Игната передернуло как от озноба.
— Думал же... С ночи надо было уходить, — сказал он. — Подвел я вас,Аксинья...
Он принялся быстро одеваться в своем закутке.
— Да куда же ты побежишь-то? — чуть не плача произнесла хозяйка. —Вся деревня оцеплена, ни входа, ни выхода...
— Дядя Игнат, куда же вы? — проснувшись и соскочив с кровати, спросилПетя.
— Так надо, Петюнчик, — ласково ответил Игнат. — Немцы в деревне...
Петя испуганно заморгал глазами, а затем торопливо натянул на себярубашку.
Аксинья кинулась в угол, схватила лежавший там красноармейскийвещмешок.
— Игнат Ермилович, скорей прячься в подпол. Здесь прямо под кухнейнасыпана картошка, а там, — указала она рукой к стене, — пусто. Спускайтуда матрас и скрывайся.
— Нет, я туда не полезу...
— Не упорствуй, погибнешь!.. — Лицо Аксиньи покрылось лихорадочнымипятнами, синие глаза светились тревогой. — Ты погубишь и меня, и Петю,подумай и об этом!
В голосе Аксиньи почудился Игнату скрытый упрек. У него на какое-томгновенье закружилась голова, заныла рука, словно на ней открылась рана. Итогда, приподняв половицу на кухне, Игнат схватил собранные Аксиньей вещии бросил их в черный зияющий лаз, откуда пахнуло плесенью и сыростью.
— Скорей, Игнат Ермилович, скорей!..
Игнат, словно прощаясь, долгим взглядом посмотрел в глаза Аксинье испустился в подпол.
— Спички-то не забудь, возьми, — срывающимся от волнения голосомпрокричала Аксинья и, бросив Игнату коробок, прикрыла за ним половицу...
Стуча подковами сапог, в избу ввалились немцы. Как поняла Аксинья,двое с винтовками были рядовыми солдатами; один штатский — мужчина летсорока в серой клетчатой кепке — вроде переводчика; четвертый, с узкимисеребряными погонами, в высокой фуражке.
Офицер прошелся по избе, мельком взглянул на Аксинью, затем на Петю,испуганно прижавшегося к стенке кровати, и что-то сказал по-немецки.Штатский мужчина, пристукнув каблуками, громко спросил:
— Оружие в доме имеется?
— Бог с вами, какое оружие! — оробев, ответила Аксинья. — Зачем ономне?
— Зачем — я не спрашиваю. Господин капитан желает знать, имеется ли увас оружие?
— Нет у меня никакого оружия, бог с вами.
Штатский перевел ее слова. Капитан еле заметно усмехнулся и вдругспросил Аксинью по-русски:
— Где ест твоя муж?
— Не понимаю, о чем он? — растерянно сказала Аксинья, обратившись кмужчине в кепке.
— О, разве я не хорошо спросиль? — вновь усмехнулся капитан.
— Муж, где твой муж? — раздраженно сказал штатский.
— Мужа взяли в солдаты, — ответила Аксинья.
Теперь капитан не сводил глаз с Аксиньи. Не снимая перчаток, ондостал пачку сигарет, закурил. У него было удлиненное загорелое лицо, ностонкий, с горбинкой; выступающий вперед подбородок выбрит чисто, досиневы. Он окинул небрежным взором комнату, снова прошелся по ней, точночто-то прикидывая в уме, заглянул на кухню-чулан, оттуда прошел в соседнююкомнату и, возвратившись, с той же еще приметной усмешкой сказал Аксинье:
— Кто был твой муж здесь?
— Кем был муж в деревне? — поспешно повторил штатский.
— Был колхозником. Кем же он мог еще быть? — встревоженно сказалаАксинья. — Работал на ферме, подвозил корма, иногда плотничал, конопатилизбы.
Выслушав перевод, капитан спросил опять на ломаном русском языке:
— Где ест он теперь? Армия? Партизан?
— Господи, какой же партизан! — воскликнула Аксинья. — Как призвали вармию — до сих пор не получила никакой весточки от него.
Капитан, коверкая русские слова, сказал:
— Русский армия капут. Алле зальдатен... марш, марш!.. как это?..бежать.
Он испытующе уставился в лицо Аксинье. Не дождавшись от нее ответа,строго спросил:
— Ест твой мужьик коммунист? Большевик?
— Нет, что вы, он малограмотный мужчина, — сказала Аксинья, — большепромышлял по крестьянству, до политики не дорос.
Капитан кивнул, затем коротко и резко отдал солдатам какое-топриказание. Солдаты и мужчина в штатском подняли крышку сундука и вывалилина пол все его содержимое, выбросили все вещи из шкафа, порылись впостели, заглянули в печь. И пока капитан с игривой полуулыбкой задавалновые вопросы Аксинье, один из солдат извлек из-под лавки стопку книг,перелистав их, показал своему командиру страницу с портретом Сталина.
— Варум? Что есть это? — сразу враждебно спросил капитан.
— Это учебники для мальчика, он окончил два класса, а теперь школа неработает, — сказала Аксинья.
Капитан, не дослушав ее, швырнул книгу в угол к двери.
Солдаты осмотрели и обыскали все, что было возможно: двор, горенку,сени. Аксинья заметила, что один из немцев, что-то радостно залопотавпо-своему, засунул в карман шинели новые шерстяные носки, а другой взял вохапку теплую шубу ее мужа и отнес на свою повозку. Протестовать Аксиньяне посмела.
Когда по команде офицера солдаты вышли на улицу, штатский подошел кАксинье и сказал:
— Господину капитану понравилась твоя хата. Она достаточно чистая исветлая. В бога господин капитан не верит, но против этих русских икон невозражает, они могут висеть на стене. Спать господин капитан будетздесь. — Он указал на кровать, где в последнее время спала Аксинья ссыном.
Аксинья не знала, что и ответить. Она только беспомощно развеларуками. А капитан снова благосклонно улыбнулся и сказал:
— Ты имеешь... как это?.. очен красивый глаза.
Потом вынул из кармана тонкую плитку шоколада, величественным жестомпротянул ее онемевшему от страха Пете и в сопровождении штатского мужчинывышел из дома.