Пожилой, ни слова не говоря, все осматривался. Ответил мне молодой, поглаживая собаку они, мол, просто совершают обычный обход, в это время года всегда учащаются случаи взлома. И тут же задал мне такой вопрос:
— Вас ведь утром дома не было?
— Да, мы ездили в город за покупками. А потом я возил своего гостя к берегу моря.
— Это ваша вилла? — впервые подал голос пожилой.
— Нет, не моя.
— Если вилла принадлежит какой-нибудь фирме, обычно вывешивают табличку на воротах.
Я вынул бумажник и протянул полицейскому визитную карточку из тех, что дал мне С. Это подействовало. Они, кажется, поверили, что вилла принадлежит небольшой торговой фирме и что я работаю здесь управляющим.
— Можно взять? — спросил молодой и, не дожидаясь разрешения, сунул визитную карточку в свою записную книжку. — У вас гости?
— Только один. Он наплавался в море и теперь спит, — ответил я, все это было сущей правдой.
— И давно вы тут управляющим? — спросил пожилой, заходя мне за спину.
— Первое лето. — Я обернулся к нему лицом. Не к чему ему знать, что я здесь всего несколько дней.
— А кто работал раньше?
— Понятия не имею, не спрашивал.
Я уселся в кресло и спокойно ждал следующего вопроса. Пес с настороженным видом кружил по веранде. Плохо, если придется врать и выкручиваться. Но они больше ни о чем спрашивать не стали. Полюбовались немного видом, открывающимся с террасы, посоветовали мне держать двери на запоре и спустились вниз по лестнице. Уходя, ни разу не оглянулись.
— Спасибо за заботу! — крикнул я им вслед. Полицейские уже скрылись за деревьями, а я все стоял на террасе. Не хватало только, чтобы кто-то из них обернулся и увидел, как я сломя голову кидаюсь в дом или вытворяю еще что-нибудь в этом роде. Парень не мог не слышать наш разговор. Наверное, стоял у самого окна, боясь пропустить хоть слово. Или, может, вообще дал деру через черный ход и теперь отсиживается в кустах, затаив дыхание.
Стало быть, обычный полицейский обход с целью предупредить жильцов о мерах предосторожности против взлома. Они что, обходят одну за другой все виллы? Или их интересовали только мы? Успели уже и утром здесь побывать, надо же. Не слишком ли много служебного рвения? Может быть, они подозревали, что я поселился на пустующей вилле самовольно? Если дело было только в этом, то их подозрения, надеюсь, рассеялись. Хуже, если полиция интересуется не мной, а моим клиентом. Тогда жди новых визитов. Интересно, как отреагирует С., когда я порадую его этой новостью? Предусмотрен ли у него такой вариант? Можег быть, он велит нам перебраться отсюда в какое-нибудь другое место?
Пройдя через рощу к набережной, полицейские, наверное, сели в машину. Не исключено, что первым делом они сообщили в участок по радио данные, указанные на моей визитной карточке, и попросили их проверить. Если такой фирмы на самом деле нет и телефон указан вымышленный, я не виноват. Это проблема С., пусть он ее и решает. Вообще-то на него не похоже, чтобы он мог допустить такую дурацкую оплошность.
Я был спокоен, и это меня радовало. Нет, С. во мне не ошибся, двух деревенских лопухов полицейских вокруг пальца не обведу? Уж как-нибудь. Но если они заявятся снова, я должен быть предельно осторожен. Это будет означать, что номер с «управляющим» и «гостем» не прошел. Надо быть готовым к возможным осложнениям.
Что же все-таки сейчас делает парень? Наверное, когда они ушли, у него гора с плеч свалилась. А может, он ничего и не слышал, дрыхнет себе, как медведь в берлоге? Пес уже успокоился, снова пристроился у моих ног и затих.
Лодочная станция работала допоздна. Видимо, хозяин хотел выжать из летнего сезона все что можно — зимой-то его лодки никому не понадобятся. Желающих покататься и после захода солнца было вполне достаточно, хотя, конечно, не столько, сколько днем. Молодые парочки и даже целые семьи охотно проводили вечера на воде.
Зная, что ночью похолодает, я надел свитер, но парень остался в одной рубашке с короткими рукавами.
Я предлагал ему взять с собой что-нибудь теплое, но он отказался, заявив: «Мне и в рубашке-то жарко». Хозяин лодочной станции к вечеру надел куртку, и знаменитой татуировки на спине было не видно. Он сидел на причале, потягивая сакэ, и напевал какую-то военную песню. То и дело он бормотал себе под нос одни и те же слова, наверное, свою излюбленную присказку «Жив, здоров, ну и ладно». Увидев, что у нас в руках удочки на корюшку, старик засмеялся:
— А чего, попробуйте, чем черт не шутит.
— Улов будет, вот увидите, — пообещал я. — Мы до глубокой ночи. — Я заплатил за четыре часа и осторожно спросил: — Говорят, тут виллы обворовывают, не слыхали?
— Бывает, — кивнул хозяин, кладя в лодку «якорь» — бетонный блок на веревке. — Только попозже, зимой. А чего, вас тряханули?
— Да нет, просто полиция заходила, предупреждала.
— Это у вас с приятелем видок такой подозрительный, — хмыкнул старик.
— Правда, что ли?
— Ага. Не похожи вы на порядочных людей.
— Ни он, ни я?
— Ни он, ни ты, — заржал старик
— Ну конечно, то ли дело, когда на спине такая красота, — попробовал отшутиться я.
Первым делом я пустил в лодку пса, потом посадил парня и передал ему удочки. Лодку качало, но собака сидела спокойно, не боялась. Наверное, не в первый раз.
— Позвольте-ка мне, — сказал парень и забрал у меня весла. — Люблю грести.
Опустившись на корточки, я поглядел на хозяина лодочной станции, снова усевшегося на причале. Он отхлебнул сакэ, пропел куплет все той же песни и пробормотал: «Жив, здоров, ну и ладно». А потом громко заорал нам вслед:
— Катайтесь до утра, хрен с вами! — и загоготал. — Меня не проведешь!
Парень с силой налег на весла, и лодка как на крыльях понеслась к середине озера. На ужин он съел целый килограмм мяса. Я и половины не осилил. Псу достались такие роскошные объедки, что, сожрав их, он сразу повеселел и увязался за нами.
Ветра почти не было. Легкая рябь, то и дело пробегавшая по воде, появлялась от сновавших у берега лодок Это только на первый взгляд казалось, что все они разбросаны по поверхности озера равномерно, на самом деле большинство лодок сгрудилось вдоль набережной, на узкой полосе, освещенной огнями магазинов, отелей и залов игральных автоматов. Ни одна лодка не пыталась оторваться и уйти в темноту. Кое-где попадались деревянные кораблики с догоревшими свечками — следы праздника Бон<sup>5</sup>.
— Куда плыть? — спросил парень.
— Вон туда, — показал я рукой на север. — Там в озеро впадает река, должна быть рыба.
Парень ровными, мощными взмахами весел погнал лодку вперед, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы проверить, все ли в порядке. С каждым гребком людские голоса отдалялись и сильнее сгущалась тьма. Наконец в самом углу неба я увидел звезды, постепенно они усыпали весь небосклон, но луны было не видно — она пряталась за облаками. По берегам озера точечками светились окна вилл и пансионов, вспышками огня взметались фейерверки. Каждый раз, когда разноцветными искрами взрывался мрак и издалека доносился хлопок, пес поднимал морду и смотрел в сторону берега.
Поведение парня нисколько не изменилось, он был все так же спокоен и уравновешен. За ужином я ни словом не обмолвился о визите полиции. Но С. уже успел сообщить. Телефон зазвонил, когда парень был в ванной. Я доложил С. о том, что получил бандероль и что она у клиента. «Так-так», — ответил он. Потом я во всех подробностях пересказал ему разговор с полицейскими, не забыв упомянуть и о визитной карточке. «Понятно, — отозвался С. — Ну, я еще позвоню». И повесил трубку. Ничего больше не сказал — ни «вы там поосторожнее», ни «перебирайтесь на новое место», ничего. Может быть, ему все было уже известно и без меня и он успел принять необходимые меры?
Парень греб, не произнося ни слова. Я так до сих пор и не понял — на самом деле он такой спокойный или прикидывается. Пожалуй, он и вправду спал и ничего не слышал. Или действительно настолько владеет собой? Правда, времени прошло уже достаточно, чтобы он мог полностью взять себя в руки. Мне, во всяком случае, он своего волнения, если оно вообще было, никак не выдал. А ведь парень не мог не слышать того, что брякнул хозяин лодочной станции. И ничего — даже бровью не повел. Да, работай парень в фирме, из него, наверное, вышел бы толк. Где только С. такого откопал? Или, может, сам взрастил, потратив на это долгие годы?
Наша лодка достигла самого дальнего края озера. И звуки, и огни были далеко отсюда, казалось, будто мы уплыли невесть куда. Вокруг царила такая тишь, что я без труда различал по плеску воды, в каких местах в озеро впадали сбегавшие с лесных склонов ручьи.
— Здесь, наверное, лучше всего, — сказал я.
Парень вынул из уключин весла и опустил наш бетонный «якорь» в воду. Я боялся, что веревки не хватит, но здесь оказалось совсем неглубоко. Парень принял от меня удочку и наживку, и я увидел, что он в рыбной ловле не новичок. До чего ловко работал он пальцами, насаживая червей на крючки, даже фонарика не зажег. Я еще возился с леской, а он уже забросил удочку. У меня дело что-то не клеилось, и чем больше я суетился, тем меньше было проку. То крючок цеплялся за брюки, то леска запутывалась, то пакет с червями падал из рук. Не знаю, сколько бы я еще провозился, но тут из-за облаков выглянула луна. Ее оранжевый свет рассеял мрак, стала видна даже леска под водой. Свинцовое грузило лежало на дне, и леска была не натянута, удочку слегка водило вверх-вниз. Корюшка не корюшка, но, может быть, хоть что-нибудь клюнет?
— Ловко это у вас получается, — сказал я.
— В детстве рыбачил немного, — ответил парень. — Правда, не на озере, а в море.
Похоже, не врет. Наверное, парень действительно вырос где-нибудь на берегу моря — вон как он плавал сегодня, да и с удочкой обращаться мастак. Но новых откровений с его стороны я не дождался — он умолк и всецело отдался рыбной ловле. Я же, хоть и сам предложил отправиться на рыбалку, выказывал гораздо меньше пыла. Для меня это был способ убить время, а заодно и насладиться вечерней прохладой. Все лучше, чем сидеть в душной гостиной, уставившись в телевизор. А сюда даже комары не долетали. Я положил удочку на колени, закурил сигарету и стал размышлять над тем, что нес старик с лодочной станции. «Не похожи вы на порядочных людей», — вот как он сказал, да еще с таким уверенным видом.