— Кого я вижу?! — ожил Рюмин, засуетился и пошел навстречу вновь прибывшему, протягивая руку для приветствия, а я так и не успела спросить, что тому понадобилось здесь. — Алексей Дмитриевич! Дамы, разрешите представить вам Круглова Алексея Дмитриевича. Какими судьбами в наших краях? Я слышал, у тебя дела в Москве. Не ожидал, не ожидал.
— А зря, — его голос оживил мою память, да, характерная хрипотца и еще некая бархатистость, такой трудно забыть, в целом красивый, но не очень шел этому суровому человеку. — У меня к тебе дело. Ты забыл?
— Как? — Рюмин напрягся, силясь понять, о чем речь. — Мы разве договаривались? О чем ты говоришь?
— Ладно, расслабься. Я не назначал тебе точной даты. Заехал, а ворота на замке.
— Я вот в гостях. Да, познакомься! Это Машенька. У нее сегодня день рождения. А это ее подруга, Татьяна.
— Поздравляю, — его глаза цепко обследовали нас с подругой, а потом остановились на моем лице. — Помешал?
Мне захотелось ответить утвердительно. К тому моменту я уже поняла, с кем свела судьба. Собственно, мы встречались с ним второй раз. Но вряд ли он помнил об этом. А первый был что-то около четырех месяцев назад. В ресторане. Был праздник. Шеф устраивал банкет для сотрудников. Как в зале оказался Круглов, не могла представить. Ему там было не место. С подобными типами и у меня не могло быть ничего общего. Как же, я была правой рукой «самого». Если моего начальника можно было назвать ясным днем, то этот человек был его полной противоположностью. Не мудрено, что я не имела подобных знакомых, а только издалека слышала о нем.
— Очень даже кстати вы появились. Правда, Маша? — Танька снова была впереди на лихом коне. — Ты что, онемела? Пригласи мужчину к нам за стол. Это же новый гость, как ни как… Беда с тобой. Проходите. Куртку можно туда повесить.
— Но кажется, что у Алексея Дмитриевича какое-то дело к Ивану Григорьевичу? Разве, нет? Может им надо удалиться, Таня? Это ничего, я пойму.
— Да? — Рюмин вопросительно уставился на Круглова.
— Ничего. Дело можем решить завтра, — кивнул новый гость, снова нежданный и, на этот раз, мною не званный.
Он скинул с плеч куртку и повесил ее на вешалку. А я поняла, что события вечера продолжали развиваться сами по себе, мало от меня завися.
— Пойдемте скорее за стол. У нас же там все остыло, наверное.
Татьяна, взглянув на меня осуждающе, потянула Ивана Григорьевича за руку, и они первые вошли в столовую. Следом мы с Кругловым. За столом более инициативен был Рюмин и обслуживал не только нас с подругой, но и о новом госте не забывал. По всему было заметно, что хотел ему угодить. И не мудрено, если учесть, что тот был негласным хозяином города, и уж ресторанный бизнес, скорее всего, мог зависеть от весомого слова вновь прибывшего. А тот был на редкость молчалив этим вечером. Хоть и выглядел расслабленным и довольным жизнью, но меня это не обманывало, забываться с ним, я чувствовала, что не стоило. Костеря на чем свет стоял свою подругу и заодно и судьбу мою, давшую такой ощутимый крен, постаралась стряхнуть с себя нервозность и выглядеть радушной хозяйкой.
На вопрос, что стану пить, указала на водку, хоть и понимала, что запас прочности на этот вечер мной, скорее всего, почти весь уже был исчерпан. Заметила, что Круглов покосился на меня, но остался верен себе, то есть никак не прокомментировал, смолчал. Зато Танька вволю нахихикалась.
— Так держать, Мария! Гулять, так гулять!
— Желание женщины есть закон для меня, — Иван Григорьевич налил мне в стопку беленькой, а себе и Круглову открыл бутылку коньяку. — Дамы, соку вам добавить? Алексей Дмитриевич, что-нибудь скажете?
— За этот гостеприимный дом и за его очаровательную хозяйку, — обвел всех глазами, мы чокнулись и выпили, я старалась не обратить на себя внимания, что вернула на стол почти полную рюмку, по всему прошло гладко.
— А теперь за вашу веселую компанию, — Алексей Дмитриевич, а в народе Круг, взял в руки бутылку водки, наполнил Танькину и сделал вид, что нашел место, куда подлить, в моей стопке.
Надо же, моя хитрость не удалась. Пришлось пить. Но потакать напропалую не собиралась, поэтому только уполовинила содержимое своей рюмки. Правда, голова и с этой дозой не согласилась, загудела и слегка закружилась. Надо было срочно поправлять положение. Для этого сделала себе бутерброд с икрой, предварительно густо намазав хлеб маслом.
— Машунь, мне тоже сделай. Что-то я захмелела, — передала и Татьяне бутерброд, а сама подумала, что, не дай бог, еще кого принесет, тогда нам с ней живыми из-за стола не выйти, хотя и с этими гостями, разохотившимися говорить тосты через каждые три минуты, не напиться до бесчувствия было проблематично.
— За женщин! За присутствующих, имею в виду. Как, Алексей Дмитриевич, поддерживаете?
— Конечно, с удовольствием.
Мне показалось спьяну, или его глаза, и правда, посмеивались, когда снова взялся подливать нам с Танькой? Мне чудился заговор. И с этим надо было что-то делать.
— Не потанцевать ли нам? — нашлась подруга, и в тот момент показалось, что это выход, чтобы не напиться уже через пятнадцать минут. — Пользуйтесь, Иван Григорьевич, моментом, а то потом уже ноги могут меня и подвести.
— С удовольствием, Танюша.
— А ты сегодня танцуешь? — эти слова Круглов адресовал, конечно же, мне и особо выделил «сегодня», но было странно их слышать, что же выходило: он помнил тот вечер в ресторане, когда отказала ему пойти танцевать…
Я вскинула на него удивленные глаза и, подозреваю, даже рот приоткрыла в немом вопросе. Он же поднялся из-за стола и протянул, молча, ко мне руку. Встала, как под гипнозом. Твердости в ногах не ощутила, но его плечо помогло обрести устойчивость. Хорошо, что не успела сама напомнить ему тот случай, ведь можно же было предположить, что его вопрос не имел на самом деле ничего общего с давним случаем. Так думать было много спокойнее.
— Так значит, у тебя сегодня день рождения, — его дыхание пошевелило волосы возле моего уха, рука со спины на миг поднялась, чтобы убрать каштановую прядь в сторону, а потом заняла прежнее место, снова принеся с собой тепло. — Сколько исполнилось? Знаю, что бестактен. Но подозреваю, что выглядишь много моложе. Я бы дал двадцать пять. Только глаза, такие настороженные и строгие, подсказывают, что возможно ошибаюсь.
— Это так важно? Знать мой настоящий возраст, имею в виду?
Подняла к нему взгляд, развернув лицо. Оказалось, что его глаза не были совсем уж темными, скорее стальными. Смотрели внимательно и все же не без насмешки, как ранее заподозрила. Я еще с удовольствием подумала, что сама бы дала ему все сорок, хоть и вспомнила с какого он года, и это значило, что ему не могло быть больше тридцати семи.
— Не хочешь, так не говори. Просто интересно.
— Мне тридцать. И что?
Он не ответил, хоть и видел, что жду пояснения. Только глаза больше прищурились, а рот изогнулся в подобие улыбки или не понятно, чего. Меня эта гримаса обеспокоила. Почему-то восприняла ее как вызов. Возможно, виной был спиртной градус в крови. В общем, ничего приятного от такого разговора не предвидела.
— А тебе, наверное, за сорок? — выпалить фразу успела, хоть и пожалела об этом почти сразу, не стоило нарываться, только меня вдруг понесло, — этакий одинокий волк. Не скучно одному на скале в недосягаемости?
— Что это значит? — его брови на миг удивленно взлетели, а потом, к моему удивлению, рассмеялся, совсем тихо и почти беззвучно. — Это что-то из кино? Или, нет, постой, это из мультфильма. Что-то из детства… А с тобой весело! Не сердись, не то ранних морщин не миновать.
— С тобой тоже, обсмеешься…
— Стой, — придержал меня за руку, заметив желание вернуться за стол, к тому моменту танец закончился, и вроде бы логично было разойтись по своим местам. — Давай еще потанцуем. Мне лично приятно тебя обнимать. И я заметил, что выпивать тебе меньше нравилось, чем танцевать со мной.
— Компания! Где вы? — из-за стола к нам обратилась Танюшка. — У Ивана снова возник тост. Да, Вань?
— Предлагаю выпить за дружбу.
И понеслось. Подозревала же, что надо было остаться и танцевать. Но дух неуемного сопротивления всему на свете захлестнул. Через силу выпила несколько глотков за долгую дружбу. Потом, и гораздо веселее, за мир во всем мире. Дальше меня захлестнуло веселье. Хотелось действий, смеха и романтики. За последним мы полезли на третий этаж, видно вспомнили, какой там вид на небо. Бодрящая прохлада «планетария» способствовала желанию снова танцевать. Круглова отправили вниз сделать музыку громче. Он по какому-то случаю оказался самым трезвым среди нас и был один в состоянии преодолеть ступени туда и обратно. Рюмина же мы боялись потерять уже на спуске, оттого и осмелились с Танькой приставать с просьбами теперь только к Кругу, после какой-то очередной дозы спиртного ставшего мне Лешей.
Натанцевались мы вволю. Я даже устала. Но было весело. День рождения удался. В итоге, получила все, что желала. Романтика? Была! Смех? Сколько угодно. Даже когда Иван съехал с лестницы на пятой точке, веселились не только мы, но и он сам. Действия? А как же! Никогда в жизни столько не танцевала. Мы отплясывали при свете луны и звезд. Извивались тенями в быстром темпе и томно вращались при звуках блюза. Кто-то притащил потом подсвечник со свечами. Не я. Могла поклясться. Думала на Таньку. Потому что Иван не смог бы уже, а с Алексеем этот легкомысленный поступок никак не вязался. Оставалась одна подруга. Хорошо, что дом не сожгли, ведь я очень сомневалась, что могли бы выбраться с пожара. Про себя это точно знала. И так, было замечательно весело. Только о завтрашнем дне, почему-то, думать не хотелось. С чего бы это?
Но он неминуемо настал. Я приоткрыла глаза и с радостью отметила, что лежала в собственной постели. Это точно порадовало. Уже кое-что. То, что обнажена была совершенно, эмоций не вызвало, как будто я каждый день спала нагишом. Какие мелочи! А вот оказаться в таком виде, скажем, на диване в гостиной, или на кушетке в кухне, вот это было бы слишком. Тем более что совершенно не знала, кто еще мог оказаться в доме.
— Интересно, ко мне в гости больше никто вчера не пожаловал? — казалось, что подумала об этом про себя, но вышло, что произнесла вслух, иначе, откуда бы мне ответили.
— Нет, только мы.
Мужской голос, так неожиданно раздавшийся над самым ухом, имел эффект разорвавшейся бомбы. Меня подкинуло, как от взрыва, а моментальная боль, пронзившая голову, возможно, имела что-то общее с контузией. Пытаясь усмирить вращение окружающих предметов, со стоном схватилась за виски, так и не рассмотрев мужика, по всему находившегося совсем рядом, в одной со мной постели, это уж точно.
— Доброе утро, милая, — горячая ладонь погладила мою многострадальную голову, это было невыносимо, мне бы в тот момент лучше подошло что-нибудь холодное, мокрое полотенце на лоб, к примеру.
— Какое, к черту… А, ты кто? Нет! В смысле, ты как здесь? У меня что, в доме спален нехватка, что ли?! — не смотря ни на какие неприятные ощущения, завладевшие организмом, возмущение имело место быть и крепло.
— Я что тебе, пацан, что ли, разбегаться при свете дня по разным кроватям?
— То есть?.. — повернула медленно голову, стараясь не взболтать в ней ничего ужасного, сфокусировала зрение и, наконец, смогла его рассмотреть, как есть, это был Круглов только, в чем мать родила. — Это, правда, ты?
— Кто же еще? Что так плохо с головой? Сочувствую, — он перестал наблюдать за мной, приподнявшись на локте, а откинулся на спину, заведя руки за голову. — Надо было меня слушать, а не взбрыкивать, как…
— Вот только нотаций мне и не хватало, — осторожно опустила висок на подушку, продолжая наблюдение и тихо радуясь, что хоть зрение ко мне вернулось.
Только рассматривать особенно было нечего. Не его голый торс имела в виду, он и правда был хорош, но в тот момент, меня это не волновало, больше думала о том, как бы выжить. А физиономия его, по обыкновению, имела хмурый вид, и это настроения не делало. Тем более что думать могла лишь о том, как бы уговорить его подняться и принести мне попить. Все равно чего, но лучше горячего чая. Очень сомневалась, что найду в нем отклик, но надежда, все же, теплилась. Если отказался бы, то хоть помирай от жажды. Толку, что была в своей спальне, с таким же успехом могла быть в пустыне Сахара, до источника было не доползти.
— Господин Круглов. Пожалуйста…
— Стоп. Дай угадаю, что будет дальше, — на меня смотреть ему по-прежнему не хотелось, потолок интересовал больше, и правильно, я бы тоже на себя смотреть сейчас не рискнула, привидение, наверное, было краше. — Память, как вижу, возвращается. Теперь моя милая начнет причитать, что я подлый змей и…
— Вовсе нет…
Он в задумчивости повернул все же ко мне голову. Как видно, я его озадачила. А может, его ранее еще ни одна, с кем переспал, не обрывала на полуслове? Мне же просто хотелось пить, и пошел он…
— Алексей Дмитриевич, будьте так любезны, не откажите в глотке целительной влаги, — как могла, скроила невинное лицо. — Умираю от жажды. А в собственном теле силы нет. Не то, что у вас. Колосс! Сходите, пожалуйста, на кухню. А потом, если вам будет угодно, выслушаю все, что у вас наболело.
Про желание горячего чая заикнуться не посмела, хоть бы воды принес из-под крана, и то была бы рада. Вон, какие молнии в меня метает, ну просто испепелил, никак не меньше. К неописуемой радости, он начал подниматься, причем молча, это тоже было прекрасно, а то голова реагировала на малейший шум.
Когда Круглов встал с постели, то принялся крутиться по спальне в поисках своих джинсов, как оказалось. А у меня зарябило в глазах от его перемещений, пришлось их прикрыть, от греха подальше. Он уже ушел из комнаты и по шагам, скорее всего, спускался в гостиную, когда я четко вспомнила, что меня что-то поразило в его внешнем виде. Но мысль в тот момент не давалась. Решила, что и бог с ней, раз так.
Тишина и покой подействовали благотворно. Я возможно немного задремала. Оттого и не услышала возвращения Алексея, только почувствовала некоторое беспокойство, когда он снова возник надо мной. Открыла глаза и первое, что увидела, была чашка в его руках. Я улыбнулась. В первую очередь оттого, что зрение никуда не делось, и с ним было все как прежде, в лучшие времена. Во-вторых, вот оно спасение-чашка чая. Не вода, а все же потрудился сделать мне приятное. Ладно, решила, что учту это, и возможно когда-либо отплачу добром. Но ликовать было рано. Предстояло подняться, чтобы напиться. А это было нелегко в тот момент.
— Помочь? — спросил с сомнением, наблюдая за моими осторожными попытками приподняться и устроиться в постели удобнее.
— Если можно… Подушку сюда. Повыше. Вот так. Другое дело, — вздохнула удовлетворенно, пристроив спину рядом с изголовьем и отпив первый маленький глоток. — Рай существует!
— Ты похожа сейчас на счастливого ежика, — Алексей решил, что в ногах правды нет и взял себе стул из дальнего угла, придвинув его поближе к кровати.
— Почему на ежика? — сощурила на него глаза.
Но меня поразило не сравнение с ежом, мог назвать меня, как угодно. Моя реакция была здорово притуплена тяжелым похмельем. Но мне было дико интересно, даже не смотря на головную боль, не успевшую пройти, что у Круглова было со спиной. Вот, что меня поразило несколько минут назад, и снова привлекло внимание, это его спина. Джемпер он не надел и щеголял голым торсом, состоящим сплошь из рельефных мышц, а вот сзади весь был в ссадинах-царапинах.
— Хорошо, на ежиху, — тут у него зазвонил мобильный, достал его из кармана и взглянул на экран, при этом поморщившись, поднес к уху. — Да. Нет. Буду. Скоро буду. Не надо орать. Ты забываешься. Сказал, скоро буду, значит жди.
Было похоже, что разговор его злил. В какой-то момент он поднялся со стула и повернулся к окну. Ко мне встал, как раз, спиной. Я вволю насмотрелась на многочисленные царапины, некоторые из них даже кровоточили. Это здорово заинтриговало. Что же творилось с нами прошлой ночью? И еще вспомнила об остальных членах нашей компании. С ними-то, интересно, как обстояло дело? Живы ли вообще? Хотелось бы надеяться на лучшее…
— О чем это мы?.. — разговор он, похоже, прервал волевым методом, то есть дал отбой, и теперь снова сел напротив и смотрел, как я неспешно пила чай.
— Жена достала? — кивнула на телефон в его руке.
— Любовница. Никогда не женюсь. И с этой, похоже, пора прощаться. Ну, а ты как, ожила?
— Не настолько, — проследив за его глазами, устремленными на мою грудь, повыше приподняла простыню. — Не подскажешь, что это с тобой?
Я только слегка качнула головой, имея в виду его исцарапанную спину, можно было и не понять, о чем спрашивала. Но он не стал изображать недоумение.
— Все-таки ты выпила гораздо больше, чем следовало, — сощурил на меня глаза, определенно, не веря в мою потерю памяти.
И правильно делал. Как только дернул, вот так, очень характерно для него плечом, и приблизил свои стальные глаза к моему лицу, да еще почувствовала его близкий запах, так и поняла, что жизнь во мне снова возрождалась, а с ней и память. Хотелось присвистнуть, но я удержалась.
— Как вижу, не все потеряно, милая. В глазах твоих нашел надежду, что скоро вспомнишь все, до мельчайших подробностей. Да. С тобой было весело…
— С тобой тоже, обсмеешься…
— И что станем делать дальше? — сложил руки на груди, приготовившись, наверное, долго слушать.
— Ничего, — по его реакции, мой ответ был неверным. — Спасибо за помощь, — продемонстрировала пустую чашку, а он взял ее из моих рук, ожидая, что еще скажу, и пришлось задуматься, чем же порадовать. — Тебе пора, как я поняла. Ну, а я приму через часок душ, оживу окончательно. И каждый из нас пойдет своей дорогой.
— Ждать целый час не могу, — это как-то сразу стало понятно уже и по голосу, а еще было напряжение в его мышцах, да и глаза говорили сами за себя. — Поступим так: я помогу тебе принять душ. Кажется, он вон за той дверью… Иди сюда.
— У меня кружится голова.
— Сейчас все пройдет. Вода всегда оживляет. Поверь мне…
— Нет.
— Что, нет?
— Все, нет.
— Вот увидишь, я окажусь прав. Ты пойми, не могу я уйти, не убедившись, что с тобой все нормально.
— А для этого обязательно вставать под душ вместе со мной?
— Нет, но очень приятно. Надеюсь, что нам обоим. Я прав? Расслабься, милая.
— Пусти. К нам могут войти. Пусти же…
— Кто? Не беспокойся. Иван и твоя подруга не в доме. А дверь я запер. Ну, что? Как тебе сейчас?
Он оказался прав. Мою хворь сняло, как рукой. Или это иначе называлось…
— Уже можешь меня отпустить, — ни за что не призналась бы, что доставил мне удовольствие. — Последняя низость пользоваться моим нездоровьем.
— Лгунья. Ночью ты была честнее. Взгляни на мою спину. Скажешь, это я сам себя так?
— Животное. Я не контролировала себя, когда была пьяна, очень пьяна.
— Что верно, то верно. Не контролировала. Ну, мне пора. Ты совсем уже ожила и стала похожа на себя прежнюю. Теперь могу за тебя не волноваться.
— Одевайся молча. Мне ни к чему знать твои мысли, оставь их при себе. Лучше поторопись. У тебя уже телефон разрядился от звонков.
— Мне действительно надо идти. Но мы еще увидимся.
— Это вряд ли. У нас нет общих дел. В следующий раз сразу направляйся в дом к Рюмину. Это с ним у тебя дела, не путай.
— С тобой весело.
— И с тобой обсмеешься.
Когда за ним закрылась дверь, дом опустел, и как если бы и я в нем не присутствовала. Неуверенной походкой, точно сомневалась, что ноги смогут меня долго держать, прошла в кухню и сварила себе крепкий кофе. Выпила чашку, задумчиво посматривая в окно. На стене чуть слышно тикали часы. Мое одиночество навалилось вдруг так ощутимо, что трудно стало дышать.
— Надо что-то делать, — произнесла, как шепча.
— Надо что-то делать, — попробовала фразу громче.
— Надо что-то делать! — заорала, как ненормальная, и грохнула любимую чашку о стену напротив себя.
— Надо что-то делать… — опустилась на колени, чтобы поднять с пола осколки, стала тихонько всхлипывать и глотать слезы.
В себя пришла быстро. Убралась. Сварила еще кофе и выпила его. А там, в дверь позвонили. Татьяна пришла от соседа. Выглядела помятой, но, когда разговорились, созналась, что у нее все хорошо. Я сразу поверила. Без дальнейших разговоров, подробностей и вздохов. Просто, Таня выглядела счастливее меня, и хотелось верить, что радость существует. Настоящая, без прикрас и условностей, не надуманная из головы, а самая простая и совершенно необыкновенная вместе с тем, радость жизни.
— А ты как? — подруга тоже взяла чашку с кофе и устроилась на стуле напротив меня, приготовившись слушать.
— Хочешь, чтобы я рассказала?
— Хочу. Серьезно. И давай с самого начала. Когда началась твоя история?
— Где-то, два года назад.
— Хорошо. Давай. Слушаю тебя внимательно.
Часы продолжали тикать. Солнце перестало светить в окно на кухне, перебравшись за угол дома, а потом и вовсе пошло на снижение к горизонту. Подруга слушала, как и обещала. Была внимательна и помогала мне переживать те события вновь. Под конец рассказа она казалась очень задумчивой. Чтобы разогнать сгустившиеся в помещении сумерки, мы включили свет. С огнями люстры и на душе стало немного светлее. А может, лампы были и ни при чем, просто высказанная и выслушанная повесть, облегчила душу, сняла с нее груз.
— А как тебе Алексей? — вздохнула Танюшка над концом рассказа и с надеждой заглянула мне в глаза. — Мне показалось вчера, что он тобой очень заинтересовался.
— Ты знаешь, кто он?
— Иван просветил. Проболтался вчера. А сегодня стал от всего отнекиваться. Но я и сама на свете пожила, кое-что в жизни понимаю. Конечно, характер у него, по всему, крутой. Но ведь, и ты у нас не робкого десятка. А, Маша? Может с ним, что сложится?
— Вряд ли… Такие, как он на одном месте долго не задерживаются. Переспал и дальше пошел. Да еще желающих много найдется, чтобы согревать ему постель. Много моложе меня, заметь. Нет, Таня, не для меня он. Хотя, телефон оставил. Взял мой мобильный, с него позвонил на свой и записал в память. Только все это на один день. Ну, может на неделю его хватит. Я слышала, как разговаривал со своей любовницей, что посмела его разыскивать сегодня утром. Та, прикинь, волнуется, что с ним. А этот, доминант как рявкнул на нее, не забывайся, мол.
— Да что ты?!
— Так и было. Нет, я такого не хочу. Хватит с меня унижения. Один крутой самец уже оставил неизгладимый след. Довольно с меня.
— Этого Леонида имеешь в виду?
— Кого же еще? Его, красавчика!
— У меня такое мнение, что это была подстава, чистой воды.
— Конечно. Только не пойму, кого я так сильно обидела. Шефа? Нет, Широков не стал бы затевать эту возню. Не его методы. Подыграл кому-то…это возможно. А так, очень похоже, что у меня в противниках оказалась женщина.
— Думаешь на бабу? На кого?
— Не знаю пока, но разобраться хочется. А еще есть желание найти этого мерзавца, что расчетливо так и хладнокровно сети на нас, баб, ставит, а потом без всякого сожаления наблюдает, как пташки неразумные в них трепещут. Может даже ему уже наскучило следить за нашей агонией. Сколько у него подобных побед? Ясно, что не одна. Опытный, мерзавец. Просто повяжет по рукам и по ногам, и был таков, как в моем случае. Подыхай, детка, а я дальше себе пойду.
— А если и, правда, встретишь его, Леонида этого? Что сделаешь?
— Не знаю еще. Но зуб у меня на него большой. Потом ему месть придумаю, по обстановке, чтобы больнее было. За всех ему отомщу. Понимаешь? Не только за себя, а чтобы ему неповадно впредь было таким промыслом заниматься. По сути, он как киллер, ничем не лучше. Большие деньги огребает за чужие мученья и за крах чьей-то судьбы.
— Это мне понятно. Расплату он заслужил. Только ведь, Леонид этот, всего лишь орудие в чьих-то руках. Марионетка. Кукловода бы найти. Как думаешь?
— Само собой. Только сейчас мне не до них. Мне надо быть сильной. А они меня почти уничтожили. Чтобы победу праздновать, надо встать снова в полный рост. Плечи распрямить. Они должны чувствовать мое превосходство, энергией их задавить. У меня же сейчас ничего нет. С прошлым покончено. Настоящее печально. Будущее под большим вопросом.
— Ты что же, руки опустишь? Не верю. Наверняка, что-то уже придумала.
— Чтобы смело в будущее шагнуть, думается мне, надо вперед смотреть, а не назад оглядываться. Поэтому я решила, что продам все.
— Как все? И квартиру в центре?
— Обязательно. Как иначе? Нельзя надежду иметь, что все само образуется. Решила полагаться только на себя. Именно для этого надо сжечь за собой все мосты. Понимаешь, чтобы назад отступить уже не смогла. Продам все.
— И этот дом? Я бы не смогла. Такой красивый. Ты в него столько сил, денег, души, наконец, вложила.
— Машину даже продам. Все до кучи.
— Она-то при чем? Машина-то? И не новая уже. За нее много не получишь. Не то, что дом и квартира.
— А просто, чтобы с прошлым ничего уже не связывало. Куплю себе взамен Жигули, чтобы лишнего внимания не привлекать. Еще лучше по доверенности оформить, чтобы совсем концы в воду.
— А жить, где станешь? Без жилья человеку нельзя.
— Есть у меня дом. Старенькая избушка в умирающей деревне. О нем мало кому известно. Вряд ли там можно меня будет, кому найти.
— Как-то страшно мне стало тебя слушать. Будто на войну собираешься.
— Это и есть война. С черной завистью и злобой, с безразличием и расчетливостью. Я сама не без греха. Но в жизни своей никогда не стремилась добиться чего за чужой счет. Чтобы отнять у кого смысл жизни, даже если и самой очень бы сгодился, такого не было.
— В этом я готова за тебя поручиться. Упертая бывала. Занудствовала со своей ученостью, тоже было. Но не помню, чтобы дорогу кому переходила, чтобы на больное место кому соль посыпала. Я бы помочь тебе хотела. А еще лучше, поехали со мной. Будем вместе меховым бизнесом заниматься. А что?! Народ у нас незатейливый, простой. Бывают, конечно, такие, что прижимистые и слишком расчетливые, но на подлость и гадость, какую, не способные.
— Я и сама думала проситься к тебе в напарницы. Научи меня премудрости своего дела, а там, может, и я на что сгожусь.
— Какая там премудрость?! Села в самолет, полетела в другую страну, там рынок изучила, фабрики объехала, выгодные закупки сделала. Иногда устаешь, правда, до чертиков, и тяжести приходится потаскать, не без этого. В остальном все просто. Там купил, здесь продал. Прибыль в карман положил. Как тебе такое? По нраву ли?
— Мне все сейчас сойдет. Лишь бы от старого дела подальше. Да капитал, что с продажи недвижимости заимею, требуется преумножить. В моем деле без денег будет никак не обойтись. Сама понимаешь.
— Неужто, и правда, все бросишь, продашь и со мной в Китай махнешь?
— Правда, что ли в Китай полетим?
— Это я так, к слову. А вообще, мы и в Грецию летаем, и в Турцию с Италией. Со мной не соскучишься.
— Это я уже поняла. Веселые мы с тобой девчонки. Обсмеешься с нами.
— Значит, решено?
— Конечно. Когда ты собиралась в поездку? Успею я денег собрать?
— Через пару недель думала лететь. Как тебе?
— Там видно будет. Но мешкать не стану. Завтра же займусь распродажей имущества.
— Я завтра домой вернусь. Дочке обещала, что с нею побуду. Да и мамке помочь надо. Все в разъездах, а хозяйство и ребенок на ней. Надо отдых дать.
— Понятно. Станем связь держать.
— А сейчас давай скрепим наш союз. Будем стол накрывать. Отметить это дело надо.
— Я только-только в себя от вчерашнего пришла. Завтра чуть свет за руль садиться, а ты говоришь, стол накрывать.
— Ужинать все равно надо. Ну, выпьем по пять капель, за успех нового твоего дела. Что в этом плохого?
— Если по чуть-чуть, то может и ничего. Ладно. Давай стол накрывать.
В тот вечер долго не засиживались. Убрали со стола, помыли сообща посуду и разбрелись по спальням. Но сразу заснуть не получилось. Не знала, как там Татьяна, а я лежала без сна и смотрела на люстру на потолке. Видно сказывалось возбуждение от сознания, что жизнь вот-вот должна была совершенно перемениться. Страшно или тревожно не было. Но все вздыхалось как-то тяжко.
Где-то ближе к полуночи мне послышался звук проезжающей машины. Но он быстро стих. Возможно, она остановилась совсем недалеко или проехала куда дальше. После этого стало совсем тихо. В голову пришла мысль, что ночую здесь последний раз, если сразу сыщется покупатель. Думала, что тяжело станет от переживаний, прислушалась к себе, но ничего, душа стерпела.
— Маша, — позвал из темноты приоткрывшейся двери Танин голос. — Я это… Там машина подъехала. Выглянула я. А это твой Алексей Дмитриевич приехал. Слышишь? Его машина в проулке стоит. А, у нас окна не горят… Может мне чего придумать надо? Сделать или позвать… Я могу, мне ничего не стоит. Только скажи, подруга. Я все пойму.
— Все уже сказано, Танюша. Не надо ничего делать и звать никого не надо. Мы с тобой уже все решили. Иди спать. Завтра рано вставать.
Она ушла бесшумно. Закрыла дверь тихо, и даже шагов слышно не было. Я повернулась на бок, дотянулась до мобильного телефона, что лежал рядом, на прикроватной тумбочке, и стала посматривать на темный экран. В голову пришла тревожная мысль. А что, если он сейчас позвонил бы? Как бы поступила? Долго голову ломать не пришлось. За окном снова раздался звук ожившего мотора, а потом и шум отъезжающего автомобиля. А вот мой телефон так и остался лежать с темным экраном.
— Никому ты, Мария Александровна Зуева, не нужна, — поздравила себя с таким выводом. — Спокойной ночи тебе, вновь созданный кооператив шуб и дубленок.
Хоть и заснула поздно, и ночью спала плохо, все ворочалась с боку на бок, но утром проснулась рано, как и планировала, и ощущала себя бодрой. По всему была готова к новой жизни и деятельности. Первое, что сделала, пошла будить Татьяну. Здесь вышла заминка. Подруга вставать рано отказывалась, просила отстать и пойти куда-нибудь подальше, но без нее. Поэтому на общее пробуждение ушло гораздо больше времени, чем планировала. А там еще и завтрак затянулся. Танька решила перед дальней дорогой в наш с ней родной город подкрепиться основательно, не как я, не бутербродами. Поэтому в центр города, где нашим с ней дорогам была судьба разминуться сегодня, мы с ней прибыли только к десяти утра.
— Не жалко будет продавать такую тачку? — подруга кивнула на мою Ауди.
— Нет. И не смотри на меня так. Я всегда говорю правду.
— Я бы слезами обливалась при разлуке с такой машиной, а ты какая-то бесчувственная, что ли.
— Мне тоже немного грустно. Но так надо. Эту машину легко отследить в городе, а по ней и меня. Но вот если все получится, как задумала, то куплю себе новую, лучше прежней, конечно.
— Дай бог, — вздохнула она и помахала мне рукой на прощание. — Пока. Не забывай звонить, сообщать, как у тебя все складывается, и успеешь ли в срок. Я тоже буду тебя набирать. Не ленись брать трубку, а то знаю тебя…
— Стой! — спохватилась я, когда новая мысль стукнула в голову. — Задержись на пять минут. Я сейчас.
— Ты куда?! — она удивленно смотрела мне вслед, а я с ускорением летела до угла соседнего здания.
— Вот, — запыхалась, но была довольна и демонстрировала ей новую симку для мобильного, когда вернулась. — Акция у Билайна! Получила без паспорта. Сейчас заменю старую…
— Что еще ты задумала?
— Видишь это? — покрутила перед ее глазами старую симку и зашвырнула тут же в контейнер с мусором. — Теперь мой телефон чист и невинен, как младенец. Взгляни, в памяти ни одного номера.
— С ума сошла! Там же все телефоны… Как теперь будешь? Может ее можно достать назад?
— Ни в коем случае. И не переживай. Твой я сейчас занесу, родительские помню на память и тоже легко восстановлю. А больше мне никто и не нужен. Как, догадываюсь, и я им.
— А как же Круглов? Он же оставил тебе свой номер и твой записал…
— Не судьба… Вот, — подняла глаза от экрана и стала ждать, а через секунду у Татьяны раздался звонок и высветился мой новый телефон. — Пометь, что это я, а старый удали, он больше никогда никому не ответит. Родителям позвоню чуть позже. Вот, теперь уже все. Давай прощаться. Я обязательно буду тебе сообщать о себе все. Надеюсь, нам повезет. Пока.
Прощание было коротким. А потом я помчалась в технический центр, где меня должен был ждать друг закадычный, Валерка Слепаков. Свой парень, на все руки мастер, починить мог и замок в двери, и легковое авто, и, возможно, но не проверено совершенно, любой сейф был ему по плечу. Шутила, конечно.
Мы договаривались на девять, а подъехала к половине одиннадцатого. Приятель должен был на меня сердиться. Он сам всегда был точен и слов на ветер не бросал, в других ценил эти же качества. Следовало его задобрить. Вот поэтому улыбка моя не знала границ, радость тоже, когда увидела знакомую фигуру рядом с воротами мойки.
— Тоже рад тебя видеть, — буркнул он и пожал мою протянутую руку: мы всегда так здоровались. — Надеюсь, у тебя все в порядке? Раньше ты не опаздывала больше, чем на пять минут, и машину спешно не продавала.
— Да-а! Нормально, — на его оценивающий взгляд пришлось опять лучезарно улыбнуться. — Думаешь, как скоро удастся продать? Деньги нужны срочно.
— Машина хорошая. Ездила ты мало, и водитель, что надо, с пониманием, — такие слова грели душу, тем более, что он меня и учил грамотно водить машину, а на похвалы всегда был скуп, вот только сейчас и раздобрился. — Стояла она у тебя в гараже. Это тоже плюс. В общем, постараюсь выжать из клиента максимум. И как раз, такой человечек у меня на примете есть.
— Так, когда же?..
— Слушай, во что ты вляпалась? Сознайся папочке. Не молчи, Машка. И улыбки твои на меня не действуют, ты знаешь. Если просто деньги нужны, то я тебе одолжу. Сколько надо? У меня на Х5 отложены, дожидаются своего часа. Ну, а если все же неприятности, то…
— Нет неприятностей. Точно, точно. Ну, разве только то, что телефон свой потеряла сегодня. Новый номер запиши, я уже сподобилась купить. Когда к тебе заехать за новостями?
Договорились, что подскочу вечером, часам к шести. К этому часу, если все сложится, мог и клиент на машину подъехать. Распрощавшись с Валерой, порулила в агентство по продаже недвижимости. Там у меня, к сожалению, знакомых не было. Но мне везло. Деловая женщина, что приняла меня как родную, сказала, что с продажей такой квартиры проблем не должно быть. Желающие на однокомнатную в центре, да еще в том районе, всегда имелись. Это порадовало. А вот с загородным домом она ожидала заминку. Еще сказала, что хорошую цену можно получить, только если запастись терпением. Но я унывать не стала. Почему-то свято верила, что в две недели, отпущенные мне Татьяной, обязательно уложусь.
И закрутилось. Ездили делать снимки квартиры и дома. Начала складывать вещи в коробки, готовясь к переезду в бывший бабушкин дом. А туда пришлось наведаться не один раз, чтобы осмотреться и прибраться. Мебель из деревенского домишки, наняв машину и грузчиков, вывезла на свалку. А новую, тщательно продумав и отобрав, что-то с квартиры, кое-что с коттеджа, расставила в будущем своем жилище. Получилось очень даже уютно. Туда же перекочевали и коробки с самыми необходимыми вещами. Затем пошли звонки от предполагаемых покупателей. Надо было вертеться с адреса на адрес, чтобы показывать квартиру, дом и машину.
Автомобиль продался первым. Не раздумывая, нашла ему моментально замену. Приобрела старенькие Жигули, но зато с интересным секретом. Бывший хозяин оказался местным «Кулибиным», не зацикливаясь на внешнем виде машины, всячески изощрялся в усовершенствованиях внутренностей. Технически оснастил автомобиль так, что любой гонщик обзавидовался бы. Старушка бегала гораздо резвее тех лошадок, что были заявлены в техпаспорте. Мне это понравилось.
Дальше везение не закончилось. Обманув ожидания риелтора, вторым ушел мой коттедж, и всего через пять дней после продажи Ауди. Здесь сыграл роль открывающийся летний сезон. Какой-то зажиточной семье, решившей перебраться из душного и загазованного города на жительство поближе к природе, он приглянулся настолько, что торговаться особенно не стали. Мы ударили по рукам, и ключи от моего недавнего детища перекочевали в карман к степенному отцу семейства.
А вот городская квартира продалась последней. Не потому, что не было желающих. Как раз, наоборот. Их оказалось много, а такая однушка, удовлетворяющая многим требованиям, одна на тот момент. Мне пришлось из-за нее поездить, но зато выручила потом гораздо большую сумму, чем планировала изначально. Это порадовало и укрепило во мнении, что находилась на правильном пути, раз бог благоволил к моим действиям.
И так, выходило, что в срок я укладывалась. Деревенский дом был приведен в порядок и обставлен. Вещи в него перевезены. Обжиться, как следует, правда, не успела. Только-только приспособилась, а надо было собираться в дальнюю дорогу. Но это было ничего, решила, что успею потом. Позвонила Татьяне, и она сообщила, что летели мы с ней в Китай. Эта новость меня взбодрила и привела в трепет. Дело в том, что, имея заграничный паспорт, я так и не собралась никуда съездить. Поэтому пересечь границу мне предстояло впервые. Страшно не было, а вот волнительно, да, было.
И пришел, наконец, момент, когда грузилась в машину, чтобы ехать в аэропорт, где договорились встретиться с подругой. Домчалась туда мухой. Татьяна уже ждала меня в условленном месте. Проверила мои сборы, позадавав нужные вопросы, убедилась, что я все сделала правильно, как она и велела. Она осталась мной довольна. Я же ощущала себя школьницей, идущей в первый класс.
По сути, так все и было. В первую нашу поездку следовала за Танькой тенью. Таращила на все глаза, а толка от меня было совсем мало. Сознавала, что растерялась. И все же старалась все рассмотреть, понять и запомнить. В товаре не понимала совсем ничего. Подруга пыталась меня направлять, я же упорно выбирала те шубы и дубленки, что нравились мне, а не представляли коммерческую ценность. Тут очень помог Татьянин опыт, настойчивость, и наши добрые отношения. Были случаи, когда она просто выхватывала у меня товар и возвращала опешившим представителям фабрик, а потом наоборот, силой вкладывала мне в руки то, что считала правильным выбором. Вот так выглядела наша первая поездка. Вторая, кстати сказать, была чуть лучше.
Когда вернулись в Россию, меня постигло разочарование. Не знала, чего ожидала, но отдачи от вложений надо было еще, оказывается, долго и терпеливо дожидаться, а можно было и не дождаться совсем. Вопрос был в продажах. У подруги имелся контейнер на рынке, там она и сбывала привезенный товар. Ну, еще немного сдавала на реализацию знакомым, которые держали в городе небольшие магазинчики верхней одежды. Торговля шла ни шатко, ни валко. И я поняла, что привезенный мной товар, просто на просто, составлял Танюшке конкуренцию. Такая обстановка меня не могла устроить. Тем более что я подруге желала только добра.
Поразмыслив над проблемой, решила попытать счастья в своем городе. Он был гораздо больше, торговая сеть обширнее, народ зажиточнее. Туда и направилась. Оставила Татьяне малую долю привезенных шмоток, которые та сама выделила, объяснив, что они ей будут полезны для увеличения ассортимента, так как она не привезла подобные, остальное погрузила в Жигули и поехала.