Остров Сааремаа.
???
29 мая 2004 года.
10:45
Вредные лучи солнца просочились в глаза, и мне пришлось проснуться. Приоткрыв веки и осмотревшись, я медленно впускала в себя действительность. Я, в чужой машине, в незнакомой мне местности, моя обувь отсутствовала, как и сам водитель авто, беспощадное солнце напекло голову, а во рту — убийственная засуха и, почему-то данный факт меня совсем не удивляет?
Вот дерьмо.
Резко подскочив, я попыталась выбраться из машины, но все двери были заперты. Настало время паниковать. Схватившись за голову, я стала восстанавливать события вчерашнего вечера: злосчастный карьер, гадкое трио, убийственная травка, плакса Лойт, грязные танцы и красавчик Йонас. Боже, это он притащил меня сюда в бессознательном состоянии?
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Я перестала лупить машину только после того, когда та стала извергаться сигнализацией. Мерзкие звуки сирены быстро остудили мой пыл. Открыв бардачок, я понадеялась найти ключи, что было максимально нелогично, но в итоге поисков в моей руке оказался черный пистолет. Ужаснувшись, я кинула орудие в ноги и принялась сгрызать маникюр.
почему я всегда попадаю в самую задницу? Хоть бы раз пролететь мимо. Но нет, Аста Ваэр всегда вляпается в приключения, которым позавидует сам Мюнхаузен. Где я, черт возьми? Кто меня похитил? Боже, пожалуйста, пусть это будет Квентин Тарантино. Ну, или Йонас, хотя бы.
Краем глаза я заметила, что к машине приближался человек. И пусть до красавицы мне было далеко, я притворилась спящей. Спящей «красавицей», которой снился электрический стул, потому что мои конечности нехило потряхивало. И от похмелья. И от страха.
Водительская дверь распахнулась. Я замерла. Машина просела под тяжестью незнакомца. Устало вздохнув, он поднял пистолет с пола и вернул его в бардачок. Негромко включил музыку и стал игриво посвистывать себе под нос.
И все? Он что не собирается будить меня? А как же поцелуй, который должен был привести меня в чувства? Ну чего же ты, Квентин?
— Если ты решила, что я поверю в твой сон, то сильно ошибаешься, — прозвучал бархатистый голос. — Я покупал нам завтрак, когда ты довела машину до истерики. Что за привычка такая оглушать всех окружающих, Тати?
Мои глаза распахнулись от ужаса. Внутренности скрутило. Сглотнув болевой ком, я неохотно повернулась к водителю и раскрыла рот.
— Как спалось? — Тед озарился в улыбке. В руках он держал два картонных стакана, а казалось, будто мое горло. — Надеюсь, тебя не тошнит от кофе?
В панике попятившись назад, я смачно ударилась затылком о ручку.
— Ух, — скривился Росси. — Очень больно?
Хм, ирония, как же без нее?
Все такой же наглый, самодовольный тип с обескураживающей улыбкой и совсем не похожий на Тарантино. Скорее на дьявола с ангельской внешностью, который завербует одним лишь взглядом зеленых глаз.
Сердце невольно начало метаться по грудной клетке.
— Как? — прохрипела я, отстраняясь от него, как от опасного хищника.
— Как ты здесь оказалась? — беззаботно уточнил он. — Ох, всего лишь воля случая. Я приехал на праздник к своему другу. После долгого лечения ему удалось побороть простатит. Тебе известна эта болезнь?
В ответ я пронзила его злостным взглядом. Он издевается?
— Так вот. Вечеринка была скучной, пока не появилась ты. Признаюсь, я был удивлен увидеть тебя снова. Приятно удивлен, — его взгляд стал лукавым. — Ты была очень опечаленной. Такой одинокой. Я не мог бросить тебя.
— И поэтому решил украсть?! — ругалась я, но только потому что не знала, как вести себя.
Росси. Совсем рядом. Его присутствие всегда парализовало меня, а сейчас — обескуражило. Прошло столько времени, а я по-прежнему реагирую на него неадекватно, словно мои чувства ни на грамм не угасли.
— Не переживай, — сухо ответил он. — Вечером верну тебя домой. Или боишься, что Лойт побежит заявлять в полицию о пропаже?
Серьезно? Появился из ниоткуда, а теперь еще и высмеивает?
— Не смей говорить о Лойте! Не смей говорить о нем так!
— Так — это как?
— А вот так!
Тед нахмурился.
— Я не понимаю тебя, Тати.
— Будто ты ревнуешь, — выпалила я, но сразу же об этом пожалела.
Это насмешило его.
— Где я, а где он? — фыркнул Тед. — Лойт мне не конкурент. И скажу тебе по секрету, — наглец наклонился ко мне, отчего я шарахнулась, — таких вообще не существует.
Бла-бла-бла. Он совсем не изменился.
— Рада узнать, что твоя самооценка продолжает карябать небо, — ехидно пропела я, заняв нормальную позицию. Он не должен знать, что пугает меня. Он должен увидеть безразличие, которого нет. — Так зачем я здесь, Тед?
Он выбросил стаканы с кофе в окно и равнодушно дернул головой.
— Я соскучился. Хотел сводить тебя в зоопарк, показать кроликов…
— Я уже насмотрелась на одного из них, — мои руки скрестились на груди. — Сначала пропадаешь, а потом заливаешь мне чушь про зоопарк? Смешно. Ты вроде как исчез из моей жизни, так вот и вали туда, откуда пришел, — неуверенно проговорила я, нервно потряхивая ногой. — Где ты там живешь? В преисподней? Прости, не знаю ни одного названия улицы в Аду.
— Не так далеко, как тебе могло показаться. Я был рядом, Тат, — его тон стал серьезным. — И, хочешь ты этого или нет, но я всегда буду рядом.
— Звучит как угроза.
— Пусть так.
Мы замолчали. Это было сложно. Его энергетика подавляла меня. Сон стал явью. А самое страшное, что я не ощущала разочарования. Какая-то часть меня всегда хотела этого, когда другая боялась признать, но теперь тоже сдалась. Тед стал для меня той самой табличкой «Запрещено», которую так и хочется переступить.
— А если серьезно, то мне нужна твоя поддержка, — вдруг начал он. — Через час у меня слушание в суде, между прочим, третье за месяц. Родители давно не посещают их, они устали от позора. Мать вся извелась. Я бы хотел, чтобы ты присутствовала там. Вдруг — оно будет последним?
— Ты в своем уме? Я никуда не пойду. Даже не надейся.
— Я надеюсь на тебя.
— Нет!
— А что тут такого? Послушаешь прокурора, адвоката, судью — сделаешь выводы. Разве ты не этого хотела? Тогда ты не дала мне шанса высказаться, так дай его сейчас. Думаю, это будет справедливо.
Закусив губу, я попыталась подавить чувство вины. Все, что сейчас происходит в жизни Теедо, — переезд, бесконечные суды, нервы родителей — моя вина. И пусть Росси даже не догадывается об этом, легче от этого не становится. Я подлая предательница, которая не умеет признавать свои ошибки. Я нападаю на него, заставляя защищаться — слишком безнравственно, даже для меня. И он прав, отчасти, я хотела этого.
— Хорошо, я схожу на твой гребанный суд, — невозмутимо проговорила я. — Очень надеюсь, что ты сядешь.
Тед закатил глаза и дернул рычаг на коробке передач.
— Отлично. Не сомневался в тебе, детка.
— Я не договорила, — прорычала я. — Мне нужно привести себя в порядок и стакан горячего кофе. И перестань улыбаться — меня начинает мутить.
Улыбка Теедо стала только шире и мое сердце наполнилось крохотными мотыльками.
— Как скажешь, Вантуз. Как скажешь.
Остров Сааремаа.
Центральная трасса.
29 мая 2004 года.
12:51
— Где моя обувь? Почему ты вообще разул меня?
— А ты разве не знаешь о своей привычке демонстрировать шпагат во сне? Однажды ты выдала такой трюк, что я просто…
— Заткнись, Тед.
— Молчу.
Еще вчера я шаталась по самым злачным местам Сааремаа, целенаправленно губя свою жизнь, сославшись на разбитое сердца, а теперь еду на судебное заседание чтобы поддержать того, кто разбил это сердце, потому что в том, что его судят, виновата только я. Идиотизм.
Но в то же время щемящая грусть отступила, плечи расправились, а кровь забурлила в венах. Рядом с Тедом я чувствовала приятное напряжение. Этого мне очень не хватало. Все же лучше, чем безразличие и пустота. А как только представлю, что он следил за мной, кружил в танце, целовал, совсем как раньше, то невольно покусываю губу… Он не забывал меня.
— Что за улыбка? — спросил Тед, остановившись у здания суда.
Осознав, что забылась в своих размышлениях, я прокашлялась и моментально превратилась в ядовитую Асти.
— Все представляю, как тебя закрывают на лет так десять и не могу скрыть улыбки. Интересно, хватит ли у тебя смелости обворовать своего сокамерника? Ты ведь не можешь без этого, так?
— Понимаю, тебе восемнадцать, ты стала взрослой, но следи за языком, деловито посоветовал Тед. — И тебе не идет быть стервой. Глупость и стервозность — несочетаемы.
— Ты только что назвал меня тупой?
— Глупой. Не тупой.
В голос возмутившись, я отвернулась к окну и насупилась. Тед проигнорировал мой каприз и стал копошится в верхнем бардачке. В какой-то момент из стопки бумаг выпала небольшая фотокарточка и Росси поспешил ее поднять.
— Фото твоей новой подружки? — язвительно пропела я, похлопав ресницами. — Она еще жива или придушить ее пока только в планах?
— Ох, не начинай…
— Мне вот интересно, она тоже лазает в окна или обходится пошлой фотосессией? А о твоей привычке брить ноги она знает? Может быть расскажешь ей об этом, когда она будет висеть на твоей руке?
Тед выдал свою фирменную усмешку.
— И кто теперь ревнует?
Я сузила глаза и открыла рот, но не нашла подходящего ответа.
— Ну, ну, что скажешь? — издевательски выдавливал он. — А?
Ни на шутку разозлившись, я вырвала фотографию из его рук, взглянула на изображение и манерно расхохоталась.
— О, да я знаю ее! Это ведь она снималась в той дешевой порнушке? Кажется, этот фильм назывался «Хитрый сантехник? Я лично не смотрела, но вот у Лойта все комната завалена подобными дисками.
Лицо Теда стало серьезным. Он помрачнел.
— Это моя бабушка, Тати.
Упс. Как-то неловко вышло.
Вырвав фотографию из моих рук, Тед внимательно посмотрел на черно-белое изображение девушки с густыми каштановыми волосами. Его глаза заблестели. Ресницы дрогнули.
— Она была всем для меня. Бабушкой, подругой, но я называл ее мамой. Об этом слишком сложно говорить, но… Мне было пять, когда ее забрал РАК, — он упал лбом на руль. — Я не успел попрощаться с ней, потому что в тот день на улице раздавали бесплатное мороженное. Я променял бабушку на гребанное мороженное, понимаешь?
Меня загрызла совесть. Я никогда не видела Теда таким подавленным.
— Прости меня, Тед, — я виновато похлопала его по спине. — Прости, я не знала. Боже, мне так стыдно.
Но Тед продолжал содрогаться.
— Бабушка была единственной, кто верила в меня. Помню, когда она подарила мне мой первый футбольный мяч и сказала: «Забей его куда нужно, Теди». А я ответил ей: «Хорошо, я забью, бабушка, только когда смогу встать с инвалидного кресла».
Я сгорала от стыда. Их диалог был такой странный, но в тоже время трогательный, что мне захотелось разреветься вместе с ним.
— Ты был инвалидом? — хныкнула я.
— Да, когда я катался на велике меня сбила машина…
— Мне так жаль, — я обняла его и попыталась успокоить, но его плечи затряслись еще больше.
Подняв голову, я поняла, что у него началась истерика, но не от горя, а от смеха.
— Что смешного, придурок?
Тед убрал смешливую слезу с уголка глаза.
— Черт, Тати, я же говорил что ты глупая, — задыхался он. — Моя бабка живет в Турции и даже не знает о моем существовании. Почему ты такая наивная? «Боже, Тед, мне так жаль», — издевательски пропищал он.
— Ах ты ублюдок! — я приготовилась напасть на него, он резко вернулся в серьезное состояние.
— Стой, — он выставил вперед руку. — На самом деле, это фото новой жертвы. Ее изнасиловали, задушили, а тело выбросили в реку. Именно по этому случаю сейчас пройдет заседание, — он опустил голову. — У нее осталась маленькая дочь и собака. Фокстерьер, кажется.
Я осела. Мне снова стало не по себе.
— Не вини себя, Тати. Ты не ведь не могла этого знать.
Поджав губы, Тед тяжело вздохнул, а потом открыл водительское окно и бездушно выбросил фото.
— Что ты делаешь? — изумилась я.
— Избавляюсь от хлама. А что?
Я прибывала в полном смятении. Он так сочувствующе говорил об этой девушке и так цинично распрощался с памятной фотокарточкой — где логика?
— Нет, нет…, - до меня тут начало доходить, а когда тот прыснул от смеха, сомнений не осталось. Он снова солгал.
— Я понятия не имею кто это, — смеялся он сквозь слезы. — Может, жена хозяина машины или его первая любовь, или действительно порноактриса. Ты ведь не подумала, что это мое авто, правда?
Ярость взяла надо мною вверх.
— Ты мудак, Росси! Гадкий ублюдок! — я колотила по нему руками, а потом вцепилась ногтями в его ухо и с силой выкрутила его.
— Ай, Тат, прекрати! Я ведь пошутил! Всего лишь шутка! Ау, идиотка, больно! Из-за мы опоздаем на заседание!
— Плевать! Это будет бесполезным заседанием, потому что я вырву твой лживый язык!
Сжав зубы, я старалась сделать ему как можно больнее.
— Так, ну все, — разозлился Тед и откинул меня от себя. Секунда, и я оказалась вжата в спинку пассажирского сиденья. — Ну, и как теперь собираешься побеждать? — спросил он, нависнув надо мной.
Он улыбался. Его дыхание обжигало губы.
— Тати?..
Лицо вспыхнуло от смущения, и я прокашлялась, прежде чем ответить:
— Слишком близко, Росси. Ты уже успел позабыть о нашем уговоре? Ты обещал мне потеряться, помнишь?
Его глаза сузились. Он получил словесную пощечину. Тед отпрянул от меня и проработал шею. Знаю, я задела его, но это не сравниться с рубцами на моем сердце.
— Ладно, проехали. Выходим, — произнес он холодным тоном.
Выбравшись из машины, он не помог мне с дверью, поэтому я сама отыскала свою обувь и только через несколько минут оказалась на улице.
Вы только посмотрите, какие мы обидчивые.
Когда мы подошли к зданию суда, то нас окружила армия фанатичных девчонок. Они буквально сбили меня с ног и напрыгнули на Теедо.
— О, Тед, ты уже здесь?
— Мы держим за тебя кулачки, малыш.
— Все будет хорошо. Я внедрила своих людей. Тебя оправдают.
— Тед, ты голоден? Моя мама приготовила тебе блинчики и после суда приглашает в гости.
— Почему ты такой бледный? Ты заболел?
Открыв рот, я посмотрела на облепленное мухами дерьмецо и поморгала.
— Ты сказал, нуждаешься в поддержке, да?
Тед игриво пожал плечами.
— Бывшие присяжные, — пояснил он. — В отличие от тебя, они верят мне.
Это был полный кошмар. Я успела миллион раз пожалеть, что согласилась на его предложение. Но почему я забываю о слове «нет», когда разговариваю с этим мерзавцем? Он определенно чем-то опаивает меня.
Прорвавшись через толпу слюнявых идиоток, мы ворвались в зал суда, где меня поджидала следующая партия. Присяжными были одни лишь девушки, ни одного мужчины и, эту чудную компанию разделяла одна седовласая старушка.
Похотливая извращенка.
Множество взглядов устремилось в нашу сторону, отчего я сделала шаг назад. Тед заметил это, и сразу же вцепился в мое запястье и сильно сжал.
— Всем приветик, — поздоровался он. — А вот и я.
Бородатый судья нахмурил брови.
— Вы опоздали, юноша.
Тед искусственно схватился за сердце.
— Прощу прощения, моя девушка слезно молила меня покормить бездомного котенка. Я не мог ей отказать, — после этих слов он зашвырнул мое туловищу в зал суда, где меня пронзило ненавистью завербованных присяжных. Они возненавидели «его девушку» с первых же секунд.
Долбанные фанатички.
Заняв место в зале, я скромно поджала ноги. Тед уселся рядом со своим адвокатом и по-дружески похлопал его по плечу. Росси вел себя расслабленно и максимально уверенно. Почему они позволяют ему подобное? Ни страха, ни капли сомнения, так мог вести себя только невиновный или же полностью лишенный чувств человек. Кто же он?
Судья открыл толстую папку документов и поправил огромные очки.
— Прежде чем начать заседание…
— Прощу прошения, — перебил его Тед, и мои щеки запылали. — Вы бы не могли говорить чуточку громче? Мое левое ухо повреждено, поэтому я могу вас не расслышать. Поймите, это может сказаться на моей защите. Очень надеюсь, на ваше понимание.
Мое горло сдавило. Что он творит?
Вскинув бровями, судья внимательно посмотрел на Теедо.
— Может вам еще медсестер позвать? — прогремел мужчина, отчего его мантия заколосилась.
— Ох, нет, это лишнее. Хотя, если есть желающие принести мне льда, я бы не отказался от помощи.
После этого все присяжные, включая старуху, подняли руки. Я же залилась краской и приложила ладонь ко лбу.
Боже, зачем я только участвую в этом цирке?
Остров Сааремаа.
Дорога домой.
29 мая 2004 года.
15:40
Заседание суда прошло успешно. По крайней мере для Теедо. Девушка, которой удалось вырваться из лап маньяка, не признала в Росси своего истязателя. Ну, или просто не хотела признавать. Мне даже показалось, что после оглашения оправдательного приговора, она была готова пригласить его на свидание. Безумие, знаю, но это факт.
К счастью, Тед вез меня домой, а с театром психопатов было покончено.
— Спасибо, Тати, — сказал Тед, смотря на дорогу. — Сегодня я чувствовал себя куда увереннее.
— Не прибедняйся, Росси. Еще немного, и ты был готов станцевать стриптиз перед этими голодными девицами. Растерянностью там и не пахло.
Тед дернул плечом.
— Я не виноват, что желанный.
Я схватилась за лицо руками.
— Бедняжка, гребанная природа создала тебя красавчиком. Так несправедливо с ее стороны… Может исправим это? — я нацелила на него когти.
— Перестань ревновать. Мне плевать на них. Единственная, кто мне нужна, почему-то не хочет меня. Ну, если только изуродовать.
— Я не нужна тебе. Тебе никто не нужен. Ты — эгоист и не способен любить. У тебя нет сердца и… Черт, я не хочу об этом говорить.
Моя стена рушилась. Маска безразличия плавилась на глазах.
— Тогда о чем хочешь? — спросил Тед. — О Лойте?
— Замолчи, — устало попросила я. — Оставшуюся часть пути я хочу провести в полной тишине. Это возможно?
— Как скажешь.
— Чудно.
Признаю, нет ничего сложнее чем молчать с человеком, к которому накопилось множество вопросов, сотни недосказанных фраз и тысячи непроизнесенных слов, но и говорить с ним — саморазрушение. Ты слышишь его голос, наблюдаешь за движением губ, любуешься ямочками на щеках, но неверие съедает тебя, как и понимание, что ваш диалог когда-нибудь закончится.
Сегодня я поняла, что никогда не отпускала Теда. Он всегда жил во мне и разрушал изнутри. Когда я с ним, то чувствую себя живой, но стоит сделать шаг в сторону, как моя душа крошится на мелкие кусочки. И если Теедо удается избегать наказание, то я свое уже получила.
Мы промолчали всю оставшуюся дорогу. Эта тишина была напряженной и даже грустной. Я не знала о чем он думал, но я думала только о нем. О нас.
Если наши дорожки разошлись, то зачем легли в параллель?
Остров Сааремаа.
Больница.
29 мая 2004 года.
20:09
— Тебе необязательно ночевать на работе, — сказал Тед, засунув руки в карманы. — Мой дом пустует. Останься там, я не потревожу тебя. Обещаю.
Закрыв дверь машины, я посмотрела на его отражение в окне.
— У меня сегодня смена. Утром за мной придет Лойт. Не хочу, чтобы он узнал о нашей поездке.
— Ну да, — усмехнулся Тед. — Его слабая психика этого не выдержит.
Вальяжно облокотившись на капот, он скрестил руки.
— Не ерничай. Лойт не заслуживает этого.
Отойдя от него, я обвела взглядом освещенные окна больницы. Мне не хотелось прощаться, но и остаться я не могла. Поежившись от вечерней прохлады, я повернулась к Теду. Он уже стоял рядом со мной.
— А я заслуживаю? — многозначительно спросил парень.
затаила дыхание. Сердце забилось как ненормальное. Тед снова нарушил дистанцию. Только через несколько секунд ко мне вернулся дар речи.
— Знаешь, я каждый раз задаю себе этот вопрос, но не нахожу ответа.
Тед провел рукой по моим волосам, по щеке, а потом заглянул в глаза.
— На ромашке гадать на пробовала?
Убрав его руку, я задрала голову к ночному небу.
— Ну что ты за скотина? — разочарованно прошептала я.
Моя реакция еще больше завела Теедо. Он нервно вскинул руками.
— Ого, вот видишь. Вот он и ответ. Спустя столько времени, ты наконец смогла определится. Я — скотина.
сарказм задел меня.
— Прощай, Тед.
— Счастливо, — рявкнул он.
Меня переполняли эмоции. Развернувшись, я пошагала прочь от машины, но Тед еще не закончил:
— Хотя подожди…
— Что еще? — застонав, обернулась я.
Тед уже приближался ко мне. Так уверенно, что меня слегка пошатнуло.
— Мне нужно в кое-чем убедиться, — заявил он, а потом взял мое лицо и впился в губы. В его поцелуе не было нежности. Только требовательность. Его поступок настолько обескуражил меня, что я даже не успела воспротивится.
Когда Тед отпрянул, я удивленно поморгала.
— Хм, все ясно, — в чем-то убедился он.
Я хрипло вздохнула, в горле пересохло.
— И что же тебе ясно? — мой голос осип.
— Ты все также не умеешь целоваться, а значит, не практиковалась. А Лойт действительно тюфяк, раз не смог воспользоваться моментом. Но, я не скрою, что безумно этому рад.
У меня не осталось сил на ругань. Я просто молчала и смотрела на него, а когда Тед взял мои руку и поднес к губам, сердце сжалось в болезненный комок.
— Я не уеду, Тати, — прошептал он. — Я дам тебе день, чтобы подумать. Один день. Если твое мнение не поменяться, я исчезну.
— Оно не поменяется, — уверила я.
— Именно поэтому ты продолжаешь пичкать себя всякой дрянью и слоняться в одиночестве? Потому что все решила, да?
Я открыла рот, но он продолжал говорить:
— Перестань сопротивляться своим чувствам. Ты не можешь переступить порог новой жизни, потому что уперлась рогами. Ты — вредина, знаю, но я хочу помочь. Если я ошибаюсь, то без вопросов — я исчезну с твоего горизонта.
Я ненавидела плакать, но сейчас едва сдерживала слезы. Внутри меня сражались сердце и разум.
— Давай, Тат. Один день — это такая мелочь, когда тебя ждет целая жизнь. Вопрос — какой она будет? Со мной или без меня?