От Сверилиной у Берестова осталось двоякое впечатление. Либо эта девушка не так проста, как кажется на первый взгляд, либо он, тертый и остро чувствующий жулье журналюга, вконец потерял свой волчий нюх. Ни единого факта, ни единой зацепки, разоблачающей ее связь с колдуньей. Получалась сплошная реклама для Анжелики.
Абсолютно не в духе вернувшись в редакцию, он сел за стол и задумался. Что же, получается, что эта простодыра Маша его переиграла? Нет-нет, здесь что-то не то…
Подошел заместитель редактора, спросил:
— Мага нашел?
— Найти-то нашел. И клиента, которому зарядили кошелек, нашел. Только все это подозрительно…
И Берестов вкратце рассказал свой разговор со Сверилиной.
— Нечего думать. Отлично! Давай фотографию этой тетки и делай с ней интервью. Правда, действительно получается как-то слащаво для колдуньи, но поговори с ней: может, она отстегнет пару тысяч, тогда сделаем ей рекламу. Если нет — ее салон упоминать не будем.
Вариант, конечно, не блестящей, но что делать, если журналистское расследование не удалось? Берестов позвонил в салон Анжелики, но трубку взяла какая-то женщина, далеко не с магическим голосом.
— Анжелика съехала, — произнесла она мрачно.
— Куда? — удивился Берестов.
— Откуда я знаю?
Тут же выяснилось, что с журналистом разговаривает хозяйка квартиры, которая сдавала колдунье свою самую лучшую площадь из тех, которые она имела, причем всего за триста баксов. Однако мерзавка не заплатила и этих денег. Можно сказать, что мэтр магии не съехала, а сбежала самым паскудным образом, втихомолку, не предупредив и не заплатив за три последних месяца. Более того, содрала с коридора обои и сняла светильники. А ведь она обещала сделать евроремонт. Собственно, из-за этого хозяйка и брала с нее такую мизерную плату.
Обиды, которые высказывала женщина по поводу своей квартирантки, были для журналиста слаще нектара. Сразу же в голове родился подзаголовок: «Специалист, избавляющий от бедности, сбегает, не заплатив за квартиру». Или что-нибудь в этом роде.
— Неплохо бы разыскать ее, — мечтательно произнес Берестов. — Вот это был бы материал…
— Ну куда она переехала, я могу приблизительно сказать, — ответила хозяйка. — Это на Баррикадной, около «Московского комсомольца». Квартиру только не знаю…
— Квартиру найти не проблема. Лишь бы дом оказался тот.
Записав адрес, Берестов положил в сумку редакционный фотоаппарат и уже хотел выйти, но у дверей ему путь преградили трое. Один из них спросил:
— Вы Леонид Берестов?
— Я, — ответил журналист.
— Следователь по особо важным делам Виктор Дрянцов. Вам нужно проехать с нами.
— Это еще зачем?
— Объясним на месте.
Однако на месте, куда привезли Берестова, а это был Институт судебно-медицинской экспертизы, тоже ничего не объяснили. Его просто втолкнули в какую-то холодную лабораторию из белого кафеля и подвели к лежащему на столе трупу, покрытому белой простыней.
— Узнаете? — спросил следователь, угрюмо откинув простыню.
Берестов вздрогнул и попятился. На столе лежала женщина с остекленевшими глазами. Волосы ее были в крови, лицо обезображено. Она была в сиреневом пальто и красном шарфе.
— Сверилина, — прошептал Берестов и поднял глаза на экспертов.
— Так вы узнали? — качнул головой Дрянцов, не сводя с него взгляда. — Прекрасно. Пройдемте со мной…
Журналиста отвели в соседнюю комнату, усадили на стул, и расположившийся напротив следователь впился в него глазами.
— Вы сегодня с ней встречались?
— Да, в кафе на Тверской! — чистосердечно признался Берестов, замечая, как трясется его челюсть. — Мы с ней расстались около двенадцати.
— А в половине первого она выбросилась с девятого этажа, — произнес следователь. — Вы последний, кто видел ее живой.
— Не может быть! — затряс головой журналист.
— Чего не может быть?
— Что она взяла и выбросилась!
— Почему? — удивился следователь.
— Когда мы с ней расстались, у нее было прекрасное настроение. Я не заметил на ее лице и тени какой-нибудь озабоченности. Не может быть, что она сама.
— В том-то и дело, что сама, — снизил голос следователь. — После того как вы расстались, она доехала до своего дома, вошла в подъезд, села в лифт, но проехала мимо своего этажа. Она поднялась на последний, двенадцатый этаж и бросилась из окна лестничной площадки вниз головой. Сама. Заметьте! Сама! О чем вы с ней говорили?
На лице Берестова появились испуг и недоумение. Он пожал плечами и растерянно посмотрел следователю в глаза.
— Да ни о чем таком, из-за чего можно вот так… вниз башкой. Ей-богу, ума не приложу. Абсолютно ничего трагического в ее облике не было…
Журналист рассказал Дрянцову про ее патологическую бедность, про колдунью, которая сняла с нее карму за триста долларов, наконец, про объявление в газете и про то, как она вышла на российское представительство ЮНИСЕФ. На следователя откровение журналиста не произвело ни малейшего впечатления. Когда же Берестов обмолвился о том, что она собиралась купить загородный дом, следователь встрепенулся:
— Об этом, пожалуйста, поподробней! Где она собирать купить дачу и у кого?
— У кого — не знаю. Но, по-моему, где-то под Солнечногорском. Даже назвала мне цену: семьдесят тысяч.
В глазах Дрянцова появился блеск.
— Я правильно понял: она вам сказала, что покупает дачу за семьдесят тысяч долларов?
— Совершенно верно.
— Вот так запросто, постороннему человеку, которого видит в первый раз?
— Ну… да, — неуверенно кивнул Берестов, соображая, что слова звучат не очень правдоподобно.
Следователь откинулся на спинку стула и усмехнулся.
— Может быть, она вам еще и показала эти семьдесят тысяч?
— Это уже слишком! — обиженно шмыгнул журналист.
— Почему нет? — странно улыбнулся следователь. — В половине десятого она снимает эту сумму в сберкассе, а в одиннадцать встречается с вами. Не правда ли, странно?
— Вы хотите сказать, что эти деньги у нее были с собой? — изумился Берестов.
— Вполне возможно. Кстати, какая у нее было сумка?
— Да, не было у нее никакой сумки, — повел плечами Берестов. — Была маленькая кожаная сумочка через плечо. В ней не было семидесяти тысяч. Могу гарантировать. Она при мне ее открывала. И потом, вы сказали, что в половине десятого она снимала деньги в сберкассе. Но в десять она была дома. Я же ей звонил.
— Вы звонили ей в десять? — удивился следователь.
— Ровно в десять. Как раз перед летучкой. Это может подтвердить наша секретарша.
Следователь замер, затем неожиданно улыбнулся.
— Значит, в сберкассе что-то напутали. Не могла же она за полчаса доехать до дома. Но это уже не так важно. Спасибо! Вы нам очень помогли. Возможно, еще понадобитесь в качестве свидетеля. Распишитесь вот здесь!
Берестов вышел на улицу ошеломленным. Точно во сне, доехал он до газеты, и, когда вошел в редакцию, коллеги высыпали ему навстречу.
— За что тебя замели, рассказывай!
— Понимаете, я в двенадцать взял интервью у одной женщины, а в половине первого уже находят ее труп.
— Ну, Леня, даешь! Ты опять в своем репертуаре, — покачали головой коллеги и в замешательстве разошлись по своим местам. А Топоров произнес, хитро улыбнувшись:
— Фотография этой Сверилиной есть?
— Есть! Я ее щелкнул.
— Пусть тебе быстро ее проявят и поезжай с ней к колдунье. Я распоряжусь, чтобы в бухгалтерии тебе выдали триста долларов. Заплатишь и спросишь про здоровье этой дамы на фото. Если колдунья скажет, что она здорова и процветает, считай — ты ее разоблачил! Триста баксов заберешь обратно и вернешь в бухгалтерию.
— Кому что, а лысому гребенка, — усмехнулся Берестов.