— Вам нельзя, Игнат Ермилович. Это может осложнить все дело, — заявилВиктор.
— Я хочу видеть ее, хочу знать правду от нее самой.
Виктор пожал плечами.
— Ну что ж, посоветуемся с вашим командиром, подумаем вместе, —сказал Игнат. — Не убьет же дочь своего собственного отца, если оннеожиданно появится в ее доме.
— Но там, кроме нее, фашисты, а что они из себя представляют, выпрекрасно знаете.
Марфа поставила на стол миску с вареной картошкой, рядом положила дваломтика хлеба.
— Садитесь, голодные ведь, — обратилась она к Виктору и его товарищу.
Друзья переглянулись и, присев к столу, принялись очищать картофель.Игнат тем временем сложил в свой старый, видавший виды вещмешокприготовленные загодя пожитки. Марфа смотрела на него с грустным ипечальным лицом.
Игнат подошел к ней, крепко обнял. Он ласково погладил ее волосы ипоцеловал. А Марфа, спохватившись, кинулась к кухонному ящику, досталаоттуда ковригу хлеба и сунула в вещмешок.
Игнат тихонько поцеловал спящего сына и вместе с молодыми партизанамивышел из землянки.
* * *
В течение всей весны партизанский отряд Васильева держал под своимконтролем один из важных участков железнодорожной магистрали. Под откослетели вражеские эшелоны с горючим, военной техникой, живой силойпротивника; взрывались мосты, разрушались железнодорожные строения и пути.«Рельсовая война» приносила гитлеровцам немало хлопот, они то и делопредпринимали карательные операции, но разгромить отряд им не удалось.
Когда ответственное задание Западного штаба партизанского движенияотряд выполнил, ему было разрешено отойти в глубь лесного массива наотдых. Партизаны приводили в порядок оружие, мылись, стирали белье, чинилиобувь. В это же время по инициативе подпольного райкома партии отряд сталпополняться новыми людьми.
В числе «новобранцев» оказался в отряде и Игнат Зернов. Виктор явилсяс ним прямо в штаб. Доложив о своем возвращении, Виктор представилначальству прибывшего с ним Игната. Комиссар, обрадовавшись встрече содносельчанином, крепко стиснул ему руку:
— Рад тебя видеть, земляк, очень рад!
Потом он познакомил Игната с командиром и с начальником разведкиЛавровым, который тоже недавно был направлен в отряд Васильева.
— По-моему, мы с вами где-то встречались, — сказал Лавров.
— Встречались... товарищ младший лейтенант, на фронте, в первоевоенное лето, — вглядываясь в его лицо, произнес Игнат.
— Правильно, правильно... Но где, при каких обстоятельствах?
И тогда Игнат, все сразу вспомнив, рассказал о танковом ударе врага,об отходе полка и его прикрытии, потом о неравном бое взвода, пытавшегосяпрорваться к своим.
— Вот теперь и я все вспомнил, — сказал взволнованно Лавров. — Вашпулемет был уничтожен разрывом мины, а вы, как мне казалось, убиты.
— Я был тяжело ранен, подобрали крестьянские ребятишки...
— У нас бывает, и мертвые воскресают, — усмехнулся комиссар.
— Ну, а дальше как, где, в каких краях пришлось вам быть? — спросилЛавров.
Игнат коротко поведал обо всем пережитом и передал начальникуразведки справку своего полка. Лавров, быстро просмотрев ее, спряталсправку к себе в полевую сумку.
— Это для вашего послужного списка, товарищ Зернов.
— В село-то когда вернулся? — спросил, снова обратившись к Игнату,комиссар Еремин.
Игнат стал рассказывать, а Виктор тем временем тихонько пояснилкомандиру, что этот новый товарищ, доставленный им в отряд, — муж МарфыЗерновой, у которой он провел на квартире почти целую зиму. Лицо Васильевасразу просветлело и подобрело.
— И кто бы мог подумать, что судьба сведет нас с тобой, товарищЗернов! — сказал он. — Да как еще и свела-то. Я в неоплатном долгу передтвоей семьей.
Игнат нахмурил брови. О том, что Васильев жил в его доме, он узналеще от Виктора по пути в отряд. «В долгу, говоришь, а вот дочку-то непомог уберечь от позора», — подумал он, а вслух сказал:
— Беда у меня, товарищ командир, с дочкой.
Васильев тоже нахмурился.
— Кто же мог предполагать, что такое случится, — негромко и чутьсмущенно ответил он. — Все произошло так неожиданно, что мы ничего несмогли сделать. Возможно, есть в этом и доля моей вины.
— Ну, а теперь... неужто она так и останется у них?
Васильев прямо и открыто посмотрел Игнату в глаза.
— Трудно сказать, чем мы сможем помочь ей теперь. Нам мало чтоизвестно о ее жизни.
— У нас есть данные, что ее держат под постоянным надзором, — добавилЕремин.
— А вы так ничего о ней и не знали до последнего времени? — спросилЛавров.
— Откуда же я мог это знать? — угрюмо произнес Игнат. — С началавойны дома не был...
С минуту все молчали. И Васильев, и Еремин, да и Лавров всем сердцемсочувствовали Игнату, но как помочь его горю, никто пока не знал.
Васильев протянул свой кисет Игнату, потом сам свернул «козью ножку»,закурил и, пустив струю синего дыма, сказал:
— И все-таки мы, товарищ Зернов, подумаем. А теперь идите,экипируйтесь, отдыхайте. Хромов поможет вам устроиться.
Игнат молча козырнул и вместе с Виктором направился к одному изшалашей.
В предвечерних сумерках партизаны большой группой расположились наполяне. Пели старинные песни о ямщиках, о Волге-матушке, пели довоенную«Катюшу», о партизанах. Приволье и свобода волновали Игната. На сердце унего было и радостно, и печально...
Прошло несколько дней. Игнат все увереннее входил в колею знакомойему партизанской жизни. Однажды вечером его срочно разыскал Виктор и гордосообщил:
— Есть одна новость, Игнат Ермилович: в связи с приближением фронтаотрядам приказано перебазироваться на запад. Мы с вами остаемся здесь снебольшой группой в ведении райкома партии. Одновременно нам с вамиразрешено проникнуть в райцентр на связь с нашими людьми и, в зависимостиот обстановки, встретиться с Любой...
Игнат, словно не находя слов для ответа, только тревожно, тяжеловздохнул.
Глава двадцать пятая
Мучительными были для Любы первые дни материнства. По молодостисвоей, по неопытности она не могла еще в полной мере осознать, что с нейпроизошло. Да, она стала матерью, и ее, как всякую мать, тянуло к своемуребенку. Вместе с тем собственное дитя вызывало у нее чувство страха,по-прежнему не покидали ее мрачные мысли. Она осознала, что вместе с еекровью в сыне течет и кровь того, кто пришел в ее страну как враг. В такиеминуты ей хотелось пристрелить и Штамма, и собственного ребенка, а заоднои покончить с собой.