Дверь открыл высокорослый мужик, который тут же спросил:
— Чего надо?
— Мне бы Наташу.
— А ты кто?
— Владимир Белов.
— Дима, это Володя, — послышалось из-за его спины. — Пропусти его.
Дима отошел в сторону и я увидел Наташу. Она уже отошла от смерти отца и даже пыталась улыбаться.
— Я должен передать тебе кое-что, — сказал я.
— Что именно?
— Вот, — я протянул ей письмо.
— От кого оно, — спросила Наташа, рассматривая надпись на конверте.
— От… Сергея Ивановича, — тихо сказал я.
Наташа побледнела и бережно начала вскрывать конверт.
— Погоди, Наташа, это не все, — остановил ее я, указывая на большую сумку.
— А это что?
Я достал из сумки Сержанта, который тут же возмущенно залаял.
— Ой, щенок, — всплеснула руками Наташа. — Это твой?
— Да. Пусть он побудет здесь, на время… ремонта.
— Хорошо, только у Димы — кошка.
— Ничего. Он с недавнего времени кошек боится.
Она приняла Сержанта и начала его поглаживать.
— Ладно, — сказал я. — Мне пора.
— Ты не останешься?
— Нет. Я не могу.
Я вышел из квартиры, спустился на улицу и пошел по тротуару домой. Сегодня для меня был выходной, стажировка кончилась, на неделе должна была состояться аттестация.
Но мне было не до отдыха. Я должен был выполнить задание Митько: передать чертежи в надежные руки. Для этого я подошел к ближайшим телефонным будкам.
Среди ряда поломанных аппаратов, я, наконец, нашел исправный телефон, сунул в него карточку и набрал номер, указанный в письме Сергея Ивановича.
— Приемная следователя ФСБ Марина, — прозвучало в трубке.
У меня перехватило дух. Служба безопасности, ни фига себе!
— Передайте господину Марину, что ему звонят по поводу Сергея Митько.
— Как, как?
— Сергея Митько, — повторил я.
В трубке замолчали, затем из нее раздался приятный бас.
— Следователь Марин слушает. Кто говорит?
Я замолчал, потому что вдруг заметил то, что было важнее этого звонка.
— Отвечайте. Не молчите же, — прокричал Марин.
— Извините. Я сейчас не могу говорить, — скороговоркой произнес я. — Потом перезвоню.
Я положил трубку и мгновенно выбежал из будки. Нужно было спешить, потому что я увидел черный джип, и один из «уродов, похожих на Гаврикова» направлялся сейчас ко мне.
Я быстрым шагом шел в неизвестном направлении. Пройдя два квартала, я обернулся.
Витек находился в пятидесяти метрах позади. Мы встретились глазами, и я увидел, как его рука притянулась к оттопыривающемуся карману. Все! Больше прятаться нельзя!
Я побежал.
Бежал не оглядываясь, не зная преследуют ли меня. Через пять минут, я уже значительно отдалился от центра города. Людей становилось все меньше, а я все еще не мог придумать, что делать. Я забежал на мост, проходящий через железнодорожные пути, когда вдруг заметил, что черный джип катит мне на встречу. Я повернулся на сто восемьдесят градусов. Витек приближался с другой стороны. Все! Конец!
Кабан вышел из джипа, и начал медленно приближался. Стараясь держать их обоих в поле зрения, я медленно отходил назад, пока не уперся в барьер.
Внизу шел длинный грузовой состав, загруженный углем. Пытаясь напугать Витька с Кабаном, я перемахнул через барьер и притворился, что буду прыгать.
— Ты чо, пацан, — обратился ко мне Витек. — Жить расхотелось? Ты лучше с нами покатайся, мы просто поговорим и всё.
— Как с Митько разговаривали? — спросил я, крепко держась за барьер.
— Нет, — пробурчал Кабан. — Чуть повежливее, — он подошел совсем близко и резко кинулся ко мне.
От испуга, я отступил назад, отпустил руки и полетел вниз. Сердце от страха сжалось в комок. Я невольно закричал, и тут же оказался на угле. Рука сильно ударилась о бортик вагона, но это было не страшно: главное — голова в порядке.
Витек с Кабаном подбежали к барьеру. Я видел, как один из них выхватил пистолет, но тут же его убрал. Через секунду они исчезли из поля зрения, видимо уже садясь в джип.
Медлить было нельзя: я высунулся, увидел вдалеке огромную лужу и прыгнул в нее, когда мы проносились рядом. Падать было очень больно, я перекатился несколько раз и, остановившись, посчитал оставшиеся кости.
Таковых было довольно много, поэтому я встал и снова побежал.
Грязный, мокрый, с ушибленной рукой, я явился в родное отделение. Мне просто нужно было кому-то рассказать о своих бедах, я не мог дальше действовать один. Поэтому я решил рассказать все Шутову.
Когда я проходил мимо дежурного, тот окликнул меня:
— Эй, ты куда прешь?
Я повернулся к нему лицом и он меня узнал.
— А, Белов. Ты где так измазался?
— Шутов на месте? — спросил я.
— Нет, он в больнице у Совкова.
— А что с ним?
— Инфаркт, — дежурный погрустнел. — Не дай Бог, если и он от нас уйдет.
— Да, — пробормотал я и направился к выходу.
— Погоди, — крикнул мне дежурный вдогонку. — Что передать Шутову то?
Я задумался.
— Передайте, чтобы позвонил мне,… когда вернется.
— Хорошо.
Я вышел на улицу, глотнул свежего воздуха и понял, что мне остается идти только домой.
Всего за несколько шагов до двери, я понял, что здесь что-то не так. Прислушался, но все было тихо. Нет. Я лучше пойду отсижусь где-нибудь на вокзале, а потом пойду к Шутову.
Я повернулся и пошел на улицу, но путь мне преградил Кабан.
— Давно не виделись, — сказал он и въехал мне по лицу.
Я отлетел на несколько метров, еле удержавшись на ногах. В это время дверь моей квартиры открылась и меня за шкирку схватил Витек, затащил внутрь, и тоже сильно ударил рукой. От этого удара, я повалился на пол коридора. Из носа горячей струей побежала кровь.
— Ведите его сюда, — послышался из комнаты величественный голос.
Меня схватили и поволокли. Когда я поднял голову, то увидел абсолютно лысого человека. У него не было даже бровей и ресниц. Нетрудно было догадаться, что это и есть Череп.
— Обыщите его, — приказал он, и Витек с Кабаном принялись шариться по моим карманам. Вынув удостоверение, пистолет, кошелек и шариковую ручку, и положив все это на журнальный столик, они повернули мою голову к Черепу.
— Ну здравствуй, Владимир Белов, — он, как и следует злодею, улыбался. — Долго же мы тебя ловили. Ну, наконец, поймали.
— Чего тебе надо? — внутри не было страха, только пожар ненависти.
— А ты не догадываешься? — его рот снова скривился в улыбке. — Чертежи мне нужны, а тебе нужна жизнь.
— Я не знаю ни о каких чертежах.
— Неправдоподобно врешь.
— Я ничего не знаю, — я тоже попытался улыбнуться, мол, не пробьете.
— Ну, что ж, тогда вечер будет проходить по такому сценарию: сначала мы тебя изобьем до полусмерти, потом начнем бить ее…
Кого ее? Я повернул голову в сторону. Там, на диване лежала Наташа! Они ее взяли!
— Зачем ты ее выкрал? — процедил я сквозь зубы.
— Я ее не выкрадывал. Она сама сюда пришла.
— Я хотела тебя предупредить, Володя. Я видела, что они пошли за тобой.
— Вот видишь, Белов, — усмехнулся Череп. — Не виноватая я! Она сама ко мне пришла.
— Сволочь, — не удержался я и тут же получил удар в скулу.
Неожиданно зазвенел телефон.
Череп видимо собирался проигнорировать это, но я предупредил:
— Я всем рассказал, что буду дома. Так что, лучше ответить.
Череп кивнул; Кабан поднял трубку аппарата и поднес к одному виску, а к другому — пистолет.
— Алло, — послышалось на той стороне провода. — Это Шутов говорит. Володя, это ты?
— Да.
— Ты просил позвонить. Что случилось?
И тут в потрепанной голове что-то щелкнуло. Я железно сказал:
— Все в порядке.
— А зачем ты тогда просил позвонить?
— Все в порядке. ВСЕ В ПОРЯДКЕ!
— Ладно, не кричи.
— ВСЕ В ПОРЯДКЕ!
— Ты что в опасности?
— Все в порядке.
— Я выезжаю, Володя. Держись.
— Все в порядке. До свидания.
Кабан положил трубку на место.
— Маловато у тебя слов в лексиконе. Только «все в порядке» и знаешь, — сказал Череп.
Я замолчал. Сейчас нужно тянуть время. Раньше чем через десять минут, Шутов не подъедет.
— Это ты убил Митько! — сказал я с ненавистью.
— Не я. Да и приказа я не давал. Просто он оказал сопротивление, и ребяткам пришлось его усмирить.
— Что это за чертежи?
— Зачем это тебе? Главное, что они у тебя, и ужасно нам нужны.
— Ты выкрал их из Кулинского НИИ?
— Да, ты очень догадлив. Мы их украли и продали Барону. Потом, он нас обидел, и мы его убили. А теперь хотим получить чертежи обратно, понятно? — он рассказывал по-детски и очень кратко.
Я опустил голову и замолчал.
Продержавшись с полминуты, Череп, наконец, не выдержал и рявкнул:
— Ну что? Будем говорить?
— Я думаю.
— Ребятки, помогите ему.
Кабан с Витьком начали наносить удары, от которых я чуть не потерял сознание. Рука, ушибленная при падении с моста, невыносимо заныла.
Я услышал, как Наташа тихо заплакала.
— Хватит, — приказал Череп и добавил, глядя на меня сверху вниз: — Ну как, надумал?
— Да, — я сплюнул кровью на ковер. — Они не в квартире.
— А где?
— В дупле дуба, который растет во дворе.
— Там же их могут найти, — Череп недоверчиво скривил губы.
— Не могут, — я покачал головой.
Дуб действительно существовал, дупло тоже, однако папки там, конечно, не было. Она находилась в квартире под грудой одежды, в шкафу.
— Олег, иди проверь, — обратился Череп к Кабану. — Если ты врешь!.. — он зло сузил глаза. — Не будет тебе пощады.
Кабан ушел. Теперь рядом со мной были только Витек с «пушкой».
Сейчас, я молил Бога, чтобы Шутов уже был здесь, и желательно не один. Тогда они должны взять Кабана и заодно начать операцию по моему освобождению.
Ужасная угроза в виде пистолета Макарова продолжала висеть надо мной, заставляя сердце стучать быстрее в сотню раз. Я посмотрел на Наташу: она была смертельно бледна и тихо всхлипывала, глядя в потолок. Она еще не знала, что есть надежда…
Прошло две минуты, а Кабана все еще не было. Череп начал с волнением посматривать в окно, бормоча под нос ругательства.
Я заметил, как он увидел что-то необычное и вдруг произнес:
— Его взяли. Менты! Черт!
— Как взяли? — удивился Витек.
— Ну, сука, ты у меня за это ответишь, — сказал Череп, злобно сверкая глазами. — Надо уходить.
— Кончать этих? — спросил Витек.
— Погоди, я сам, — он достал из моего шкафа пистолет. — Убью тебя, падла, твоим же оружием.
Каким оружием? Мой пистолет на журнальном столике!
Пистолет в руке Черепа, злобно глядел на меня своим черным дулом. Я не успел даже шелохнуться, когда он уже нажал на курок.
Из дула с приятным щелчком выхватилось ярко голубое пламя.
Зажигалка! Та которую я нашел в столе своего кабинета!
Череп недоуменно вздрогнул.
Дальше, я действовал молниеносно. Толкнув Витька, я прямиком кинулся к журнальному столику, схватил пистолет и всадил в обидчика две пули.
Кровь бурлила, грудь тяжело, но сильно вздымалась вверх; руки, ноги, челюсть — все тряслось в неистовой дрожи.
Я повернулся к Черепу, тот стоял, глупо разинув рот, совершенно безоружный и беспомощный.
Я поднял руку с пистолетом и прицелился ему в ногу. Но больная рука предательски дрогнулась, палец рефлекторно нажал на курок, а на лбу Черепа появилось ярко-красное пятно.
Он падал, пытаясь схватиться за подоконник, а я продолжал стрелять. На его груди появлялись все новые раны, некоторые пули попадали в стекло окна, разбивая его на тысячи мелких осколков. Но я продолжал стрелять, пока кто-то не схватил меня сзади и не отобрал оружие. Я упал на колени, а неизвестные люди подхватили на меня и силком усадили на диван.
В голове не было ни одной мысли. Рядом суетился Крылов, засовывая мне под нос нашатырный спирт. Я повернул голову, прячась от неприятного запаха.
Волны боли наплывали одна за одной, потом появилась одна, невыносимая боль. Почувствовав тошноту, я мгновенно очутился в темноте…