И затем я вижу Саманту, гораздо яснее с этого угла. Я смотрю на Хавьера, на каждое его движение, как он медленно приближается ко мне с насмешкой, и все, что я вижу сейчас - это Саманта. Она не движется. Она сидит, привалившись спиной к стене. Ее руки безвольно лежат по бокам от нее, ее пальцы напряженно вытянуты.
Ее глаза. Они открыты. И они мертвы.
Желчь поднимается в моем животе, мои руки начинают тяжелеть, вися вдоль тела. Я дрожу от гнева, ненависти, вины и страха.
— Ты убил ее, — говорю я, мои губы дрожат.
— Я убил, — Хавьер признается с гордостью.— На пятый выстрел.
— Но ты сказал... — я смотрю то на него, то на тело Саманты и мое сердце начинает бешено биться. — Ты сказал, что если я не...
Хавьер направляет свой пистолет на меня, там последняя пуля, теперь я знаю, почему он не использовал ее.
Я замерла, одна рука всё еще на стене передо мной, другая как-то попала на живот, как будто она могла бы сдерживать рвоту, находясь там. Я спотыкаюсь на осколках, потом прислоняюсь спиной к стене и позволяю ей поддержать меня. Так как мое тело предает меня, мои ноги слабые и неустойчивые, грозящие не выдержать в любой момент.
Я смотрю через небольшое пространство, отделяющее Хавьера и меня. Я смотрю в его холодные, бездонные темные глаза, на ствол его пистолета, направленный прямо на меня, на его глаза. Я слышу щелчок, просто нажатие кнопки, и мы безучастно смотрим в лица друг друга, нас обоих сбило с толку то, что только что произошло. Затем раздается выстрел, и голова моя откидывается к стене за моей спиной. Я чувствую, как мое тело скользит вниз до тех пор, пока я не осела на пол рядом с Самантой. Комната вращается вокруг меня, все перед глазами, как в густой серой дымке.
И я закрываю глаза, пусть тьма заберет меня.
Глава 22
Виктор
Телефон звонит, когда я уже в сорока тысячах футов над Техасом.
— Виктор, — Николас говорит в трубку. — Хавьер не в Тусоне. Как сообщается, были использованы кредитные карты со старыми псевдонимами, недалеко от Ла-Гранж, штат Техас.
Я поднимаю спинку моего сидения.
— Это меньше, чем в двух часах езды от Хьюстона, — говорю я, больше для себя. — В какое время использовались карты?
— Сегодня в 15:12.
Мое тело становится напрягается.
Положив трубку, я ломаю телефон, сжимая его в кулаке, пока направляюсь к кабине пилота.
— Поворачивай самолет обратно, — требую я.
Меньше, чем через час, я уже неаккуратно веду машину, привлекая к себе ненужное внимание. Но я ускоряюсь, несколько раз проезжаю на красный свет. Не знаю, как мне удалось доехать до дома Саманты, не заполучив пару преследующих меня копов.
Перед домом Саманты припаркован автомобиль, и еще один по соседству. Я не помню, видел ли его до того как уехал. Я останавливаюсь, беру ружье в руку, иду вверх по дороге, используя машину Саманты как щит, на всякий случай. В доме нет света. В нем необычно тихо. Обычно собака Саманты смотрела бы в окно, услышав автомобиль.
Но я слышу лай только другой соседской собаки, я останавливаюсь и припадаю к земле, пробираясь под навесом возле старых автомобилей, припаркованных там.
Одна фигура возникает со стороны дома, как раз после того, как я безмолвно перехожу пространство и добираюсь до кирпичной стены под навес. Я хватаю его за горло слишком быстро, чтобы он смог отреагировать, и бросаю на землю. Его ружье ударяется о бетон, и в тот же момент я пускаю пулю ему в висок до того, как он умудряется понять это.
Слышу голос второго, он ищет мужчину, которого я только что убил. Я не жду, пока он сам подойдет. Я выхожу прямо к нему, поднимаю ружье к его лицу и стреляю, пока он не видит меня полностью. Его тело падает на траву.
Я жду всего несколько секунд на случай, если есть еще кто-то, а затем спешу в дом через боковую дверь под навесом.
Дом был разрушен. Собака Саманты застрелена и лежит на кухне. Я чувствую запах: пистолет, дым, кровь, свежее сваренный кофе.
Сначала я вижу тело Саманты, затем Хавьера.
— Сэрай? — Зову я, когда вижу, что она сидит возле стены, слева от меня, немного скрытая в темноте. Я снимаю черные перчатки и убираю их в мой карман и иду к ней. — Сэрай?
Она не взглянула на меня, так что я приседаю рядом с ней.
Пистолет, который я оставил под ее матрасом, лежит возле ее ног. Я убираю его за спину в штаны. Обе ее ноги поджаты вверх к ее груди, ее руки лежали ладонями вверх, рядом с ней на полу.
— Он мертв, — говорит она, и ее слова далеки для нее, как будто она все еще пытается все осмыслить. Она поднимает глаза на меня; боль и замешательство я вижу в них. — Я убила его, Виктор.
Я беру ее на руки и поднимаю.
Я собираюсь унести ее отсюда.
Прижимая ее близко к своей груди, я несу ее через смерть и мусор из этого дома. Она не говорит, но она держится за меня, как будто она в ужасе, что я оставлю ее. Или, быть может, она в ужасе, думая, что я намеренно отпустил ее.
Я аккуратно посадил ее на пассажирское сидение.
Полицейские машины проезжают мимо дома Саманты, пока мы покидаем место событий, соблюдая ограничение скорости.
Сэрай весь путь до частного аэропорта сидит тихо и неподвижно.
Есть только одно место, куда я могу ее отвести сейчас. Домой. В мой дом на побережье Новой Англии.
***
Мой водитель забирает нас из аэропорта часом позже. Сэрай ехала всю дорогу до утеса, наклонив голову к окну. Она не двигалась с места. Это как в первый раз, когда я нашел ее в моей машине в Мексике, я был бы рад ее болтливому, одностороннему разговору и надоедливым вопросам. Но я ничего не получил от нее.
Первое убийство это всегда трудно, то, что вы никогда не забудете. Но для нее первой убийство вдвое снижаем шансы на первое убийство.
Сэрай больше не в 50/50 зоне.
Я бы не оставил ее там...
Неся ее по мощеной дороге, я подхожу к дому, заношу ее внутрь и кладу на диван. Прошел уже месяц с тех пор, как я здесь был, а в нем по-прежнему чисто, как и в день, когда я оставил его и отправился на работу, чтобы убить человека в Колумбии. Из-за заданий, я могу себе позволить жить в такой роскоши. Но обидно, что из-за того, что произошло с Сэрай, вскоре мне придется покинуть это место. Я подумал, что, возможно, мне удастся оставаться на одном месте не менее года, на этот раз, но такова моя жизнь, темный и одинокий путь выстилает только одиночество смерти.
Сэрай лежит на боку, ее голова на подушке кушетки.
Я снимаю пиджак и вешаю его на спинку стула, хочу пойти на кухню, чтобы принести ей воды, но ее голос останавливает меня.
— Пистолет заклинило...
Я оборачиваюсь, стоя под аркой в кухне, чтобы посмотреть на нее в комнате с мраморной плиткой и дорогой мебелью. Я возвращаюсь к ней, медленно расстегиваю манжеты рубашки.