Они затаили дыхание и тут уже уловили доносившийся до них шумдалекого поезда. Прошло несколько томительных минут, и вдруг далекаяокрестность огласилась раскатом взрыва.
— Ну вот, я же говорил! Я же знал, что так и будет. Я жечувствовал, — обрадованно повторял Виктор.
— Интересно, что там было, в поезде?
— Что бы там ни было, это не важно. Главное — путь разрушен. А теперьмы можем свободно перекурить и отдохнуть.
В этот день они спали долго и крепко.
В три часа дня к ним зашел Илья, принес в чугунке обед. Пока ребятаподкреплялись горячим борщом, Бугров поделился последними новостями.Взрывом, как стало известно, уничтожен воинский эшелон. Железнодорожноедвижение прервано.
— Немцы переполошились, — продолжал рассказывать Илья. — По всейокруге идут обыски и аресты подозрительных, комендант грозится расстрелятьвсех задержанных, если не найдут виновных.
— Надо глядеть в оба, — озабоченно произнес Виктор.
Еще днем Илья проводил невестку, жену и внучку в соседнюю деревню ктетке.
Леонтий, провожая мать, то и дело обращался к ней, что-то наказывалей.
Высокая, с худым пожелтевшим лицом, мать не сводила взгляда с сына и,покачивая головой, вытирала фартуком влажные глаза. Переведя взгляд намужа и неожиданно всхлипнув, сказала:
— Я прошу тебя, Илья, присматривай за сыном, мало ли что может быть.А ты, сыночек, будь осторожен, под пули-то зря не лезь, делай все с умом.
— Ну что ты, мама, я разве маленький. Вон ребята, насколько младшеменя, а уже воюют, — ответил Леонтий.
— Ничего, мать, не волнуйся, мы там будем не одни. Ты сама-то берегисебя, — сказал Илья. — Будут нас спрашивать, скажи, уехали промышлять врайон, на заработки.
— Скажу, ладно, — тихо произнесла мать.
...А когда на деревню опустилась вечерняя мгла, Илья пригласилВиктора и Бориса в дом поужинать, чтобы потом вместе с ними и сыномЛеонтием отправиться на партизанскую базу. Для предосторожности дверь всенях закрыли на засов. Окон не занавешивали, но и огня не зажигали, застолом разговаривали вполголоса.
Борис сидел у окна, всматривался в темень улицы: партизанская жизньдавно приучила его к осторожности.
— Тихо! — сказал он вдруг и насторожился. За окнами послышалисьчьи-то шаги, а в глаза ему бросились силуэты с хорошо знакомыми рогатымипилотками.
Виктор подскочил к нему и вскрикнул:
— По-моему, немцы!
— Может быть, это Антон — поляк-переводчик? По старой памяти ониногда заходит ко мне, как к бывшему старосте, — пояснил Илья.
В калитку раздался стук.
— Что будем делать? — с тревогой спросил Борис.
Стук в дверь повторился снова, но уже нетерпеливо и громко.
— Идите откройте дверь и с Леонтием постарайтесь проскочить вогород, — шепнул Виктор Илье Бугрову.
— Кто здесь? — громко спросил Илья.
— Открой! — прозвучал повелительный голос.
— А в чем дело? Что вам нужно?
— Не рассуждай, открывай немедленно, — грубо прозвучал тот жевластный голос.
— Господин Антон, так это ты?
— Да, я — Антон, открывай.
— Так бы сразу и сказал, — притворно-равнодушно ответил хозяин.
В сени ворвались сразу трое, кто-то еще топтался на крыльце.Притаившиеся в избе слышали все, что творилось за дверью. Было ясно, чточерез какое-то мгновение им лицом к лицу придется встретиться с врагом.
Перешагнув порог, фашисты сразу же фонариками стали шарить по углам.Не обнаружив ничего подозрительного, они направились дальше.
Открывшаяся дверь заслонила партизан, замерших возле стены. «Чтоделать?» — лихорадочно пронеслось в голове Виктора, и он решил первыматаковать врага.
— Руки вверх! — крикнул он и в тот же момент дал короткую очередь изавтомата. Грузно, со стуком упавшего оружия, скошенные пулями фашистыповалились на пол. Виктор с Борисом перебежали в переднюю комнату изалегли перед высоким порогом.
За окнами взвились вверх осветительные ракеты. Град пуль обрушился наосажденный дом, зазвенели разбитые стекла.
Борис в открытую дверь послал ответную очередь из автомата.
Бухнул взрыв, и в ту же минуту в окно влетела и шлепнулась на кроватьбутылка с зажигательной смесью. Вспыхнуло белье. Огонь прополз по стене.
— Сволочи! — выругался Виктор. — Хотят нас изжарить.
— Ничего, не изжарят, пока мы живем... Только я весь в крови, —сказал Борис и вдруг предложил: — Слушай, Витя, попробуй, подай команду отимени Антона о прекращении огня, может, выберемся... Не тяни, друг,припомни свой запас немецких слов.
— Хальт ан цу шиссен! Зи шиссен дох директ ауф унс! Геет дох хераус!(Прекратите стрельбу! Тут недоразумение! Вы стреляете по своим!) — громкопрокричал Виктор.
У немцев, вероятно, возникло замешательство. Стрельба стихла совсем,и в ответ из сарая послышался какой-то крик, а затем ясный возглас:
— Господин Антон?..
— Пошли! — сказал Виктор и выскочил за порог.
Пробежав на ощупь двор, они упали друг подле друга и поползли вспасительную темь. Через четверть часа, усталые и запыхавшиеся, ониприникли к земле. Позади окна дома уже наливались кровяным цветом пламени.Тревожная тишина вновь оборвалась. Огонь, судя по белым трассам пуль,велся по горящему дому.
— Боря, нам надо уходить, — шепотом сказал Виктор.
— Да, да, я готов, пошли, — ответил тот, с трудом поднимаясь.
Однако, не пройдя и сотни шагов, обессилевший Борис снова повалилсяна землю.