Давно мы с Артузовым чаёв не гоняли у меня на кухне. Понедельник — день тяжёлый. Но в этот день моему телу стукнуло тридцать пять. Кольцов с утра задолбал меня. Хочет бабу. Какую-нибудь. Я его спрашивал по поводу большой и чистой любви к Марии Остен. Послал меня на три буквы. Миша, ты кого нах… послал? Он задумался, понял, что был неправ, но так и не извинился, сказал, что я сам виноват. Чего это? У Кольцова недотрах, а страдать должен Пятницын? Ничего себе раскладочки! Пришлось на Мишу прикрикнуть. Грозил сделать ему обрезание в чуть большем объеме, чем сделали ему в детстве. Миша понял, что это я его разыгрываю. Но всё равно обиделся. Он в последнее время постоянно ищет повод чтобы поссориться. Сам виноват. В последнее время Кольцов занят серьезно в редакциях, хотя и решено было оставить ему только три: корреспондент «Правды», главред «Огонька» и «Крокодила». Всё остальное побоку. Думаете, этих трёх мало? Ничего подобного! А ведь, кроме этого, работа с ребятами из НКВД и Артузовым. Что я сделал за это время кроме кучи отчетов и аналитики? Не удержался и повторил журналистский «подвиг» Кольцова: три дня отработал таксистом в Москве и сделал об этом большой репортаж. Не знаю, был ли он копией того материала, что Миша выдал в МОЁ время, но, тем не менее! Да, наконец продвинулась идея агитационного самолета. Был создан проект на базе АНТ-16 (ТБ-4), окончательно утверждена конфигурация, выбраны двигатели, причём сразу было заложено восемь микулинских М-34ФРН по девятьсот лошадок каждый. Я, как автор идеи, принимал участие в разработках концепции, постоянно контактировал с авторской группой. 14 мая проект был запущен в работу[15]. Для постройки самолета был выбран Воронежский авиационный завод. Кроме этого, было решено создать международный антифашистский комитет деятелей науки и искусства. Над подготовкой организационным съездом этого форума я и работал. Загруженность — выше крыши. Сегодня — понедельник. Я, честно говоря, хотел отдохнуть. Просто отдохнуть, чтобы хотя бы один день в году побыть с Кольцовым наедине, в спокойствии. Для этого планировал выбраться в Горки Ленинские. Конечно, не на дачу Ильича. Есть там в Горках домик одного приятеля, я упросил его на один день дать мне скрыться от мирской суеты.
Хрен вам! С самого утра приперся Артузов! И нет, чтобы с днём рождения поздравить, грамоту вручить, медальку какую поцепить на мою впалую грудь, и запретить ее потом надевать, так нет, сделал вид, сволочь, что он не в курсе, когда я на свет появился! Семь утра, а он командует: чай ставь, мол, конфеты мне притащил, шоколадные. Эка невидаль! Сил умываться не было, но всё-таки с кряхтением и скрипом привёл себя в божеский вид. К этому времени и чайник закипел. С сомнением уставился на заварочник, кажется, неделю им не пользовался. Ага! Сил хватало только добраться к дверям, открыть их и сразу в кровать. Не помню, успевал обувь стащить, сегодня да, а вот позавчера, кажется, вот так в обуви и заснул. Вытряхнул заплесневелые чайные листья. Потом обмыл заварочную емкость холодной водой и кипятком. Теперь можно и приступить к заварке. Блин! Хочу чай в бумажных пакетиках! Опэрэцэтэц… Хочешь — сделай! А какую бумагу использовать? Фильтровальную? Она вроде должна хорошо пропускать влагу и не пропускать чаинки, точнее, чайный мусор наружу. Надо вспомнить, может что и получится. Только как обосновать? Для удобства и экономии! Вот! В самолетах, поездах — удобнее, и не надо пользоваться спитым чаем, который тебе подсунут, стоит только зазеваться. Ага! Тут и прекращение махинаций. Подпольные миллионеры они по копеечке капитал набирают! Но тут вспомнил, что в Германии пил чай в пакетике, кажется, англичане так его пакуют. Только пакетик круглый и… Точно! Надо уточнить, есть ли квадратные пакетики из фильтровальной бумаги. То, что такая бумага есть — точно знаю. Если нет, то такая упаковка была в моё время самой популярной, независимо от того, квадратный или круглый пакетик использовать!
Вот до чего лень доводит человека! Я бы еще дистанционный пульт для телевизора придумал. Только пока что телевизора в свободной продаже нет! А дистанционный пульт пусть на всякий случай будет! Телевизор появится, а тут и я — и вместо плоскогубцев вот вам пульт дистанционный! Здорово! Лежите себе и крутите… Правда, в первое время и каналов-то будет один-два, не более того. Так что пока что моя вторая гениальная задумка в пролёте. В общем, я додумывал свой гениальный бизнес-план по пакетированию чая в фильтровальную бумагу, постепенно просыпаясь. Артур притащил конфеты! Настоящий бельгийский шоколад! Сволота! Только после того, как вытащил коробку, поздравил меня с днём рождения. И сказал, что наркомат внутренних дел награждает меня путевкой в дом отдыха.
— А вот с этого места, Артур, подробнее. Что-то я тебе не поверил, чтобы тут не было никакого подвоха.
Артузов тяжело вздохнул. Значит, я угадал. Подвох есть! Вот сволочь!
— Артур, а ты не мог мне эту радостную новость сообщить тринадцатого числа, например?
— Да как-то число не очень, мы, разведчики, народ суеверный. — и так притворно вздыхает. Нет, гадёныш! Будь проклят тот день, когда я сел за баранку его автомобиля! Стоп! Не садился я за баранку, это меня в цитаты занесло! Когда этот гад меня подвез с работы домой! Вот! Пусть будет проклят тот день, когда этот гаденыш отвез меня с работы домой!
— Ладно, гад ты этакий, говори, в чём подвох?
— Значит вот тебе путевка в санаторий. Недельку отдохнешь, сил наберешься. Отъезд завтра утром. А потом командировка в Германию. Официально — ты едешь по приглашению Томаса Манна. Будете обсуждать антифашистский комитет или конгресс… Что там у тебя намечается.
— А на самом деле? — спрашиваю, а сам не поверил, что Артузов совсем не в курсе того, что я готовлю, специально оговорился, негодяй! Знаю эти его штучки, если я начну уточнять — значит, уже начал сотрудничать, так раз-два и всё, готово согласие… Эх, Артур, Артур, что же ты так простенько меня пытаешься развести?
— А на самом деле… в Германии намечается заварушка. Есть данные, что военные мутят воду. Им правительство с коммунистами поперек горла. Есть высокая вероятность мятежа. Очень высокая. Но при этом совершенно непонятно, как будут вести себя наци. По нашим данным в Германию идёт оружие. Но пока ничего точно не известно. Сам понимаешь, наши возможности не безграничны. Мы сейчас перенаправили агентов на поиски ответов на вопросы. Но… тебе пошуршать в местном бомонде надо. Поедешь как Михаил Кольцов. Нечего тебе нелегальничать. Посольство будет тебя прикрывать. И не только. Понимаешь, нам надо понимать, что делать, и кто в игре. И тут я тебе ничем помочь не смогу.
К сожалению, я Артуру тоже прямо сейчас помочь не смогу. Моё вмешательство уже привело к тектоническому историческому сдвигу — правительство левых в Германии, да еще с коммунистами в правительстве. Причём Тельман руководит полицией! Вот тебе супер-бонус! А это легализация ротфронтовцев как «добровольных помощников полиции с правом ношения и применения оружия»! А к этому прилагаются заказы, за которые немецкая промышленность, конечно же, уцепилась обеими руками. Плюс поставки продовольствия и материалов, необходимых немецким промышленникам. Причём по весьма соблазнительным ценам.
— С начала года начали поступать сообщения от наших агентов, что немецкие фирмы стали сворачивать сотрудничество в военной области, там несколько десятков фиктивных контор было организовано. Получалась парадоксальная ситуация: сотрудничество расширяется, а в военной области — тормозится. Стали разбираться. Получилось, что инициатива исходит именно от военных. А потом пришла информация, что из Бельгии отгружают старое и трофейное оружие для Польши. Вот только в Польшу никакое оружие не поступало, тем более из Бельгии. Оно оседает в портах Веймарской республики. Это нам стало известно, но… в общем, надо знать точнее, Миша, надо.
— Артур, ты хочешь уговорить меня не ехать в Германию?
— Нет… — ошарашено произнёс Артузов.
— Тогда почему не рассказываешь о том, насколько моя миссия опасна? Рисках и прочем?
— Ну, не хотел тебе портить день рождения. — скромно так отвечает.
— А ты его взял и не испортил? Удивительное дело! Я теперь из-за тебя даже напиться нормально не смогу.
— Почему? — удивился мой гость.
— Да потому что когда я злой, то никакая водка меня не берёт! Ни рыковка, ни менделеевка![16]
— Ну. Извини, Миша, только тебе завтра утром уже надо быть в санатории. Тебя готовить будут. Так получилось!
— Хреноватенько получилось, Артур! Мне теперь вместо дня отдыха надо будет быстро в редакциях дела закрывать. Хотел побыть в одиночестве, отдохнуть, блядь, отдохнёшь тут с вами!
— Миша, а если в Германии всё с дня на день закрутиться? А мы не готовы?
— Артур, а когда мы готовы были к войнам и прочим неприятностям? К японской готовы не были — царь просрал! К Мировой готовы не были от слова совсем! Буржуи просрали! К Гражданской были готовы? Чудом вытянули! К Финской были готовы?
Опс! Занесло! Чуть не спалился, или спалился?
— К какой такой Финской? — насторожился Артузов.
— Удар белофинов проспали? Выборгскую резню напомнить? — начал выкручиваться.
— А, ты это имеешь в виду… так у нас и сил не было, и немцы стояли за финнами. А так-то ты прав. К венгерским событиям мы тоже готовы не были, хотя и готовились. Вот поэтому нам и важно Германию не упустить.
— Да понял я, понял.
— С днём рождения, Миша!
— Да шёл бы ты, Артур… чашки помыть.
— Это я мигом!
— Ну что ты скажешь, Вяче по поводу этих переговоров?
— Я был уверен, что делегация приедет намного раньше, как только отгремела битва за Мукден. Но для приезда министра иностранных дел Японии понадобился военный переворот и приход к власти моряков. Конечно, начали они за здравие, а закончили за упокой.
— С ними всё понятно, что мы будем делать в этой ситуации?
— Думаю, как и планировали, нам надо осваивать Маньчжурию, делать ее житницей Дальнего Востока. В тоже время нам надо сделать Японию если не нашим союзником, то просто нейтральным государством, поэтому, как мы и планировали, Сахалин пока требовать не будем обратно. Пусть пока что они сохранят свою половину острова.
— Курилы тоже пока будут их?
— Раз мы выходим к океану через Дагушань, Инкоу, для нас вопрос о Курилах пока что не стоит так остро. В тоже время война против Японии нас ослабляет, требует много средств. Думаю, Курилы тоже оставим без изменений. Есть договоренность с китайскими товарищами, что взятый при помощи наших войск Тяньцзинь мы сможем взять в аренду порт и построить там свою военно-морскую базу. Она выглядит намного привлекательнее Порт-Артура и там еще наши торговые интересы: это крупный город с развитой портовой инфраструктурой.
— Значит, линия разграничения интересов пройдет по тридцать седьмой параллели до Хуанхэ?
— На это они вынуждены будут согласиться. Предлагаю бросить им кость.
— Какую?
— У нас в Маньчжурии сто шестнадцать тысяч пленных маньчжуров, которые служили в коллаборационистской армии императора ПуИ. Я предлагаю интернировать их в Корею. Японцам понадобиться мясо для завоевания Южного Китая, пусть возьмут его, нам не жалко. И кормить лишние рты не будем.
— Думаю, этот вопрос мы сможем поднять на следующей встрече с бароном Макото.
— Смотри, Вяче, насколько вы в чем-то похожи: оба совмещаете посты премьера и министра иностранных дел.
— Нет, Коба, мне до Макото далеко, он еще и министр образования!
— Какая интересная идея, Вяче! — и Сталин с характерным прищуром посмотрел на Молотова. — Потянешь?
— Если партия прикажет — куда я денусь, буду тянуть, только, мне пока и двух постов хватает. — тяжело вздохнул Молотов.
— Ладно, не бойся, пошутил я, это шутка была, тем более нет у нас наркомата образования. Нет, может быть, создать? Подумай над этим, тебя такой работой нагружать не буду.
— Подумаю. Прикинем все за и против, через неделю сделаю заключение по этому вопросу.
— Хорошо! Так и запишем, Молотов, 21 июня вопрос о наркомате образования.
— Как-то мне всё-таки тревожно, Коба. Южный Китай, это сфера интересов британцев. Правда их кузены из САСШ тоже туда влезть хотят, но пока британцы туда никого не пускают. Вот и немцев из Циндао попросили.
— У британки аппетит недурен. Мы же с ними пытались договориться. Добром пытались. Они сделали вид, что их эти договоренности не касаются, продолжает гадить эта англичанка. Так что нам ее проучить надо как следует. Вот и ударить по самому больному — кошельку. И вот еще что. Надо подготовить материалы по опиумным войнам в Китае, показать вред этогонаркотика для здоровья, потом что делает он с людьми, какой вред наносит торговля опиумом Китаю. И развернуть агитационную кампанию. Кто у нас специалист по такому «чёрному пиару»? Что так удивлённо смотришь на меня? Не слышал, появился такой термин, это когда объект поливают помоями изо всех газет и журналов. Так, знаю я одного товарища. Вот, вечерком за чайком и решим этот вопрос. Надо раздуть вокруг угнетения Китая шумиху. Ничего, что на нас пока что внимания обращать не будут. Это только пока что!
В половине десятого вечера последним на сегодня посетителем Сталина был Артузов.
— Слушай, товарищ Артузов, есть такое мнение — нужна агитационная пропагандистская кампания против британцев и их очень нехорошего поведения в Китае, особенно по поводу опия, выращивания его в Индии и выкачивания из Китая денег и здоровья. То, что один твой сотрудник назвал «чёрным пиаром». Вот этот сотрудник нам и нужен. Нужно очень серьезно макнуть британку в ее собственное говно.
— Товарищ Сталин, этот сотрудник сейчас проходит подготовку к поездке в Германию. Мы разработали операцию «конгресс», и в ней он принимает участие.
— Почему меня не поставили в известность? Я говорил, что по поводу этого агента всё докладывать мне лично!
— Операция только прорабатывается, собирался доложить, когда станут ясны детали.
— Что за операция такая, сейчас говори!
В словах вождя сквозило раздражение. Артузов понял, что находится в очень опасном положении, поэтому стал энергично рапортовать, не глядя ни в какие бумажки.
— Товарищ Сталин! Согласно донесениям наших агентов и косвенным сведениям, полученным из различных источников, стало известно о возможном военном перевороте в Германии, направленном на свержение левого правительства и установление военной диктатуры. Однако, нет точных данных, сложно сказать, кто стоит за заговором, имеет ли он поддержку среди близких к президенту кругов, какова позиция по этому вопросу НСДАП, которая имеет свои довольно многочисленные организации боевиков. Именно эти вопросы должен выяснить наш агент. Он едет под своим именем для организации антифашистского форума ученых и деятелей искусств. Для нас важно получить сведения о возможных сроках, вовлеченных контингентах, главных фигурантах. Если же это только слухи, то кто их распространяет. Готовим легенду, программу пребывания, группу прикрытия и группу экстренной эвакуации.
— Когда вы собираетесь отправлять агента?
— Пока еще не определились, товарищ Сталин. С одной стороны — надо быстро, с другой надо всё очень тщательно подготовить.
— Я согласен, этот вопрос важный, очень важный. Но другого специалиста в чёрном пиаре у нас нет. Три дня ему на разработку концепции программы. А тебе, товарищ Артузов, найти исполнителей, чтобы не подвели. Этот вопрос мы не имеем право спустить на тормозах!
— Будет сделано, товарищ Сталин!
— Ну вот и хорошо. Правильный ответ, товарищ Артузов! Жду восемнадцатого с готовым планом.
В РИ проект был утвержден в апреле 1933 года, а строительство самолета началось 4 июля этого же года, закончено было 3 апреля 1934 года, 24 апреля принят государственной комиссией, 17 апреля летчик-испытатель М. М. Громов совершил первый полет продолжительностью 35 минут
Рыковка — водка, которую стали выпускать сразу после отмены сухого закона и была она в тридцать градусов. Название получила от Рыкова, который и пописал указ о окончании сухого закона, будучи предсовнаркома. Менделеевка — водка в сорок градусов, результат исследований великого ученого, который установил, что именно при такой крепости водку выгоднее всего производить (больший объем занимает).