И вдруг она вспомнила, где до этого видела лауреата: на Никольской. Человек, который во все глаза смотрел на больного Баскакова, и был Кирсанов. Маргарита искоса поглядывала на Антона и изумлялась тому, как он слушал музыку. Музыкант реагировал на каждую ноту, вздрагивал, покачивался, закрывал глаза и покрывался потом. Механически он стирал пот платком, который исчезал неизвестно куда, и все начиналось сначала. Скрипач уже не замечал ни зал, ни Маргариту, он парил в заоблачных высотах. «Вот это настоящий музыкант, — восхищалась она. — Вот это я понимаю: человек слушает музыку…»
Она прижалась к его руке, но он не заметил.
— Ты играл в метро лучше, — прошептала она, но Антон не услышал.
Он снова приложил платок к пылающему лбу и сделался пунцовым.
— Когда ты успел выучить эту вещь? — спросила Маргарита, нежно коснувшись его руки.
И вдруг ее пронзило: а действительно, когда? Вещь совершенно новая. Написана Кирсановым только что. Возможно, ее уже передавали по телевизору или по радио, но где бомж с Казанского вокзала мог услышать радио или спокойно посмотреть телевизор?
Маргарита снова взглянула на Антона и подумала, что если даже эту сложную сонату он и мог каким-то чудом услышать, то нужно время, чтобы ее разучить. Причем разучить, судя по всему, на слух, а не по нотам.
Она перестала смотреть на сцену — только на Антона. Он по-прежнему был напряжен, глаза его наполнились болью. Музыкант хмурился, морщился и шептал:
— С диезом надо играть, с диезом…
Когда мелодия внезапно оборвалась, зал взорвался аплодисментами. Антон был в трансе. Включили свет, зрители поднялись и аплодировали стоя. А Антон все сидел и смотрел в пустоту.
Наконец он вскочил с места и, выбежав из ложи, помчался вниз по лестнице, за кулисы. Маргарита встревоженно побежала следом. Она заметила, что за ними торопливо двинулись еще двое: следователь Дрянцов и высокий незнакомец в штатском. Они забежали за кулисы и помчались по длинному коридору в направлении гримуборной Кирсанова. У его дверей уже стояла праздничная толпа с цветами и суетились телевизионные журналисты. Уборная тоже была полна народу. В центре стоял блистательный и сияющий Олег Кирсанов.
Баскаков влетел в гримерку подобно вихрю, грубо растолкав стоящих у дверей. За ним вбежала Маргарита, а за ней следователи, которые, впрочем, тут же смешались с толпой.
— Ты запорол сонату, Кирсанов! — прохрипел вне себя от негодования Баскаков.
И в гримерной установилась гробовая тишина. Все замерли, только тележурналисты подмигнули своим операторам, и те подняли камеры.
Кирсанов побледнел и сделал шаг назад. Баскаков схватил со столика скрипку и воскликнул:
— Третья часть вся играется с диезом, вот как!
И он заиграл. Он играл так мощно и так ярко, с таким вдохновением, что у всех присутствующих в гримерке от изумления вытянулись лица. Когда Антон закончил, минуты две стояла тишина, потом прокатился недоуменный гул и раздались недружные аплодисменты. Кирсанов медленно опустился на банкетку и закрыл лицо руками.
— Прости, Антон! Это все она. Видит бог, я не хотел.
В ту же секунду подал голос следователь Дрянцов. Он поднял над головами удостоверение и вытурил всех в коридор, оставив только Антона и Маргариту.
— Кто она? — спросил Дрянцов, подсаживаясь к Кирсанову.
Но лауреат следователя не замечал. Он смотрел на Антона, и из его глаз текли слезы.
— Я жалкий, ничтожный и бездарный. Но она любила меня таким. А тебя она не любила. Я ей говорил: «Зачем убивать? Просто уйди от него». А она: «Я хочу, чтобы мой муж был мировой знаменитостью. И ты будешь ей! У Антона одних только скрипичных сонат написано на три жизни. Они гениальны все…»
Антон тяжело вздохнул и покачал головой. Дрянцов достал из кармана радиотелефон и объявил:
— Срочно задержать Викторию Баскакову.
— Только что отъехала от театра, — ответил телефон. — Начинаем преследование.
Антон долго молчал, презрительно глядя на Кирсанова. Наконец произнес:
— Значит, меня «заказала» собственная жена?
— Да! — ответил Кирсанов.
— Я так и думал, — усмехнулся Баскаков.
Вскоре Баскакова была поймана и доставлена в прокуратуру. Туда же доставили и Кирсанова. Кирсанов был вне себя. На лице его было отчаяние. Баскакова же, напротив, усмехалась презрительно и подтвердила слова любовника, что именно она наняла орлов убить своего мужа. Но те не убили, а из жадности продали мистеру Ричарду, который в то время скупал всех «заказников».
— А сейчас уже не скупает? — удивился следователь.
— А зачем? — хмыкнула Баскакова. — Сейчас дешевле зомбировать студентов под видом независимой медкомиссии.
— Вы про это знали? — поднял брови следователь.
— Про это многие знают! — дернула плечиками Баскакова. — В том числе и правоохранительные органы. А некоторые даже этому способствуют.
Следователь обречено покачал головой.
— А скажите, Виктория Эдуардовна, вы что же, действительно думали, что вам тогда, в Институте судебной медицины, предъявляли останки вашего мужа?
— Да! — тряхнула сережками Баскакова. — Я искренне думала, что это кости Антона. Но до меня дошли слухи, что моего мужа видели в Москве живым и невредимым. Тогда-то у меня и закралось подозрение, что ребята его не убили, а продали Ричарду. Я потребовала предъявить труп. Они побожились, что Баскакова убили двумя пулями, по всем законам. И сбросили в реку в том месте, где сейчас работает землесос. Через полгода труп обнаружат естественным путем. И действительно, через полгода меня вызвали на опознание останков.
— А вам не показалось странным, что труп был сброшен в районе очистных работ, а не с моста?
Баскакова сощурила глаза и отрицательно покачала головой.
— И последний вопрос, Виктория Эдуардовна: зачем вы поручили продать дачу Кирсанову?
— Откуда вы знаете? — удивилась она.
— Его серый «ауди» видел муж потенциальной покупательницы.
Баскакова пожала плечами.
— Поручила, потому что у меня не было времени заниматься такими мелочами.
— Почему же вы не сказали нам, что именно вы продаете дачу?
— Я не всегда посвящаю органы в свои личные дела, — улыбнулась Виктория.
Когда ее уводили, она обернулась и лукаво подмигнула Антону:
— Учти, милый, квартира осталась за мной!
После этого Баскакова повели на опознание. Он опознал всех четверых. И они признались, что действительно похищали его и дважды продавали мистеру Ричарду.
— Это как? — удивился следователь.
Орлы переглянулись и одновременно кивнули.
— Ну что ж, — подал голос самый высокий из них. — Можем и рассказать.
Он сел напротив следователя за стол, закурил. Остальных увели.
— Дело обычное. Мы решили не убивать скрипача, а продать мистеру Ричарду. Он как раз на «ликерку» под Рязанью набирал людей.
— Ричард был хозяин «ликерки»?
— Нет. Он только продавал фабрикантам зомбированную рабочую силу. Покупал по одной цене. Зомбировал и продавал втрое дороже. Верный бизнес! Людей у нас как грязи. Работать не хотят.
— А чей же труп вы подсунули под землесос?
Парень поморщился.
— Киселя, из можайской группировки. Кирилла Киселева. Он такого же роста, что и скрипач. Мы его не убивали. Он уже был убит при разборке пулей в сердце и похоронен у Рязанского проспекта на месте перестрелки. Когда нас Вика вызвала и сказала, что ее мужа видели в Москве, мы решили предъявить ей труп Киселя. Мысль была хорошая. Даже когда мы порыскали по вокзалам и наткнулись на скрипача, мы опять решили не убивать его, а снова продать тому же Ричарду. Он тогда говорил, что у него есть запрос из Казани в боевую школу. Мы скрипача раздели. Выкопали труп Киселя, одели в шмотки скрипача, напялили ему на палец кольцо, шарахнули еще одну пулю в лоб и оторвали челюсть. И только после этого бросили в реку, неподалеку от землесоса.
— С катера?
— Естественно! Пришлось нанимать катер. А скрипача снова продали. А зачем убивать? Мы очень хорошо относимся к людям искусства.
— А челюсть зачем оторвали?
— Потому что полистали перед этим амбулаторную карту скрипача. У него на нижней челюсти две пломбы. А у Киселя ни одной. У него зубы — как у акулы…
Было уже пять часов утра, когда Маргарита с Антоном, покачиваясь от усталости, вышли из прокуратуры.
— Куда вас везти? — спросил сержант.
— Меня на «Спортивную», — ответила Маргарита.
— А меня… — задумался Баскаков. — Машину мою взорвали. Квартиры, можно сказать, нет. Да и не хочу я в квартиру жены. Ничего у меня не осталось, кроме тебя, — повернулся Баскаков к Маргарите.
Маргарита улыбнулась.
— Так уж и ничего? А твоя дача в Солнечногорске?
— Почему твоя? — удивился Баскаков, взяв ее пальчики в свои руки. — Наша дача!
Маргарита посмотрела ему в глаза и вдруг рассмеялась.
— Сержант! Обоих на «Спортивную»…
Больше книг на сайте - Knigoed.net