставит прибор, а затем и спортивную сумку на стол. Думаю, это устройство — какой- то цифровой планшет.
— Может и так. — Я сглатываю, поднимаю подбородок. — Отчасти. Но какое это имеет отношение к тому, что я называю тебя по имени? — То, в чем он меня обвиняет, сказано в точку, но то, через что я прошла, его не касается. До тех пока он не намерен мне помочь, о чем, как мы уже выяснили, он даже не помышляет.— Почему это тебя волнует?
— Я не говорил, что волнует.
— Тогда не докапывайся,— огрызаюсь я.
Тот факт, что во время разговора он даже не смотрит в мою сторону, злит меня. И чем больше он делает это, ведет себя так, будто я не стою его взгляда, тем больше меня это бесит. А когда я злюсь, я всегда плачу. Так было всегда, сколько я себя помню. И я ненавижу это. Я никогда не кричу, не ругаюсь, не бью предметы или людей. Я плачу. Каждый раз.
Как только глаза наполняются слезами, я отворачиваюсь от него и быстро иду в туалет. Но останавливаюсь и поворачиваюсь еще раз посмотреть ему в лицо, мои ногти глубоко впиваются в ладони, руки спущены по бокам.
— Иди к черту! — это все, что я могу сказать, в слабой попытке разразиться словами, а не слезами.
Глава 7
Кажется, прошла вечность с тех пор, как я принимала такой горячий душ. В лагере время от времени я мылась под душем - я была единственной девушкой, которой предоставлена такая роскошь - но это было совсем не то. Вода там всегда была чуть теплой, а не такой горячей, способной обжечь кожу спины. Я сначала даже не включаю холодную воду, позволяя себе понежиться в горячей, пока не становится слишком горячо и приходится пустить холодную воду. Я хочу навсегда остаться тут и не думать о том, что ждет меня дальше по другую сторону двери, но реальность выигрывает, и теперь я думаю только о ней. Я сижу в ванне под струями воды, стекающими по мне сверху, прижав колени к груди и обхватив их руками.
Я много думаю о Лидии, гадая, все ли с ней в порядке, или из-за меня Изель избивает ее чаще, чем обычно. Знаю, что она избивала. И хотя я никак не могла остановить это, дала Лидии обещание, которое собираюсь выполнить. Я не позволю этому продолжаться вечно.