Парень ушел к себе. Его завтрак остался наполовину не съеденным. Ну что ж, для такого дня и это неплохо. Дел у меня перед отъездом по горло: надо вымыть посуду и расставить по полкам, сжечь мусор и почистить печку, прибрать в ванной и в туалете.
Я помыл холодильник, закрыл водопроводный и газовый краны, отключил электричество. Кто, интересно, заплатит по счетам? Откуда мне знать. Да и не попаду я, видно, никогда больше в этот дом. А что касается регистрационной карточки... Об этом после, когда решу, куда ехать и чем заняться дальше.
Парень сегодня явно на пределе. Похож на меня вчерашнего. Какой там, к черту, оборотень! А я как раз начинаю смахивать на него, каким он был до сегодняшнего дня. Сам становлюсь оборотнем?
Я побрился, тщательно умылся, причесался, переоделся, то и дело поглядывая на часы.
Так, бумажник — во внутренний карман, окна — на задвижки, шторы задернуть. По неосвещенной лестнице медленно спускался парень, на нем был пепельно-серый костюм, белоснежная рубашка и синий галстук
По-моему, он чувствовал себя в этом наряде неуютно. Пиджак был застегнут на обе пуговицы и немного топорщился слева, под мышкой. Но если не приглядываться, это не бросалось в глаза. Саквояж парень оставил в комнате.
Мы вместе вышли из дома. Ключ от виллы я решил взять с собой. Если свижусь с С., отдам. Пса нигде не было. В тот момент, когда мы сели в машину, пошел дождь. Окружавшие озеро горы до половины затянуло тучами. Дождь был не такой уж сильный, но вокруг сразу стало тихо-тихо. Даже идиотские проповеди того типа прекратились — спрятался куда-нибудь от дождя, не иначе. Боится промочить динамики и усилитель.
Настоящий осенний день. Вдруг по дороге встретится пес? Если увижу, как он трусит к вилле под дождем, вылезу и скажу ему на прощанье пару слов. Нет, не видно. Может, он и вообще не вернется. Не сотворил ли с ним чего-нибудь парень? Например, решил на нем потренироваться — а что, вполне возможно. Что ж, если это было необходимо, ничего не поделаешь.
Парень молчал. Не вздыхал, не насвистывал, застыл, как неживой. Мне показалось, что он сбоку поглядывает в мою сторону — да нет, просто немного косит, я забыл. На самом деле парень не отрываясь смотрел куда-то вперед.
Дождь, похоже, зарядил не на шутку. Вдоль разделительной полосы шел узкий газон, засаженный георгинами, — цветы гордо тянулись ядовито-алыми головками вверх, не склоняясь под дождем. Почему они все одного цвета?
Свернув на бензозаправку, я кинул подошедшей девушке: «И помыть». Надо было смыть песок и грязь, на липшие на машину во время вчерашней поездки. Девушка сказала, что под дождем автомобиль все равно в два счета забрызгает. «Не беда, — ответил я, вылезая наружу. — Забрызгает, снова помоем».
Парень пошел к туалету, а я сел на скамейку и стал думать о псе. Я так и видел его — лежащего на боку в густой траве, с кровавой раной на груди. Парень застрял в туалете — никак, понос прохватил. Может, вчерашний рамэн виноват? Парень появился, когда машина уже выезжала из мойки. Он зашагал ко мне, засовывая на ходу платок в карман брюк. В костюме и при галстуке парень почему-то стал похож на моего старшего брата. Походка у него была дерганая, лицо все такое же застывшее. У меня, наверное, не лучше, подумал я. Мы сели в машину и поехали. Девица заорала, как будто ее режут. Я забыл заплатить.
Дав задний ход, я подъехал к ней и, виновато улыбнувшись, протянул деньги. Да, я тоже на взводе, хоть и не до такой степени, как парень.
Очень скоро машину снова заляпало грязью. Дождь переходил в настоящий ливень. Все вокруг так затянуло, что моря было не видно. Молчание начинало действовать на нервы. Хотелось говорить — все равно о чем. Спросить, что ли, про пса? Прирезали, мол, собачку-то? Ладно уж, помолчу. Не буду его трогать.
Впереди на шоссе показался полицейский кордон. Полицейские в дождевиках останавливали машины одну за другой. Я кинул взгляд на парня. Он безучастно смотрел прямо перед собой. Придется решать самому. Развернуться и умчать прочь уже поздно — слишком близко, они нас заметили. Я нажал на тормоз и медленно подкатил к полицейскому. Надо было ждать, пока он отпустит переднюю машину. Дорогу перегораживали три полицейских автомобиля, один был развернут в сторону города, и в нем наготове сидели двое. Тех, что заходили на виллу, вроде не видно. Я зажег сигарету, хотя курить не хотелось. Парень за все время ни разу не шелохнулся. Даже бровью не повел.
Переднюю машину трясли основательно, что-то там в багажнике искали. Потом полицейский, дунув в свисток, поманил к себе нас. Хотел бы я знать, получили они сигнал или просто это обычная проверка. Один подошел с левой стороны, другой — с правой.
Я протянул права, ответил на два-три вопроса. Да, отвожу гостя на вокзал. Если бы он спросил, во сколько поезд, я бы ответил, что мы торопились и не успели заглянуть в расписание. Но полицейский не стал больше задавать вопросов. Второй внимательно осмотрел парня, заглянул на заднее сиденье, потом попросил открыть багажник
Я вышел под дождь и исполнил, что было велено. Надо будет в городе купить нам с парнем по зонту, совсем про это забыл.
— А в чем, собственно, дело? — спросил я.
Полицейский, не ответив, махнул следующей машине и пошел ей навстречу. Я сел за руль, стряхнул с волос и плеч дождевые капли и не спеша дал газ. Отъехав немного, посмотрел в зеркальце. Никто из полицейских не провожал нас взглядом, патрульный автомобиль следом не увязался. Слава богу, не стали парня обыскивать. Хотя кто знает, что еще ждет нас в городе. Сжав губы, я протяжно вздохнул. Парень сидел, скрестив руки на груди, и смотрел в потолок. Можно было особенно не гнать. Времени оставалось вполне достаточно.
Чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее лил дождь. Эти тучи наверняка принесло не с гор, а с океана, вон они какие — черные, многослойные. Плохо дело. В такую погоду много народу на площади не соберется. Парню не удастся затеряться в толпе.
Надо не забыть про зонтики. Две штуки. Мне и парню. Их продают в супермаркете, где я обычно делаю покупки. Все равно прямо на площадь не проедешь — проспект сегодня закрыт для транспорта. На проезжей части я увидел регулировщиков, показывавших водителям, чтобы те ехали в объезд. Я вывернул руль вправо. На улице образовалась пробка. Собственно говоря, С. велел отвезти парня в город, и только. Тут уже город. Он же не просил меня отвести парня за ручку на площадь. Так что я мог бы остановиться и здесь, но парень ничего мне не говорил. Он сидел все с тем же отрешенным видом, закрыв глаза.
— Куда ехать? — спросил я. Молчит.
— Видите ли, мне не объяснили, куда именно вас отвезти, — снова попробовал я.
Ни слова в ответ. Все-таки он меня не слышит. Ладно, решу сам. Я повернул на узкую улочку, ведущую к супермаркету. На тротуарах почти не было прохожих, может, одна десятая по сравнению с обычным днем, даже меньше. В городе царила непривычная тишина.
Я исподтишка все время наблюдал за парнем. Можно сказать, глаз с него не сводил. Дышал он ровно, руки вроде не дрожали. Только губы были совсем сухими, даже потрескались.
На стоянке перед супермаркетом было пусто — становись где хочешь. Я покружил немного и пристроился возле самого выезда, поближе к улице. Выключил мотор, зажег сигарету. Штук десять уже выкурил с тех пор, как уехали с виллы. Дворники перестали очищать переднее стекло, и оно в момент покрылось каплями, все вокруг стало как в тумане. Да и снаружи нас, наверное, не видно, даже если пройти совсем рядом с машиной.
До десяти оставалось пятнадцать минут. Парень молчал. Я тоже. Все, моя работа сделана. В город я его доставил. Теперь все зависит от него самого. Что-то он и не собирается трогаться с места. Сидит себе и сидит. Что он задумал? Может, он не знает, сколько времени — на часы он, по-моему, не смотрел.
Или у них назначена встреча с С.? Но откуда С. знать, что мы окажемся именно здесь, возле супермаркета? Хотя от него всего можно ожидать. Где он сейчас? Приехал в город и ждет теперь на площади? Или сидит где-нибудь далеко отсюда, в зале ожидания аэропорта и, нервно глотая слюну, не отрывает глаз от экрана телевизора? Наверняка в новостях будет репортаж об этом приезде.
Черт с ним, с С. Пускай делает что хочет. Меня волнует парень. Что он предпримет? Вся моя жизнь зависит от него. Если он пойдет к вокзалу, я стану его тенью и последую за ним. Ах да, зонтики. Но двери супермаркета еще закрыты. Сходить в другой магазин? Нет, лучше подождать до десяти.
Дождь набирал силу. Время от времени я включал дворники, чтобы посмотреть, не открылся ли уже супермаркет. Поколебавшись, спросил:
— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? Парень молча смотрел на дождь.
— Вы только скажите, я все что угодно сделаю, — тверже сказал я.
Ну скажи же что-нибудь.
— Если я вам мешаю, я могу уйти...
Нет, он так ничего мне и не ответил. Может, он перед акцией должен и меня... вслед за псом? На стоянке ни одной машины. Темно, как в сумерки. Не решается? Где-то высоко над городом небо расколола молния, гром раскатисто обрушился вниз, стекло мелко задрожало. Ад кромешный, а не погода. Молнии засверкали одна за другой, земля стонала, как во время извержения вулкана. Пожалуй, такая гроза сама по себе уже достаточно веский предлог для того, чтобы свернуть мероприятие.
Я смотрел на застывшего, как изваяние, парня. С этим человеком я прожил вместе несколько дней, но понять, о чем он сейчас думает, мне не дано. Даже предположить не могу. Вообще ни о чем не думает? Без девяти минут десять. Какое у него белое, бескровное лицо — прямо лист бумаги.
Вдруг у парня из ноздри сорвалась вниз алая струйка. Немного задержалась на верхней губе, свернула в сторону и стекла на подбородок Прежде чем кровь попала на брюки, парень подхватил ее платком. Зажимая нос, он смотрел куда-то в одну точку своим слегка косящим взглядом. Лицо не выражало ровным счетом ничего.
Двери супермаркета открылись.
— Схожу куплю нам зонты, — сказал я. — Подождите меня здесь, я скоро.
Я шагнул в дождь и, съежившись, побежал через стоянку. Грудь рвало на части почище любого грома. Это был уже не душевный трепет, а ток высокого напряжения. Я даже на миг забыл, зачем выскочил под дождь. Мне казалось, что я бегу просто ради того, чтобы бежать. А гонятся за мной все прожитые на свете сорок долгих лет.
Зонтики я купил не на деньги С., а на свои. Один раскрыл над головой, второй зажал под мышкой и помчался назад, к машине. Без четырех минут десять. Надо спешить. Правда, поезд, возможно, прибывает не ровно в десять, а в начале одиннадцатого, время еще есть. Парень возьмет зонтик и попадет на вокзал как раз тогда, когда нужно. Что это еще за неожиданные штучки с кровью из носа? Сегодня должна пролиться совсем другая кровь.
В машине никого не было. Парень исчез. Я посмотрел по сторонам, выбежал на улицу. Нет. Неужели он отправился к вокзалу под таким ливнем без зонта? А вдруг стоило мне отойти, как он тут же рванул со всех ног в противоположную сторону? Не может быть! Нет, ни в коем случае. Он не такой. Я в него верю. Как же это я опоздал! Человек, идущий под проливным дождем без зонта, может привлечь внимание.
Я отправился на поиски, даже забыв вынуть ключ из замка зажигания. Вышел через пассаж на проспект. Тротуары кишели форменными фуражками, их было гораздо больше, чем прохожих. Основная масса полицейских, конечно, собралась на площади, но и здесь их тоже хватало — у каждого фонарного столба торчал постовой. Вот она, стена, во всей своей красе. Разве шанные на деревьях флажки набрякли от воды и понуро повисли. Редкие прохожие, главным образом отдыхающие, удивлялись наплыву полиции, они вертели головами, но не останавливались, спешили дальше. Кто станет околачиваться на улице в такой ливень? Парня нигде не было.
Часть площади огородили канатами, там темнели плотные шеренги полиции. Каждый раз, когда небо прочерчивала молния и гремел гром, шеренги, как по команде, задирали головы кверху. У выхода из вокзала ждал огромный черный автомобиль, очень похожий на лимузин С., и здесь же белели четыре мотоцикла эскорта. Немного в стороне стояло несколько крытых грузовиков и микроавтобусов. Под здоровенным тентом оранжевого цвета топтался духовой оркестр школьников. Со своими желтыми перьями на шапочках они были похожи на выводок цыплят. Ко входу в вокзал направилась группа солидных господ с торжественными лицами.
Сколько я ни высматривал парня, все было напрасно. Может, он на той стороне проспекта? Всех, кто шел на площадь, останавливали полицейские. Я тоже двинулся в том направлении. Наверное, парень на вокзале, где-нибудь в самом здании. Полицейский, подозрительно глядя на второй зонтик, торчавший у меня из-под мышки, спросил, зачем мне нужно на площадь. Я ответил, что встречаю гостя, и меня пропустили. Что, интересно, наплел парень?
Я быстро шел, лавируя между серыми автобусами и грузовиками, на которых сюда доставили всю эту ораву полицейских. На вокзале для обычных пассажиров оставили только половину зала ожидания и кафе на втором этаже. У турникетов и на платформах собралась плотная толпа из полицейских и встречающих. Возле третьего пути выстроились представители городских властей, были там и женщины в кимоно, с букетами цветов в руках. Делая вид, что изучаю расписание, я внимательно осматривался вокруг.
Парень должен вынырнуть где-то между третьей платформой и выходом из вокзала, на тех нескольких десятках метров, которые отделяют железнодорожный путь от поджидающего на площади лимузина. Но спрятаться здесь абсолютно негде. Скорее всего, парень в кафе на втором этаже. Ждет прибытия поезда там. Я поднялся по лестнице наверх. Мне навстречу спускалась группа мужчин в одинаковых, с иголочки, блейзерах. У каждого на лацкане сиял значок Какая-нибудь ассоциация «Помоги ближнему», клуб любителей гольфа или предвыборный комитет — в любом городишке таких полно. Молодцы в блейзерах выстроились в две шеренги по всему пути — от платформы до выхода.
Заплатив в кассе за чашку кофе, я хотел сесть за свободный столик. Но все места у окон были заняты полицейскими, у каждого на груди висел микрофон. Они так и впились глазами в два моих зонтика. Уже давно шел одиннадцатый час, поезд должен был прибыть с минуты на минуту.