Сунул в рот сигарету, но зажигать не стал. Не стоит курить в машине — это не понравится ни парню, ни собаке. Тем более когда подняты стекла. Пес наконец перестал рычать, но по-прежнему сидел, повернув голову назад, и не сводил с парня свирепого взгляда. Тот, по-моему, не обращал на собаку ни малейшего внимания.
— Вы что предпочитаете из еды? — осторожно спросил я.
— Все равно, — с готовностью отозвался парень. — Ем все, что дадут.
— Вы обедали?
— Да, спасибо.
С. велел кормить клиента три раза в день и по суперклассу. Пусть ест все, что любит, и как можно больше, так он сказал. Что-что, а готовить я умею, все же три года один живу. Да и потом, как известно, секрет кулинарии не в мастерстве, а в хороших продуктах. Если не жалеть денег, любой может стать первоклассным поваром. А здесь, вблизи от побережья, сколько угодно свежей морской снеди — самой разной, так что в продуктах недостатка нет.
Шоссе, преодолев перевал, пошло под уклон, к открывшемуся внизу горному озеру. Может, пересказать парню байки про озеро, которые я слышал от старика — владельца лодочной станции? Я взглянул в зеркальце и увидел, что мой клиент спит. Закрыв глаза, парень откинулся назад, подложив под голову черный саквояж. Похоже, здорово устал, хотя по виду не скажешь. Или просто не желает со мной разговаривать. Мне почему-то казалось, что он прибыл из неведомых, дальних мест, которых и на карте-то нет, затратив на дорогу много дней. И еще я не мог отделаться от странной мысли, что этот незнакомый парень явился из той моей давней студенческой поры. Каждый раз, когда я бросал на него взгляд, сердце сжимала какая-то непонятная мне самому ностальгия. Интересно, почему? Мне ничего не известно о нем, но типаж, несомненно, необычный.
Не суй нос в чужие дела, оборвал я себя. Ни к чему тебе знать, какого рода отношения связывают его с С. Все, что от тебя в данный момент требуется — крути баранку. Давай кати себе не спеша по извилистой горной дороге к озеру, окутанному пеленой дождя...
Гладь озера была пустынна — ни лодки, ни яхты. В ясный день здесь шум, гам, крик, грохочет музыка, а теперь сумрачно и тихо. Отдыхающие забились в номера отелей, в комнаты вилл и пансионов и ждут окончания потопа. Вот, поди, скукотища.
Но мне не до скуки. Я чувствую себя так, словно рождаюсь заново. С каждым часом я все больше отдаляюсь от того жалкого типа, целыми днями бормотавшего: «Как, почему так вышло?» Я повернулся к жизни лицом, и обязан я этим свалившейся на меня работе. Колебаться и сомневаться некогда. Даже не верится, что я совсем недавно ломал голову над тем, зря или не зря я ввязался в эту историю и как мне быть. Теперь ясно, чего я хочу от жизни. Мне ненавистна стабильность, я жажду перемен. Причем перемен кардинальных, разрушительных. Сам добиться их я не в силах, поэтому так жадно накинулся на представившуюся возможность. Нет, «перемены» — слишком слабо сказано, меня влечет столкновение, сумбур, хаос. Следовало бы сказать С. спасибо.
Однако круглое лицо спящего парня никак не связывается в моем представлении с тем, чего я втайне так желаю. Тип, конечно, не совсем обычный, но никакой исключительностью там и не пахнет. И тем не менее С. уделяет ему столько внимания. Самое первое доказательство этому — сколько сил С. потратил только на то, чтобы нанять для парня прислугу. Любой нормальный человек может ведь позаботиться о себе и сам. Чем же ценен этот парень, совсем еще зеленый?
Выехав на набережную, мы промчались мимо лодочных станций, сувенирных лавок и перед зданием отеля свернули на узкую дорогу, проходившую через лес. Дорога была частная, незаасфальтированная, кончалась она у ворот виллы. Дом внешне не представлял собой ничего особенного — обычная бревенчатая дача, только в месте она располагалась немного странном. Другие виллы стояли или на южном склоне, поближе к солнцу, или на восточном, продуваемом свежими ветрами; эта же, единственная из всех, была построена на западном. Со всех сторон виллу окружали деревья и густые заросли кустарника, откуда день и ночь доносился птичий щебет. А в ясную погоду все звуки заглушал стрекот цикад.
Парень по-прежнему спал. Я поставил машину на ручной тормоз, выпустил наружу собаку, а он все не просыпался. Вместе с псом я взбежал по крутым ступенькам и на всякий случай бельевой веревкой привязал дворнягу к перилам террасы. Вернулся к машине, открыл багажник, достал морозильник и бумажные сумки и, обхватив покупки обеими руками, направился к дому. Земля совсем раскисла от дождя, ступать было скользко. Собака опять начала рычать. Положив продукты, я вернулся к машине за комплектом постельных принадлежностей, но мне навстречу уже шел парень, держа сверток с одеялом, простынями и наволочками на плече. Свой черный саквояж он пристроил сверху. Собака, увидев его, зашлась в яростном лае и, сколько я ее ни бранил, не затихала.
Потом я перенес продукты из передней в кухню, портящиеся положил в холодильник. Все необходимое для жизни было заготовлено на вилле заранее. Единственное, чего не хватало, — одного комплекта белья. Парень, поднявшись на террасу, осматривался вокруг, только вряд ли он мог что-нибудь увидеть, кроме деревьев, кустов и дождя. Вот осенью, когда опадут листья, наверно, отсюда будет просматриваться озеро, а теперь даже набережной не разглядеть. Если не знать, в голову не придет, что в этих зарослях притаилась наша вилла.
Я отнес одеяло и белье на второй этаж, в комнату, которую С. велел отвести для клиента. Специально для этого звонил по телефону. Она была маленькая, в японском стиле — никакой мебели, даже без стенных шкафов. А ведь в доме пустовали три удобные европейские комнаты. Самому мне было велено поселиться в крошечной каморке, расположенной возле передней, —наверное, потому, что от нее ближе всего до телефона. Да и странно было бы, если б управляющий жил в комнате для гостей.
Я разостлал в углу футон<sup>1</sup>, сверху положил одеяло, простыни, пижаму и подушку. Затем раздвинул шторы и распахнул окно пошире. Я вчера весь день продержал его нараспашку, и затхлый запах выветрился почти без следа. Интересно, кто владелец виллы — сам С. или он снял ее на время?
Высунувшись из окна, я взглянул на оставшегося внизу парня. Он стоял на террасе и смотрел на привязанную собаку. Потом не спеша двинулся к ней — она зарычала еще громче, оскалила клыки и припала к полу. Но парень не остановился, а все так же медленно подошел к собаке и присел перед ней на корточки. Левой рукой взял ее за ошейник, а правой стал чесать по груди и горлу. И пес вдруг разом успокоился, спрятал клыки, перестал рычать, а скоро и завилял хвостом. Парень отвязал веревку, и, оказавшись на свободе, собака весело запрыгала вокруг него. Со мной она никогда себя так не вела.
Высунувшись из окна еще больше, я сказал:
— Ваша комната — вот эта.
— Хорошо, — откликнулся парень и тут же, подхватив саквояж, поднялся на второй этаж. Я показал ему ванную и туалет, объяснил, что еда будет подаваться в нижнюю гостиную. Он меня почти не слушал. Кто его знает, может, устройство виллы ему известно лучше, чем мне? Возможно, он уже бывал тут неоднократно.
— В общем, чувствуйте себя здесь как дома, — сказал я и, криво улыбнувшись, добавил: — Во всяком случае, я веду себя тут именно так.
Парень сел на татами, низко поклонился и опять повторил, как перед тем в машине:
— Заранее благодарен вам за заботу.
Я, смутившись, выпрямился и тоже поклонился. Ничего себе манеры у моего клиента. Внизу зазвонил телефон. Я поспешно сбежал по лестнице. Кто бы это мог быть? Сняв трубку, я молчал до тех пор, пока не убедился, что звонит С. Он тоже был предельно осторожен. «Ну как?» — спросил он. «В порядке», — ответил я и помолчал. Потом коротко доложил, что встретил «того человека» и отвез на виллу. «Ясно, — отозвался С. — Ну пока», — и повесил трубку. Весь разговор не занял, наверное, и десяти секунд.
Я не знал, откуда он звонит. Может быть, издалека, а может, он где-нибудь совсем рядом. Какая разница — все равно я-то ему позвонить не могу. Если случится что-нибудь непредвиденное, мне не удастся даже сообщить ему. Или это не моя забота?
С. не попросил позвать к телефону парня. Ему что, необязательно разговаривать с ним напрямую? Интересно, как он объяснил парню мою роль в этом деле?
Парень сидел на противоположном конце длинного узкого стола и уплетал за обе щеки, аппетит у него был замечательный. Но смотреть, как он ест, было не противно. Чувствовалось, что в детстве он прошел хорошую школу. От меня до него было метра четыре, не меньше. Я специально отсадил его подальше, чтобы он чувствовал себя свободнее. Парень сидел спиной к лестнице, я — к передней. Есть не хотелось — летом у меня всегда так, да и когда готовишь сам, аппетит пропадает. И потом, я отвык есть при посторонних. Ведь целых три года после того, как ушла жена, я прожил в полном одиночестве, свыкся с одиночеством. Время от времени, конечно, я вспоминал свою прежнюю, семейную жизнь, но она уже давно стала мне казаться нереальной, как будто ее и не было никогда. У меня такое ощущение, что я всю жизнь, с самого рождения, живу один.
Как я и думал, дождь до вечера так и не кончился, тугие струи били по крыше, хлестали по листьям деревьев. Не было слышно ничего, кроме шума дождя. С каждым днем отдыхающих у озера все меньше. Еще неделя-другая — и большая часть вилл и дач опустеет. Моя бывшая жена мечтала иметь дачу в горах, каждое лето она непременно заводила бесконечные разговоры на эту тему. В ту пору ее желания совпадали с моими. Наверное, теперь она мечтает об этом со своим вторым мужем. А может, она счастлива уже тем, что ее спутник жизни не из тех, кто бросает безо всякой причины солидную работу, и ничего другого ей уже не надо? Скорее всего, жене не до дачи в горах, она собирает осколки разбитой жизни и просто живет день за днем, не ропща на судьбу.
Я молчал, парень тоже. Посередине стола стояла ваза с букетом полевых цветов, которые я нарвал утром за горой. Цветы были оранжевые, без запаха и смахивали на искусственные. Теперь этот чертов букет загораживал мне парня, и я не мог разобрать выражения его лица. Он только что вышел из ванной. Расчесанные волосы глянцево блестели, кожа порозовела. Одет парень был в пижаму, которую я купил сегодня в городе. Размер оказался в самый раз, но цвет и покрой подкачали. Если б знать заранее, что мой клиент так молод, я купил бы что-нибудь пофасонистей. А я не переодевался, даже ванны не принял, хоть весь пропах потом.
Наконец я нарушил затянувшееся молчание и стал объяснять парню про телевизор, который стоял перед большим креслом. Мол, кругом горы, поэтому четко принимаются всего две программы.
— Телевизор? — Парень поднял на меня глаза, отложил палочки и перестал жевать. — Телевизор не смотрю.
— Не любите?
— Слишком много вранья.
— Но вечерами здесь, в горах, скучновато. Кроме телевизора, никаких развлечений.
— Ничего, не привыкать. — И парень, взяв палочки, снова стал есть. К пиву он даже не притронулся. Может быть, следовало выставить на стол виски? Меня несколько тревожило то, что парень упорно избегает употреблять местоимение «я». Такую публику я знаю, она встречается не так уж часто. Водитель С. и тот, второй, который пригнал машину к моему дому, тоже ни разу не сказали про себя «я».
Вот сейчас ужин кончится, и парень, наверное, отправится к себе, на второй этаж, спать. Должно быть, совсем вымотался — ведь в машине его сморило. Пожалуй, с этим клиентом возни будет гораздо меньше, чем я ожидал. С таким можно прожить и месяц, и целый год. Работка не бей лежачего, за что только деньги платят? Да уж, поди, не за мои красивые глаза. Что-то за всем этим кроется... С. тогда сказал:
— Ты извини, если я что не так говорю, но с деньгами, когда ты их получишь, по-моему, лучше не дурить.
— А я с ними никогда и не дурил, — ответил я. — Это они со мной дурили.
— И еще. — Утопавшие в складках жира глазки С. глядели прямо на меня. — Опять-таки прошу прощения, что лезу не в свое дело, но с такой суммой ты, наверно, смог бы и жену вернуть, а?
Ну, это он попал пальцем в небо. Выяснить-то он, конечно, все обо мне выяснил, до мельчайших подробностей. Представляю, сколько было хлопот — с ума сойти. Не то чтобы я так уж восхищался его оперативностью, дело, в общем-то, нехитрое: достаточно обратиться к любому частному детективу из тех, кто дежурит по ночам у мотелей, карауля супружеские измены. Да мне и самому, когда я служил в фирме, не раз приходилось обращаться к услугам сыскных агентств, когда надо было выяснить подноготную того или иного клиента. Так вот, информацию обо мне С. собрал точную, да только в душу мою ему было не заглянуть. Я и в мыслях не держал возвращать жену или, скажем, отсуживать у нее детей.
Нет, у меня не было искушения взять и начать все сначала. Я мог бы найти другую женщину и попытаться связать жизненную нить, оборвавшуюся три года назад, — но не хотелось. Я не строил себе планов на будущее. Если, конечно, не считать той идиотской мечты уплыть на сейнере в далекие моря, где солнце палит сильнее, чем в африканской пустыне. Что же я буду делать, когда получу от С. обещанную сумму? Начать, что ли, собственное дело? А чего, можно. Или жить себе поплевывая в потолок, пока не истрачу все до последнего гроша? Тоже неплохо.
Я принял предложение С. не только из-за денег. И главную причину я понял только теперь. Просто я почувствовал, что запахло чем-то острым, рискованным. Именно потому я и взялся, что понял — эта работа не из чистеньких. Мне надоело жить с лицевой стороны общества — тоска зеленая. Сдохнуть можно.
Теперь мне, наверное, обратного пути уже нет. С того самого момента, когда С. возник в моей комнате, нет, с того момента, как он остановил свой выбор на мне, все уже было решено. Как вышло, что он выбрал именно меня? Перелистывал альбом с выпускными фотографиями и наткнулся на мою? Или случайно увидел меня на улице — как я стою в очереди за пособием или таскаю лотки с хлебом в какую-нибудь булочную?
Как бы то ни было, благодаря ему я оказался на новой ступеньке жизни. Новой хотя бы потому, что сплю я теперь не в своей конуре, а на новом месте. Интересно, а мог ли я вообще тогда взять и отказаться? Если бы я не клюнул на его удочку, оставил бы С. меня в покое, стал бы искать другого такого же никчемного человечка — их ведь на свете сколько хочешь? Почему ему понадобился именно я — вот что хотелось бы выяснить. Для такой работы лучше бы подошел человек, не имеющий к С. вообще никакого отношения. Да и потом, мало ли на свете людей, которые за деньги хоть отца родного прирежут?
Я-то кое-что про С. знаю, пусть совсем немного: имя, где учился, лицо, голос наконец. Если меня станут допрашивать, я тут же все выложу, уж будьте уверены. В конце концов, у меня нет перед ним никаких моральных обязательств. Это ведь он обратился ко мне с просьбой, а не я к нему. Я временно нанят им на службу, и не более того. Просто мелкая сошка у него на побегушках.
А откуда, интересно, С. берет деньги? Когда я услышал, что мой парень, вроде того шофера, так подчеркнуто избегает словечка «я», мои подозрения усугубились. Вполне может быть, что содержимое пухлого бумажника принадлежало вовсе не С. Возможно, он и сам у кого-то на посылках. Как знать, не стоит ли за ним еще некая таинственная фигура?
Покончив с завтраком, снова поверх оранжевых цветов оценивающе взглянул в лицо своему клиенту. Он сидел выпрямившись и размеренными движениями отправлял в рот то, что брал палочками с тарелки. К пиву по-прежнему не притрагивался. Что мне, собственно, было о нем известно? Внешний облик да примерный возраст, вот и все, я даже имени его не знал. А спроси я его, он, наверно, не ответил бы. Я только сейчас заметил, что парень слегка косит. Правый глаз совсем чугь-чуть смотрит в сторону, но, если не приглядываться, это не заметно.
А что известно парню обо мне? Наверно, перед тем как появиться здесь, он все обо мне выспросил и разузнал... Какую он преследует цель? Или, может, она уже достигнута и теперь он прячется, а я должен его охранять? Однако С. ничего не говорил насчет того, что клиента нельзя выпускать с виллы или что его никго не должен видеть. К тому же, если парень в бегах, слишком уж неосторожно было выбрано время и место нашей встречи — на привокзальной площади полицейский пост.
— Большое спасибо, — сказал парень и поклонился. — Все было очень вкусно.