Катя открыла глаза. Она дома. В своей кровати. Над ней висела знакомая люстра. Она повернула голову, заранее зная, что рядом никого не окажется. Сон закончился, уступив место серой яви. Сознание неумолимо пробуждалось, наполняя сердце необъяснимой, тревожной грустью.
Девушка никак не хотела расставаться с тем идеальным миром, в который она изредка попадала через сон. Не желала отпускать этот чудесный уют, лишённый печалей, тревог и забот. Вновь возвращаться в опостылевшую реальность, в которой она давно чувствовала себя чужой и непонятой. Катя закрыла глаза, в тщетной попытке погрузиться обратно в свои грёзы, цепляясь за последние крохи того мира, разрушенного наступлением утра.
Ничего не получилось. Осталось только постараться навсегда застолбить в памяти все детали сегодняшнего путешествия в своё бессознательное.
Катя немного поворочалась в постели, потянулась. Нужно подниматься. За пределами сна царствовала другая реальность и требовала от Кати действий. Это утро должно было положить начало новой жизни.
Она позвала Андрея. Голос пронёсся по пустой квартире. Катя провела рукой по месту, на котором он лежал, когда они засыпали. Простынь, казалось, ещё хранила в себе тень проведённой с Андреем ночи. Молодой человек ушёл, не потревожив её сна, не разделив с ней пробуждение, но Катю это ничуть не расстроило и даже не удивило. Как будто, всё должно было кончиться именно так. Катя была уверенна, что это не последняя их общая ночь. Но в это утро одиночество, обострённое ночной сказкой и последовавшим прекрасным сновидением, давило на неё, как никогда прежде.
Она поднялась с кровати, накинула халат на голое тело, прошла в кухню, где поставила чайник и под гремящие звуки нагреваемой воды села у окна. Видимо, уже за полдень. Катя привыкла вставать после обеда и ложиться под утро. В последнее же время уснуть становилось всё труднее. Приходилось бесконечно ворочаться, глушить любые мысли в поисках спасительного забытья. Если сон и приходил, то был рванный, неглубокий и лишённый сновидений. В эту ночь всё случилось иначе. Сегодня к ней пришла долгожданная грёза, которой она не видела больше года и очень скучала по ней.
Даже занимаясь техниками осознанных сновидений, достигая небольших успехов в этом, она всё равно никак не могла прорваться в тот небольшой желанный мир, лишь по своему желанию. Чаще всего, эти практики оставляли после себя очередную томительную бессонницу.
Тот особенный сон имел своей основой воспоминание из детства. Самое счастливое воспоминание детства. Тогда восьмилетняя Катя со своей семьёй поехала в их загородный домик у леса, в пяти минутах ходьбы до маленькой, чудесной речки. Тогда папа и мама были вместе, тогда её старший брат Игорь был весёлым, десятилетним мальчиком — добрым, прилежным и заботливым. Это было ещё до его болезни. Сказочные летние выходные. Последние выходные, в которые её семью можно было, без сомнений, назвать счастливой, не имеющей ни малейших проблем. Родители любили друг друга, любили и заботились о своих детях. Игорь выказывал искреннюю привязанность к Кате и просто обожал свою маленькую сестрёнку, а она души не чаяла в своём лучшем друге, защитнике и даже кумире.
Те выходные были полны солнца, смеха, игр, песен, плесканий в речке, тёплых объятий и аромата жарящегося на мангале мяса. Утром они всей семьёй рыбачили, собирали ягоды, гуляли по лесу. Вечером родители рассказывали им истории: всегда очень интересные, порой страшные, но всегда заканчивающиеся общим радостным хохотом. И все они засыпали в одной большой кровати, обняв друг друга.
Эти выходные, а именно тот домик, который им вскоре пришлось продать, периодически и появлялся в Катиных грёзах. Порой там присутствовали другие люди, исчезали то мать, то отец, менялся интерьер и помещение, играла разная музыка. Порой сознание рисовало волшебные сюжеты, будто домик превращался в замок, на который нападали драконы, монстры, бандиты, но всегда эти нападения легко отбивались. Или присутствующие в этом домике оказывались магами и волшебницами, или к ним присоединялись сказочные существа. По мере взросления Кати, эта фэнтезийная составляющая уходила, сюжеты исчезали, и домик превращался для неё в обитель умиротворения, покоя и счастья. Иногда появлялась твёрдая уверенность, что вместе с ними там жили и невидимые создания, обеспечивающие своё непреложное покровительство. Катя называла их ангелами-хранителями.
С периода полового созревания девочки, неотъемлемой частью сновидения становилась та самая большая кровать, на которой её семья, обнимаясь, засыпала в мирном уюте. В мире снов на этой кровати составляли компанию Кати не родители, а люди, которые влекли её. Через эти сны она понимала, что развивается её сексуальное желание. Конечно, это понимание пришло не сразу, и по началу девочка смущалась этой части её сонного царства. Катя взрослела, и фантазия рисовала всё более откровенные и чувственные эпизоды, которые порой сильно удивляли её. Неприятней всего было видеть на этой кровати взрослого брата. Вот и в эту ночь, вместе с ней кровать делил Игорь. А ещё, как и в жизни, Андрей. В эту ночь там были Витя и — что было тревожней всего для Кати — Оля. Появление последней она объяснила для себя, что это хоть и не совсем нормально, но поддаётся логике. Ведь в последнее время, она не могла не думать о своей мёртвой подруге.
Взрослая Катя налила себе кружку кофе, закурила сигарету и, продолжая в полной тишине безучастно смотреть в окно, всё глубже погружалась в детские воспоминания.
После тех выходных, её счастливое детство, как и их примерная семья, стремительно рушилось. Трагедия произошла уже в день их отъезда в город. Как будто нечистая сила в лесу обнаружила их счастье и захотела испытать его на прочность. Более логичного объяснения этого нелепого, но страшного случая, Катя ни тогда, ни сейчас найти не могла.
Они с братом решили напоследок, пока родители собирали вещи, поиграть в догонялки. Игорь всегда поддавался сестре, которая, конечно, не могла угнаться за шустрым пареньком, с семи лет занимающимся в футбольной секции. Катя это понимала и не могла не чувствовать признательности к заботливому, милому братцу.
И вот, маленькая Катя «запятнала» Игоря и что есть духу побежала от него в сторону деревьев, надеясь, что ей удастся заставить брата хоть немного поднапрячься, прежде чем он её поймает. Внезапно за спиной раздался глухой, но страшный звук удара. Она остановилась, переводя дыхание, повернула голову и, как в кошмарном сне, увидела, что её брат лежит у дерева, страшно стонет, из разбитой головы струится кровь. Стон становился всё тише. Катя не могла пошевелиться. Ей казалось, что Игорь уже непременно мёртв. Оцепенение прошло, девочка закричала что есть мочи, подбежала к брату, попыталась поднять его, сама пачкаясь в набежавшей из его разбитой головы крови. Глаза Игоря были закрыты, и она не могла понять, дышит ли он.
Как Игорь мог так сильно разбить голову, споткнувшись и влетев в дерево, ей, да, впрочем, и родителям, и врачам, до сих пор оставалось непонятным. Игорь выжил. Но травма мозга оказалась серьёзной. Мальчик начал страдать эпилепсией и чуть было не стал инвалидом в десять лет. Помогло хорошее, но чертовски дорогое лечение, которое очень истощило семейный бюджет.
Помимо эпилептических припадков, её милый брат Игорь совершенно поменялся характером. С футболом, естественно, пришлось завязать. Школьная программа, которая раньше давалась ему с поразительной лёгкостью, вдруг стала неподъёмно тяжёлой. Несмотря на его резкие отказы, истерики и припадки, родители всё же перевели его в другую, специальную школу. Игорь стал замкнут, редко смеялся, хоть и по-прежнему Катя оставалась его любимой сестрёнкой и единственным человеком, с которым он мог быть по-настоящему откровенен.
Но порой и с ней он мог вдруг стать грубым, накричать на неё, несколько раз даже позволял себе ударить сестру. После этого всегда искренне извинялся. Катя чувствовала себя виноватой за то, что побежала тогда в лес, а не в поле. Из-за этого, как она считала, Игорь и получил свою травму. Она всегда старалась поддержать его, оказать внимание, попытаться понять, что тот чувствует, что его гложет. Пусть это и давалось ей нелегко. Случались моменты, когда Игорь по-настоящему пугал Катю.
Игорь рассказывал, что, когда с ним случался припадок, он переносился в самый настоящий ад. Его окружали и пытали страшные демоны, приказывали подчиняться им. А в иной раз, ему казалось, что наоборот — он стоял перед Божьим взором, и это было так неописуемо приятно и радостно. В те моменты он становился взрослым, здоровым, сильным и красивым. И все вокруг его обожали. Когда эти видения проходили, он чувствовал себя обиженным, жалким ничтожеством, которого просто выкинули обратно, как мусор. Порой он нёс откровенный бред, страшно выпучивая глаза и пугая Катю, но, если она просила его перестать, тот замолкал, обиженно зыркая на неё. Всё равно, иногда это был тот самый Игорь, её старший брат, и она незаметно всё больше попадала под его сумасшедшее влияние.
Особенно ей запомнился один случай. Кате было двенадцать. Они с подружками гуляли во дворе и к ним стали приставать соседские пацаны, их ровесники. Они начали с ними незлобно переругиваться. Катя никогда за словом в карман не лезла и грязно обругала самого дерзкого из них. Тот сильно обиделся и, чтобы не терять авторитета среди друзей, сильно толкнул её. Катя потеряла равновесие и больно шлёпнулась на пятую точку.
Мимо проходил Игорь со своей компанией и увидел это. Спустя пару мгновений тот пацан уже лежал на земле, и Игорь неистово запинывал его, в звериной ярости отталкивая даже своих друзей, которые старались его оттащить. Друзья же избиваемого сразу бросились наутёк. Вмешаться решил взрослый дядечка, гулявший неподалёку со своей супругой. Он получил удар в лицо, от неожиданности которого даже растерялся и отступил назад. Жена дядечки подняла крик. Люди собирались вокруг. Катя оставалась на земле, шокированная таким развитием событий. Наконец крикнула брату:
— Игорь, отпусти его, пожалуйста!
Игорь сразу прекратил избиение, посмотрел на сестру, помог ей подняться под взоры многих набежавших зевак. Потом обратился к еле живому пацану, скулящему на земле:
— Будешь знать, как девочек трогать! И тем более, как трогать мою сестру!
После этого, Игорь чудом избежал постановки на учёт в комиссии по делам несовершеннолетних, но вместо этого встал на учёт в детском психиатрическом диспансере.
Кстати, о той компании, в которой он был. Непонятно как он с ними связался, но это была настоящая шпана, промышлявшая мелким воровством, разбоями, драками. Игорь стал самым младшим среди них. При этом прочно удерживал далеко не нижнюю ветвь в их иерархии. Они напивались вместе дешёвым алкоголем, курили, нюхали клей и занимались неизвестно чем ещё. Игорь разделял все их увлечения. С гордостью рассказывал об их совместных похождениях Кате, говорил, что они считают его самым «отбитым». Звал её гулять с ними, но она всегда твёрдо отказывала.
Отец начал нещадно пороть Игоря за все его похождения, за прогулы школы, появления дома в явно нетрезвом виде, за химический запах, которым Игорь провонял весь дом. Мать всегда защищала Игоря, аргументируя тем, что их сын болен и с ним так нельзя. Хотя, его припадки от чего-то становились всё реже.
Родители ругались между собой, ругали Игоря. Мать, не понятно почему, будто в упор не замечала свою дочь, а если и замечала, то злобно и беспричинно срывалась на ней. Катя росла, закрывая голову подушкой, чтобы не слышать родительских скандалов. Притворялась спящей, когда к ней в комнату ночью заходил обнюханный или пьяный Игорь, и каждую ночь надеялась вновь оказаться в своём чудесном домике из сна.
Однажды Игорь позвал Катю прогуляться вдвоём. Со своей компанией он поругался и не хотел с ними больше видеться. С одноклассниками, которых называл «дефективными», он дружбу не водил. У него осталась только сестра. Игорь пообещал ей показать свой самый большой секрет.
Они пошли к теплотрассе, брат провёл её через грязь, мусор и кусты к неприметному, сделанному из веток, коробок и соломы шалашу, располагавшемуся в укромном местечке: между забором промзоны и большой водосточной трубой, закрывающей шалаш со стороны дороги. Испытывая нехорошее предчувствие, Катя двигалась вслед за братом.
Вопреки её опасениям, внутри шалаша было довольно уютно: у стены стоял старый, потрёпанный диван, на полу разбросаны журналы, на покосившейся тумбочке покрывался грязью и пылью старый кассетный магнитофон. Имелся даже красивый, каплеобразный светильник на батарейках, горевший загадочным, переливающимся разными оттенками синего светом. У другого угла лежал грязный матрас; в углу валялись бутылки из-под алкоголя, наполненные окурками; пустые упаковки от клея и прочий мусор; пол уложен фанерой и досками, поверх которых лежал старый потрёпанный красный ковёр, осыпанный соломой. Катя не сдержала улыбки, увидев домашние, отцовские тапочки, в поисках которых он совсем недавно перевернул всю квартиру вверх-дном. А на самом диване восседал совсем новенький, чистый, видимо, недавно здесь поселившийся большой плюшевый медведь.
— Прикольно! Это ты сам всё сделал? — Спросила Катя и обомлела. Она не сразу заметила подвешенную к довольно высокому для шалаша потолку мёртвую кошку с петлёй на шее.
— Неа. Пацаны давно его сделали. Но ты не боись, они сюда не ходят больше, у них в подвале новая точка. Вот там прикольно. А это сейчас моя берлога. Ну и твоя, если хочешь! — Игорь, хихикая, начал разгребать какие-то коробки напротив мусорки. Катя не могла оторвать взгляд от мёртвой кошки. Она не испугалась и даже не ощутила омерзения или жалости. Скорее, просто удивилась. Игорь часто говорил ей о насилии, и, наверное, Катя всегда ожидала, что братец отчебучит рано или поздно нечто подобное.
— Кошка… Это ты её повесил?
— Ах, да, давно её надо было снять уже и выкинуть, а то воняет, да всё чёт обламываюсь… Смотри, Катюха! — Катя действительно почувствовала тошнотворную вонь разложения. Она подошла поближе к брату.
Закиданная коробками в импровизированной клетке лежала полуживая, до предела истощённая, не раз, видимо, избиваемая собачонка. Она уже не могла даже скулить, лишь похожий на хрип звук едва исторгался из её пасти. Катя узнала животное, хоть это и оказалось не так-то просто.
— Это же собака наших соседей, Фёдоровых! Они ведь ещё объявления о пропаже расклеивали недавно. Игорь…
— А чё она на меня лаяла всё время, тварь?! Теперь будет знать.
С довольным, будто бы на именины, лицом Игорь переводил взгляд с сестры на едва способное дышать животное и обратно. Катя не знала, как реагировать.
— Ты же предкам не расскажешь, да, систер?
— Не расскажу. Игорь, я не могу на это смотреть, — Катя отвернулась и опустилась на диван. Обняла медведя, который уже успел провонять табаком. Она понимала, как это всё неправильно. Она понимала, что должна была рассказать об этом родителям. Но в то же время, это было бы самое настоящее предательство родного брата. Ведь он доверил ей свою самую большую тайну. Кроме того, Катя с удивлением обнаружила, что ей движет нарастающее любопытство и возбуждение.
— Жалостливая ты, добрая чересчур. Собаки — жалкие, вонючие твари, да и кошки тоже, — с глупой улыбкой он помахал рукой едва покачивающемуся в петле кошачьему трупику. — Чего их жалеть, гадость эту? Только стресс снимать на них. Вот наш батя, для примера. На работе его затрахают или любовница не даст — так он на мне отрывается. И ничего, нормально. А я вот на этих тварях отрываюсь. И это правильнее! Детей бить нельзя. Я своих — никогда пальцем не трону!
— Ты меня ударил на прошлой неделе… Стой, что? С чего ты взял, что у папы кто-то есть?
— Ну да. Я слышал, как они щебечутся с ней по телефону. Причём мама в это время дома была! Вот наглый козёл, да? Да и мамка догадывается, если вообще не уверена уже. Эх ты, девчонка! Живёшь в своих розовых очках, дурочка.
— Я не дурочка! Просто я не знала.
— Да забей. Разведутся — нашим легче. Ништяков больше будет. Да и этот, наверное, меня трогать перестанет. Мамка на тебя внимание обратит наконец-то, хех. — Игорь усмехнулся, достал из кармана нож-бабочку и начал тыкать им в собаку. Не прокалывая шкуру, просто убеждаясь, что та ещё может реагировать. Животное стало издавать чуть более громкий хрип.
Катю задел этот разговор. Она понимала, что в их семье давно что-то не так. Но то, что именно он, её полусумасшедший брат откроет ей глаза — девочка никак не ожидала. Положив подбородок на голову медведя, она вглядывалась в импровизированную дверь шалаша, которой служила часть коробки из-под холодильника. Почему-то ей остро захотелось тогда, чтобы эта дверь открылась, вошёл папа, забрал её, пожалел, и всё-всё объяснил, успокоил. Как он это всегда замечательно умел.
— Так чё с псиной делать будем? Она скоро помрёт уже. Подождать или проявить милосердие?
Катя встала и пошла к выходу, не оборачиваясь назад, бросила:
— Прояви милосердие и кошку прихвати. Тут и правда воняет.
Игорь тогда прирезал собаку. Потом шёл за сестрой, в обоих руках держа по мёртвому животному и оставляя за собой кровавый след. Они выкинули трупики в канаву неподалёку.
После этого и до события, предвещавшего развод их родителей и полный раскол семьи, Катя с Игорем стали самыми близкими людьми. Игорь, польщённый полным принятием его таким, какой он есть, более никогда (почти) не поднимал на неё руку. С ней наедине становился весел и общителен, с увлечением делился своими мыслями, идеями, мечтами. И как же они были отвратительны, жестоки и циничны!
К Кате начал проявлять симпатию её одноклассник. Она была не против. Они погуляли пару раз и даже поцеловались. Но об этом быстро проведал Игорь. Поначалу он не выразил открытой ревности и даже не говорил никогда о том пареньке, но факт остаётся фактом: её старший брат чем-то напугал ухажёра, и тот больше и близко не подходил к девочке, всячески избегая её и упорно отказываясь хоть что-то объяснить. Слухи разошлись, и Катю, как сестру того «Отбитого», стали избегать одноклассники, потом и дворовые подружки. Кроме Игоря, у Кати почти не осталось друзей. Но, вероятно, здесь сыграла свою роль не только тень стоящего за ней больного старшего брата, но и происходящие под его влиянием изменения и её, Кати, внутреннего мира, характера и образа мыслей.
Отношения между родителями в это время окончательно испортились. Отец почти не бывал дома, ссылаясь на занятость по работе и постоянные командировки.
Его отсутствие радовало Игоря, который тем временем со скрипом поступил в ПТУ и нашёл там новых друзей. Он каждый день пропадал в их компании, вечно приходя домой в состоянии, которого едва хватало, чтобы добраться до своей кровати.
Мать вымещала всю свою злость и обиду на дочери, возложив на неё практически все обязанности по дому. И несмотря на все старания Кати угодить матери, добиться от неё, если не похвалы, то хотя бы молчаливого одобрения, девушка всё равно получала лишь критику и оскорбления в свой адрес. Даже продолжая прилежно учиться, не разделять увлечений брата алкоголем и наркотиками и покорно помогать матери, она всё равно оставалось нелюбимым ребёнком. Катя чувствовала, как рушилась её самооценка, развивались комплексы и всё чаще ловила себя на том, что стала разделять безумные взгляды брата. Тот лишь изредка заступался за сестру, защищая её от матери. В основном же оставался равнодушным, да и дома бывал нечасто. Но стоит отдать ему должное — Игорь никогда не позволял матери поднимать руку на Катю.
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Девочка начала курить, что добавило ещё больше поводов для придирок от матери, которая при этом откровенно игнорировала постоянные вольности сына. Юная Катя скучала по отцу, который, когда находился дома, всегда был особенно ласков с ней, поддерживал, дарил подарки. Это время становилось для девочки настоящим праздником. Он устроил ей самое радостное четырнадцатое день рождение. Забрал её из дома на весь день, водил в парк аттракционов, кино, кафе, подарил дорогой мобильный телефон и позволил ей купить любую понравившуюся одежду. А после, когда нужно было возвращаться домой, остановил машину рядом с подъездом, не желая расставаться с дочерью. Катя просила отца остаться хотя бы сегодня дома, но тот ответил:
— Катя, ты уже не маленькая. Должна сама понимать, что больше мы не сможем жить с твоей мамой. Скоро я уже не буду появляться дома. Поэтому, нам нужно с тобой серьёзно поговорить.
— Папа! Я не хочу, чтобы ты нас бросил, почему именно сегодня ты должен об этом говорить?!
— Катя, я тебя никогда не брошу. Ты всегда будешь моей любимой Катюшей, но с твоей матерью я жить больше не могу, понимаешь? Я старался, изо всех сил старался сохранить семью, но после того, что стало с Игорем… Всё обрушилось, как карточный домик.
— И поэтому ты нашёл любовницу и уходишь от нас к ней? Да, папочка?! — слёзы начали выступать на глазах Кати. Она заметила, как поменялся в лице от неожиданности обвинения её отец.
— Что? Откуда ты знаешь? Ах, это неважно. Наверное, Игорь тебе сказал… — отец устало тёр глаза некоторое время, потом тихо сказал. — Катя, я клянусь тебе, у меня никого нет.
— Но Игорь слышал, как ты с ней разговаривал!
— Игорь — слышал! Боже, дочь! Психиатр мне в общих чертах рассказывал, что слышит наш Игорёк, и, поверь, лучше тебе этого не знать. Скажи мне, ты не замечаешь в нём чего-то, что, хм, вызывает у тебя опасения?
— Игорь — мой брат! Он единственный, кто ко мне хорошо относится, не то что эта… — ругательство в сторону матери едва не сорвалось с Катиного языка, но она вовремя осеклась. Отец вскинул бровь.
— Мать обижает тебя? — Катя опустила голову, слёзы лились ручьём, она старалась сдерживаться изо всех сил, чтобы с рыданием не броситься на шею к отцу. До этого дня она не могла вспомнить, когда последний раз плакала. На папин вопрос она лишь едва заметно кивнула.
— Я поговорю с ней, обещаю. Всё наладится, котёнок. Ну, чего ты? — отец крепко обнял её и продолжил, гладя по голове:
— Это плохо, как с тобой обходится мать, но пойми, — ей тоже тяжело, хоть это её и не оправдывает. Она не может справиться ни с Игорем, ни со своими проблемами. Поэтому и вымещает зло на тебе. Но всё равно, мама тебя любит, и ты всегда будешь для неё любимой дочкой. Сейчас трудное время для нас. Для всех нас. Я обязательно постараюсь до неё достучаться. Но мама, как по мне, не главная наша проблема. Пожалуйста, скажи, Игорь ведёт себя нормально? Он не обижает тебя, не рассказывает что-то такое, ну, например, связанное с жестокостью или насилием? Он перестал со мной общаться, я не могу спросить этого у него. Ты должна знать — у твоего брата, Катя, есть серьёзные проблемы. Ему нужно лечиться, понимаешь? Мать дальше своего носа ничего не видит, но если не обращать внимания, не следить за ним, то он может стать даже опасным. Слышишь, дочь?
Слёзы прекратились. Катя понимала, чего хотел от неё отец. Предать родного брата. Того, кто был так добр к ней, поддерживал её, защищал от нападок матери. Катя знала, что тот шалаш уже походил на живодёрню, и там начали появляться вещи, которых там быть не должно. А разговоры с ним становились всё более безумными, особенно когда Игорь находился под чем-то. Катя была уверена, что её брат действительно имеет проблемы с головой, но совершенно не опасен. По крайней мере, для неё. Сейчас, спустя годы с того дня, Катя понимала, что от её ответа зависела вся её дальнейшая жизнь и всё могло пойти по совершенно другому сценарию, если бы она обнаружила в себе силы сказать правду. Но тогда она лишь тихо и монотонно, как скороговорку, произнесла:
— Нет, папа. С Игорем всё хорошо. Он заботится обо мне, защищает от мамы, даже в училище ходит и учится, более-менее. Игорь хороший.
— Если это так, то здорово. Одной головной болью меньше. Но Катя, если будет хоть какой-то повод, хоть что-то, что заставит тебя нервничать в поведении брата — сразу позвони мне и всё расскажи, хорошо? — Катя снова чуть заметно кивнула.
— Катюша, это серьёзно, пообещай мне.
— Обещаю, пап! Может, сегодня останешься хотя бы на ужин?
— Извини, дочка, не могу.
Катя уже открыла дверцу машины и собралась выходить, но отец дотронулся до её плеча:
— Подожди, Катя. В общем, у меня скоро с работой полегче станет, появится времени побольше свободного. И я подумал, что хочу снимать квартиру. И я буду всегда рад тебя видеть в гостях. Ну и Игоря зови. Хоть и вряд ли он пойдёт. Да и вообще, можешь и пожить у меня. Никаких проблем.
Катя заулыбалась. Это означало возможность наконец вырваться из всего мрака вокруг, жить своей жизнью, жить с любимым папой. Она с радостью смотрела в глаза отцу, ожидая продолжения.
— Какой у тебя взгляд, всё-таки! От ухажёров отбоя не будет. Так вот, я хочу тебя спросить. Если, даже вернее, когда мы разведёмся, я бы хотел, чтобы ты стала жить со мной. Что скажешь? Я понимаю, что здесь у тебя все условия, школа рядом, подруги. Это тяжело — переезжать. Но ты ведь сильная девочка, ты справишься.
Катя радостно засмеялась, едва по-детски не захлопав в ладоши, и бросилась с благодарными объятиями к отцу. И, если в мыслях тысячи голосов кричали «да», то что-то бесформенное и тёмное с лицом Игоря посередине вспышкой возникло в голове и заставило её практически сразу отстраниться и ответить:
— Было бы здорово, па! Но это непросто, мне надо подумать.
Концовка того дня выдалась безрадостной. Мать, напившись, видимо из-за дня рождения дочки, побила её, едва она успела доесть кусочек торта. Игоря в этот момент дома не было. Он пришёл поздней ночью. От него отвратительно воняло, и эта вонь разбудила Катю. Брат стоял, покачиваясь, у её кровати, держал в руках коробку, неумело перевязанную подарочной красной ленточкой.
— С днём рождения, Катюха! Вот, подарочек принёс. — Игорь положил коробку на кровать и вышел на заплетающихся ногах, не дожидаясь, когда она откроет свой подарок. Катя включила свет, без особого интереса развязала ленточку и открыла коробку. Там лежала отрезанная кошачья голова.
Случай, окончательно расколовший семью и ускоривший переезд Кати к отцу, случился через месяц после её дня рождения. Мама уехала в гости к своей сестре на весь день, оставив сына за старшего. Кстати, видимо отец и правда поговорил с ней, а может быть, она и правда жалела о своей пьяной выходке, когда подняла руку на ребёнка. Отношение к дочери улучшились. Теперь это было почти полное её игнорирование. Катю всё устраивало.
В этот день Катя как обычно вернулась из школы, сделала уроки, занималась привычными делами. Игоря дома, конечно, не было. Вечером девочка смотрела телевизор и собиралась уже ложиться спать. Входная дверь открылась и домой, гораздо раньше обычного, явился её братец. Сперва ей показалось, что с ним всё в порядке. Игорь зашёл уверенной походкой, поприветствовал твёрдым голосом, никаких посторонних запахов не производил. Спокойно сел на диван рядом с сестрой. Какое-то время они молча смотрели телевизор, но потом Катя почувствовала, что брат пристально вглядывается в неё. Она повернулась и увидела, что его глаза полны нездорового блеска и налиты кровью.
— Что?
— Все бабы — суки! Мерзкие, грязные суки!
— Что-то случилось, Игорёк? Тебя кто-то обидел? — Катя чувствовала, как всё нарастал внутри настоящий, животный страх, потому что в этот раз брат всем своим видом источал угрозу. Казалось, что рядом с ней сидел чужой человек, который всеми фибрами души ненавидел Катю. В его глазах, в этих чёрных расширенных зрачках, она видела своё отражение — маленькую, напуганную девочку.
Игорь набросился на неё, выкрикивая ругательства. Пытался стащить с неё одежду, другой рукой сжимая горло. Катя отчаянно кричала, колотила его кулаками, брыкалась изо всех сил. Ей удалось вырваться и отбежать. Брат с рычанием снова бросился на неё, повалил с ног, их борьба продолжилась уже на полу. Игорь не был особо физически развит, его образ жизни так же не придавал ему сил, но всё равно, Катя была слишком хрупка и слаба, чтобы долго сопротивляться ему. Он сорвал с неё штаны вместе с трусиками, пытался её зафиксировать, раздвинуть ножки. Катя отчаянно сопротивлялась, но это было всё труднее. Она почувствовала, как что-то настойчиво елозило по её промежности.
И тут невероятная сила, как котёнка, отбросила Игоря от девочки. Он растерялся на долю секунды и, увидев своего обидчика, бросился на него.
Катю спас отец. Узнав, что мать оставляет детей одних, он почувствовал себя просто обязанным вечером приехать к ним. Его рука уже тянулась к звонку, когда он услышал через дверь крики дочери. Открыв дверь ключом, он забежал в квартиру и увидел всю эту мерзкую и жуткую сцену.
Игорь, даже наполненный своей безумной яростью, всегда старался выбирать жертв заведомо слабее. Его попытка подраться с отцом — взрослым, сильным и высоким мужчиной, — естественно, оказалась очень глупой затеей. Катин папа безжалостно избил сына: сломал ему нос, выбил пару зубов, сломал два ребра и оставил бесчисленное количество синяков и ссадин. Игорь верещал и ревел от боли, умоляя отца остановиться, кричал: «прости, прости», то ли обращаясь к отцу, то ли к Кате. А девочка, надев обратно штаны, забилась в угол, беззвучно трясясь и плача. Не могла, да и не хотела прерывать увлёкшегося воспитанием отца.
Спустя десять лет, взрослая Катя скривила лицо от нахлынувшей грязи тех воспоминаний.
«Да уж. Такое себе детство».
Девушке захотелось выпить. Налив себе вина, она бесцельно переключала каналы телевизора, надолго не останавливаясь ни на одном. Налила новый бокал, дав себе обещание, что на сегодня он станет последним. Позвонили с работы.
Отец отдал Екатерине одну из своих автомоек и небольшой сервис-центр. Управление её не особо утруждало. Она легко справлялась со своими обязанностями. Отец с гордостью смотрел на родную дочь, которая становилась достойной наследницей его бизнеса. Хоть и саму наследницу этот бизнес совершенно не интересовал.
В данный момент её интересовал Андрей. Она позвонила ему, но кроме череды длинных гудков ничего не услышала. «Да, всё правильно» — подумала она. Теперь остаётся лишь ждать. Она отправила ему сообщение, что тот может прийти вечером в гости, если захочет. Самой Екатерине нужно было ещё съездить в город по рабочим вопросам. Два выпитых бокала вина её совершенно не волновали. Принимая ванну, она закрыла глаза и вернулась к своим воспоминаниям.
В день неудавшейся попытки изнасилования собственным братом кончилось её детство. Отец повёз избитого Игоря в больницу, страшась последствий своего поступка. Но изумился, когда сын сказал врачам, что его избили какие-то отморозки на улице. В тот же день Катя переехала жить к отцу. На следующий день к ним пришла мать, начала орать на своего мужа за то, что он так сильно избил Игоря. Она даже слушать не хотела, что послужило причиной избиения. Наконец, Катя не выдержала и накричала на мать, не стесняясь в выражениях. Той оставалось лишь ретироваться.
Развод их родителей прошёл быстро. Игорь остался жить с матерью, Катя с отцом. Девочка радовалась своей новой жизни. При разговоре с Андреем она соврала — никогда её не посещали мысли о самоубийстве, даже в самые тяжёлые минуты.
Игорь около двух недель провёл в больнице. Отец строго запретил дочери навещать его и расстроился, только лишь от одного желания дочери сделать это. Но Катя всё-таки тайком навестила Игоря. Тот сразу извинился, уверил её, что ему очень жаль и он не знает, что тогда на него нашло. Говорил о девушке, которая ему очень нравилась, но категорически отказала в близости, вдобавок ещё и унизив его. Катя сверлила брата глазами, почти ничего не говоря, пока он старательно оправдывался, извинялся, чуть не плача. Тот самый взгляд, каким она смотрела на него, после, вошёл в привычку. Наконец она сказала ему, что не хочет его больше никогда видеть, что он долбанный психопат, которому место либо в тюрьме, либо в дурдоме, и пусть он молит бога, чтобы она не рассказала всем про шалаш.
Вскоре их общую квартиру продали. Большую часть выручки получила мать, после чего переехала с Игорем в её родной город. Катя никогда больше не встречалась со своей матерью.
Она перешла в другую школу, где к ней сразу прилип ярлык «странной», и это определение в отношении к ней стало самым распространённым в дальнейшей её жизни.
После случая с Игорем, она твёрдо решила, что раз её детство закончилось, то и Катя-ребёнок окончательно умерла. Она никогда больше не будет жертвой, никто больше не станет оказывать на неё влияния. Теперь она — Екатерина, и она будет круче всех этих жалких и мерзких людишек.
Катя была не глупа, внимательна и прозорлива, она быстро научилась манипулировать людьми, всегда добиваться своего. Выросший в ней крайний эгоизм, в совокупности с пережитым влиянием циничных, жестоких мыслей своего больного брата и развивающемся богатым внутренним миром, полным маний, фантазий и влечений полностью преобразовали Катю. Ту Катю — маленькую, безобидную, глупую девочку, которой она была в загородном домике, мог видеть только её отец дома, и то с возрастом всё реже и реже. Катя научилась набрасывать на себя множество масок, какие ей были выгодны в той или иной ситуации.
У неё появилось хобби — плести интриги, манипулировать людьми. Заставить мальчика влюбиться в девочку, хотя до этого они и не обращали друг на друга внимания, а после, когда они становились парой, Катя словечком тут, слушком там, заставляла их ругаться и расставаться, ненавидя друг друга. Или ещё проще — заставить двух парней подраться. Испортить репутацию местного лидера класса или заставить всех поверить, что первая красавица работает проституткой. И никто не мог изобличить эту странную девочку. Она вроде никогда и не была на первом плане, и большим количеством друзей не обладала, и всё вроде чаще молчала и зыркала на всех из своего угла, но всё-таки непременно именно она оказывалась неподалёку от всевозможных подростковых скандалов. И игры её становились всё более жестокими. И всё большее удовольствие и удовлетворение она от них получала.
Подруг у неё было немного. А настоящих подруг не было вовсе. Кроме, пожалуй, её бывшей соседки — Ольги.
У них была удивительно схожая судьба. Родители в разводе, непростые отношения с матерями, у обоих они часто выпивали. А вот отцы души не чаяли в своих дочках. Но Оля жила с матерью. И даже брат у неё был не от мира сего. До Игоря, конечно, далеко. Кирилл был просто подверженным депрессиям меланхоликом и однажды покончил с собой из-за неразделённой любви или, чёрт его знает, по какой ещё причине. Тогда Кате очень польстило, что Ольга рассказала ей об этом самоубийстве и попросила сохранить это в строгом секрете. Удивляясь самой себе, Катя сдержала своё обещание.
Оля всегда вызывала большой интерес у Кати. Она любила болтать с ней, слушать её секретики и жалобы. Особой забавой было попросить Олю прочитать молитву. Катя вскоре несдержанно и громко хохотала, сбивая подругу. Та осуждающе пожимала плечами, постоянно говоря, что реакция Кати какая-то ненормальная. А Катя, на самом деле, в глубине души восхищалась и завидовала тому, с каким исступлением и завораживающим чувством, нараспев произносила слова Оля. Казалось (хоть подруга это всячески отрицала), что она получала искреннее удовольствие от процесса.
Порой Кате казалось, что всё-таки Оля — обычная глупая девчонка. Однако, сложно было не признать в ней присутствие чего-то, вызывающего восхищение. Это было похоже на редкий в современном мире жизненный стержень, некоторый едва заметный неземной ореол.
Катя же, в свою очередь, старалась быть не особо откровенной с подругой. В частности, почти ничего не рассказывала об Игоре. Когда Оля познакомила её с Витей, Катя даже вынашивала план их рассорить. Не со зла или ревности, а ради интереса, сработает ли это с её лучшей подругой. Витя же ей сразу почему-то понравился.
Но этим планам сбыться не удалось, отец купил новую, большую квартиру на другом конце города, и они переехали туда. С Олей видеться стали редко, да и выпускной класс не оставлял много свободного времени. Катя старалась отлично учиться и тратила на своё образование, по большей части на самообразование, львиную долю времени. С лёгкостью поступила на бюджетное место, на факультет психологии. С тех самых пор сконцентрировалась в своей деятельности на психах, маньяках, насильниках и серийных убийцах. Эта тема всецело увлекла девушку, что ещё сильнее закрепило за ней ярмо «странной».
Когда Кате было девятнадцать, её мать покончила жизнь самоубийством. Брат из-за этого окончательно спятил. Катя не вдавалась в подробности, но узнала, что Игорь после обнаружение тела матери, висящей в петле, снял её и ещё какое-то время прожил с ней, будто бы ничего не случилось. От обвинения в убийстве его спас найденный дневник матери и вложенная в него предсмертная записка. Отец уехал решать судьбу сына и хоронить бывшую жену. Катя в первый раз в жизни сильно обиделась на него, потому что он ни в какую не соглашался брать её с собой. А ей, несмотря на сделанное братом пять лет назад, безумно хотелось вновь с ним встретиться и поговорить. Девушка не могла до конца откинуть ту странную связь, существовавшую между ними. К тому же, Катя к этому времени уже обладала кое-какими познаниями в душевных болезнях и пагубных отклонениях, поэтому воочию увидеть растущее обострение психоза человека, который был её единственным настоящим другом детства, стало её навязчивым желанием.
Игоря положили в психиатрическую клинику, на добровольно-принудительное бессрочное лечение. Отец снова строго-настрого запретил Кате любые попытки как-то с ним связаться или, тем более, попытаться навестить.
— Екатерина Дмитриевна, здравствуйте, ещё раз! Вы скоро подъедете? Здесь на отчётики надо глянуть, расходный лист утвердить, и позвоните уже, пожалуйста, в снабжение, насчёт того оборудования. Это уже ни в какие ворота не лезет!
— Коля, я уже собираюсь. Буду через часик максимум, хорошо? На месте и поговорим. — Не дожидаясь ответа, Катя сбросила вызов.
Она оделась в один из своих строгих костюмов с белоснежной блузкой. Вертелась перед большим зеркалом, критически себя рассматривая и обдумывая, не надеть ли что-то более повседневное. Всё равно, она больше походила на школьницу, максимум — на молодую учительницу начальных классов, чем на крутую начальницу.
«Ну, ничего с этим не поделаешь, моя внешность — моя защита. Может, для Андрея сегодня надеть что-то откровенное? То платье, которое едва попу прикрывает? Или вообще, встретить в одном белье… Или без… Эх, подруга, похоже заарканила ты себе очень любопытный экспонат. Если, конечно, он не подумал, что я потаскуха и больше никогда ко мне не придёт».
Катя отбросила последнюю мысль, как совершенно глупую, и собиралась уже нанести на лицо немного макияжа, когда раздался звонок в дверь. «Чёрт, я же написала, — вечером. Ладно, если что, возьму его с собой».
В абсолютной уверенности, что за дверью стоял Андрей, Катя направилась открывать ему, подбирая самую обаятельную свою улыбку. Но когда дверь открылась, улыбка тотчас исчезла с её лица. А взгляд приобрёл тот пронизывающий прищур и принялся буравить гостя.
За дверью стоял её брат, Игорь.