И только я думаю, что она может начать пересмотр всей миссии, Сэрай удивляет меня.
— Хорошо. И что мне делать?
Я забираю фотографию из её рук.
— Убийство должно быть чистым, — начинаю я. — Но Артур Гамбург редко остается один в своем поместье. Он играет в игры три-четыре ночи в неделю, и только с богатыми людьми и только по приглашениям. Его телохранители самые лучшие. Гамбург лично их выбирал. Они не те неквалифицированные секьюрити, нанятые случайно. Это не как в фильмах, где я могу пробраться в частную собственность незаметно и вырубить всех охранников до того, как они начнут стрелять. В таких случаях подобное не сработает.
На её лицо ненадолго застывает выражение усталости и тревоги.
— Так как ты попадешь внутрь?
— Мы получим приглашение, — говорю я. — У Гамбурга есть слабость, как у всех мужчин, и мы используем это преимущество.
Теперь она выглядит немного нервной.
— Что за слабость?
— Секс, конечно, — говорю я, как будто она уже должна знать ответ. И я знаю, это так и есть. Она вздрагивает.
— Ты клонишь к тому, о чем я думаю?
— Вероятно, нет, — говорю я.— Но это по-прежнему будет неприятно.
Сэрай
Мой желудок завязывается в узел. Виктор кладет фото старого мужчины обратно в конверт. И я не могу избавиться от отвратительных образов голого мужчины, лежащего на мне, с очевидными проблемами с весом, словно слишком много желе на арахисовом масле. Я вздрагиваю. Конечно, Виктор не ждет, что я пересплю с ним, даже ради дела. Я не проститутка и буду проклята, если стану. Даже ради этого. Может я и спала с Хавьером годами, хотя и не хотела, но то было другим: то был мой путь выживания. И Хавьер, могу сказать, был привлекательным, несмотря на его непростительные недостатки. Определенно, то было совершенно иной ситуацией…
В данный момент, я не могу смотреть на Виктора, не потому что злюсь на него, хотя, кажется должна, но потому что….черт, я до сих пор думаю об этом. В этом должно быть что-то еще, что отличит проститутку от того, что он ожидает от меня. Он не позволит зайти настолько далеко, я решаю верить в это. Да и на этом все. Так должно быть. Самолет попадает в зону турбулентности и отвлекает меня от мыслей. Я хватаю подлокотники и поворачиваюсь к Виктору.
— Так каков план? Очевидно, ты взял меня с собой, потому что я отлично вписываюсь.
Он кивает.
— В подобных случаях, быть женщиной - это преимущество. Только помни те вещи, о которых я говорил ранее: ты подчиняешься мне, а то твой язык порой приводит к неприятностям. Ты богатая, заносчивая сучка и все, ты ничего не боишься.
Я улыбаюсь.
По твоим словам, я уже спрашиваю со страхом.
— Да, — говорит он, сохраняя серьезность. — Но ты можешь чувствовать себя иначе, пока ты там и опасность окружает тебя. Ты должна быть уверена, что ничего не нарушит обретенный контроль над страхом. Если Гамбург почувствует, что ты боишься, то тебе конец. Страх для него - это слабость, он любит сильных, безрассудных женщин и тем более сильных мужчин.
Я чувствую, как мое лицо искажается от отвращения и легкого шока, но не спрашиваю об очевидном. Просто стараюсь понять, что мы собираемся сделать и как. Потому что все то, что я предполагала раньше, было только что выброшено в окно.
Виктор говорил, что мои предположения могут оказаться неверными, но от этого полегчало совсем чуть-чуть. И это «слегка» будет продолжать быть мерой потому, что также он сказал, что это будет неприятно.
Глава 31
Сэрай
Мы прилетели в Лос-Анджелес около шести вечера и заселились в самый экстравагантный отель, который только мог предложить город, и Виктор был уже в образе, хотя мы даже еще не добрались до номера на верхнем этаже с видом на город. Он с полной уверенностью и прямотой требует самого лучшего номера и не меньше. Портье, запуганный темными, сверкающими глазами Виктора, аннулирует уже забронированный на сегодня номер и отдает ключи. Виктор настолько хорошо притворяется, что я начинаю верить, что он богатый урод, которого не волнуют нижестоящие люди, и так случилось, это все люди вокруг. Но делает он это так грациозно и хладнокровно, что высокомерное отношение не только не вызывает неприятие, а люди начинают его уважать.
Я всерьез начинаю сомневаться в своих способностях вести себя под стать ему. Мне приходилось делать это девять лет с Хавьером. Вся моя жизнь прошла в игре и мне нравится думать, что я обладаю достаточным опытом, но Виктор показывает иное.
Я выпрямляю спину и иду рядом с ним в своем платье от Валентино, плоских сандалиях и с высоко поднятой головой. Я сильна, влиятельна, богата и неприкосновенна. По крайней мере, надеюсь, что справляюсь.
— Все начнется сегодня, — говорит Виктор, раскладывая багаж на краю кровати, а чехол с одеждой с молнией посередине вешает на крючок на стене. — Если все пойдет по плану, то уже завтра ночью все и закончится. Тебе нужно накраситься и сделать прическу. Нужно выглядеть настолько же хорошо, как и сыграть роль и надень каблуки. — Щелкнув замками на чехле, он достает пистолет и устанавливает глушитель на конец ствола.
— Тогда каков план? — спрашиваю я, игнорируя желание пожаловаться на ту пару туфлей, которую он хочет, чтобы я надела.
— Сегодня мы идем в ресторан, — начинает он, продолжая проверять оружие. — Но прежде, чем мы попадем в особняк, нам необходимо получить приглашение, а ресторан в этом нам поможет. Я буду играть свою роль, а ты будешь Изабель, а не Сэрай. Всегда об этом помни, даже если думаешь, что никто не смотрит, — он бросает взгляд на меня, а затем снова возвращается к оружию. — Гамбург бывает в этом ресторане каждую пятницу, как по часам. Но мы не увидим его. Он скрывается в приватной комнате с двумя другими парнями: его ассистент и менеджер ресторана. Но Гамбург всегда наблюдает, что происходит в ресторане и оценивает гостей. Мы можем не увидеть его, но определенно он увидит нас.
— Оценивает их?
Виктор кладет пистолет на кровать и закрывает сумку.
— Да, — говорит он. — Он будет наблюдать за парой. Мы должны произвести впечатление.
Это все больше меня волнует.
— Что ж, уверена в ресторане будет много пар, — с сарказмом говорю я, но ему наплевать на это.
— Конечно, — отвечает он. — Но в отличие от других, я точно знаю, что ему нужно.
Виктор указывает на мою сумку.
— А теперь будь готова. Мы уходим через полчаса.
Я вытаскиваю набор косметики и одежду, которую приготовила Офелия и иду в ванную. Я немного взволнована. У меня не было такой роскоши, за исключением тех моментов, когда Хавьер брал меня с собой на разные вечеринки. И я всегда уделяла время себе в такие моменты, потому что хотела выглядеть великолепно. Мне хотелось насладиться моментом одиночества, когда я могла почувствовать себя среднестатистическим подростком, стоящим перед зеркалом, подготавливая себя перед очередным днем в школе. Я всегда притворялась, что готовилась именно к этому и хорошо убедила себя в этом. Так было до того, пока Изель не ворвалась в комнату без приглашения и не вытащила меня за руку, потому что я слишком долго собиралась.
Но на этот раз я не буду притворяться. Я сконцентрирована и настроена, и естественно взволнована. Я наношу макияж за рекордные сроки и расчесываю волосы до тех пор, пока они не ложатся по спине ровно, словно мягкий шелк и трачу больше времени, чем хочется, чтобы убрать их наверх. Через 15 минут, я, наконец, смогла уложить волосы в стиле «богатой сучки», приколов их милой серебряной заколкой.
Виктор одет в то, что обычно носит. Когда я появляюсь из ванны, он каким-то образом выглядит еще сексуальнее. Я безмолвно засматриваюсь на него, видя его высокого в костюме от Армани и лакированных туфлях. Я смотрю на мое платье, и даже не смотря на то, что оно, должно быть, стоит несколько тысяч долларов, чувствую, что неподходяще выгляжу рядом с ним. Может, это из-за сандалий и если хоть раз надеть каблуки, то они помогут ощутить себя в своей тарелке.
— Не верю, — говорит он, и я поднимаю взгляд. — Ты все еще Сэрай. Необходимо полностью измениться еще до того, как мы выйдем из этой комнаты. — Он подходит ко мне. От него исходит запах туалетной воды, и я глубоко вдыхаю этот аромат. — Ты же знаешь, что ты самая красивая и самая важная девушка, — произносит он, и на пару мгновений я теряюсь в этих словах, не желая принимать их как просто инструкцию. — Ты всегда соперничаешь с другими женщинами, доказывая всем, что их даже не стоит сравнивать с тобой, а если же кто-то попытается это сделать, то ты с легкостью, всего лишь одним взмахом руки, сможешь от него избавиться. Ты не улыбаешься, а ухмыляешься и усмехаешься. Ты не говоришь спасибо, это тебе должны быть благодарными за возможность услужить. Ты никогда не повышаешь голос, потому что нет необходимости объяснять свою мысль. И помни, что ты всегда безжалостна ко мне. Не смотря ни на что.
Я недоуменно уставилась на него.
— Я и так усердно работаю, — говорю я. — Я практически чувствую, как заставляю себя.
Виктор ухмыляется и от этого по моей спине пробегает дрожь.
Он поднимает палец.
— Еще одно, — говорит Виктор и роется в багаже. Он достает тонкую коробочку с бижутерией и протягивает её мне. Я дергаю защелку и заглядываю внутрь. В коробке обнаруживаются несколько потрясающих колец, располагающихся между бархатными складками, два ожерелья, золотое и серебряное, украшенные камнями и подходящие браслеты и серьги.
— Где ты все это достал?