Трущобами в городе называли жилой район, полный обшарпанных хрущёвок, старых общежитий, пансионатов и бараков, находящийся на окраине. Место довольно злачное, украшенное парой дешёвых баров-клубов, где выходные без хорошей массовой драки, иногда и с перестрелками, считались скучными выходными. Серые, старые и угрюмые многоэтажки тоскливо тянулись к небу, желая скрыться от всего того хаоса, что происходил внизу.
От дома Екатерины, хорошо зная город, туда можно было добраться минут за двадцать. А в такое время, когда на улицах почти нет машин, и того быстрее. Но всё-таки в тех обстоятельствах, в которых увязли пассажиры Виктора, лишний попутчик был им, мягко говоря, — не нужен.
— Коля, привет! Да, конечно, довезём. Садись вперёд. Ох, как же давно я тебя не видела, Колюня! — высунувшись в окно автомобиля, с преисполненным надеждой лицом зазывала Катя случайного прохожего, будто он стал в её глазах олицетворением спасения.
— Николай! — сохраняя каменное выражение лица, под которым скрывались литры выпитого, важно протянул Виктору руку неизвестно откуда взявшийся молодой, потрёпанный, явно нетрезвый парень.
Он был пониже и Вити, и Андрея, и при этом сохранял в себе почти подростковую худобу и незамысловатость лица. На этом лице обосновались довольно мерзкие, маленькие усики и такая же бородка. Скудная растительность образовалась явно для того, чтобы её обладатель казался старше и серьёзнее. Но впечатление это производило прямо противоположное. Во всём его поведении, мимике лица, даже наперекор его стараниям выглядеть старше, сразу просвечивалось, что он, скорее всего, ещё даже не закончил своё ПТУ. Его выдавали глупые, мутные, бегающие глазки, в которых читалась вся его наивность и глупая вера, что, обращаясь к ним со своей нелепой просьбой, он обязательно достигнет желаемого.
— Извини, дружище, мы опаздываем, — стараясь как можно скорее отвязаться от внезапной проблемы и прямо игнорируя протянутую руку, твёрдо ответил Виктор.
— Да я ведь не прошу прямо до подъезда! У Площади меня высадите, а там я на своих двоих доберусь. А то, понимаешь, я все деньги пропил, с кем не бывает? А домой хочу! Дружище, я же сам — коренной житель нашего города, и видел, как вы бухущее тело в салон запихивали. А я всё-таки в адеквате, более-менее! — на последней фразе он издал глупый смешок, полный как алкогольного веселья, так и невежливой настойчивости.
Заметив, что до сих пор стоит с протянутой для рукопожатия рукой, он резко и неловко опустил её. Этот Коля всем своим видом, каждым брошенным словом, жестом, движением лица пытался создать впечатление, что они — его последняя надежда. Виктора остро задело слово «тело». Не сразу до него дошло, что вряд ли новый знакомый имел в виду именно то, о чём Виктор подумал. Похоже, их маскировка была вполне удачной.
— Закажи такси. Если совсем без денег, то мы тебе подкинем.
— Да слушай, что с тобой не так? Мы с Катькой с её самого переезда знакомы! Я двумя этажами ниже её жил! Понятно же, что вы не по домам разъезжаетесь. Ну не до Площади, так хотя бы у «Бегемота» выкинь! Такси сейчас цены просто сумасшедшие дерут! Да и ждать машину в такую погоду целый час придётся. А тут вы на горизонте! Я же нормально подошёл, обратился? — считая свой «нормальный подход» самым правильным, чистосердечным и не терпящим отказа, удивлённо выпучил Коля глаза на водителя.
Новый знакомый с первых же секунд не понравился Виктору. Это был человек из разряда тех, кто выпил, и после этого он для всех король, а остальные лишь его слуги. Этот его говорок жителей далёких окраин, если не глухих деревушек, неприятно резал Виктору слух. Да, конечно, в детстве он тоже жил и вращался в подобном этому Коле окружении. Но это ископаемое той, давно минувшей эпохи, не вызывало ничего, кроме раздражения и злости. Да и как он выглядел? Старые, просящие каши кроссовки, потрёпанные джинсы, далеко не по погоде надетая ветровка Adidas, купленная явно не у официального дистрибьютера. Нелепая причёска с колхозной чёлкой. Каким же чудом он прожил здесь так долго, не впитав новые веяния времени? Ведь всё-таки, посмотрев по сторонам, можно было увидеть очень благоустроенный, даже элитный, двор. Как этот пассажир мог жить в доме Кати, оставалось непонятным. Вероятно, этого не понимали и его родственники, раз отправили Колю жить в Трущобы. Они не ошиблись с выбором. Там он смотрелся вполне органично.
Катя продолжала искусственно пьяным тоном зазывать этого непонятного чмошника в машину, словно старого и обожаемого друга. Этими действиями девушка лишь заставляла выпивоху чувствовать себя увереннее и наглее.
— Короче, я тебя никуда не повезу. Иди, куда шёл, — не терпящим возражений голосом отрезал Виктор. Потом повернулся к машине:
— Слышь, закрой свой рот! — рявкнул Виктор на Катю, заслонив её собой. Андрей тоже что-то прошипел на девушку, она резко ему ответила.
Виктор вспоминал все уловки и движения прошлого, когда было просто необходимо уметь общаться с прослойкой людей, подобных этому Коле. Он скрестил руки на груди и, спрятав ладони подмышками, встал, прислонившись к задней двери, стараясь вести себя как можно уверенней и наглее.
Тут открылась дверь машины с другой стороны. Из салона резко выскочил Андрей, позволив Вите заметить, как он прячет нож за пазуху. Подошёл к Коле, лёгонько толкнул того в плечо, поворачивая к себе, и сказал:
— Слышь, тебе не понятно было? Пошёл вон отсюда, никто тебя не подвезёт! На сотню, и проваливай отсюда пока цел! — Андрей бросил на снег купюру и жестом руки добавил значимости своим словам.
— Да вы чё, парни, охуели что ли совсем? Вы вообще кто по жизни? Вы вообще в курсе, с кем сейчас общаетесь? — начал на повышенных тонах, как старую, заученную скороговорку, выстреливать из своего рта Николай, специально добавив к своему говору ещё больше стереотипной, мерзкой гнусавости.
Виктор заметил, что Андрей протянул руку за пазуху, собираясь выхватить нож и совершить непоправимое. Нужно было действовать. Виктор не смог придумать ничего лучше, как выйти вперёд, оттолкнуть паренька подальше от Андрея, вытащить из кармана бумажку достоинством в пятьсот рублей и протянуть Коле со словами:
— Возьми деньги. На них уедешь хоть на другой конец города… — звук открываемой двери, со стороны Кати, заставил Виктора отступить и ударить по дверце своей машины, чтобы не дать Кате выйти. Потом он просунул руку в открытое окно и оттолкнул девушку так, что она вместе с мёртвым братом завалилась на бок. Катя громко выругалась. Виктор прикрыл окно.
— Эй, ты чё так с девушкой обращаешься? Да я за Катюху вас обоих здесь положу!
Виктор не успел вовремя среагировать на то, как Андрей кинулся вперёд на Колю, сбил его с ног, оказался на нём сверху и приложил на ходу выхваченный нож к горлу поверженного паренька:
— Сейчас я тебя порешу, мразь! Забирай деньги и вали отсюда, иначе, клянусь, я перережу твоё гнилое горло, и твой жалкий труп никто, никогда и нигде не найдёт!
Коля лежал на снегу и, лишившись других альтернатив, кроме как пучить свои глаза на страшное лицо человека, который сейчас приставил ледяное острие ножа к его горлу, смог лишь сделать что-то похожее на утвердительный кивок.
Никогда ранее этот персонаж, всегда ощущавший себя хранителем района, всевластным обладателем земли, право на которую ему досталось от полумифических «смотрящих», не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Влага, сперва горячая, но моментально ставшая прохладной и морозящей ему ноги, предательски-подло и внезапно заструилась по ляжке, оставляя отвратительное пятно на штанах. Казавшееся ему всегда романтическим чувство, состояние, когда вся жизнь проносится перед глазами, застелила его взор. Так близко и явно угроза смерти ни разу не нависала над ним. Предательские слёзы страха выступили на глазах Коли. Твёрдое предчувствие возможной смерти стёрло всю его годами формировавшуюся личность, превратив его в жалкое животное, готовое сделать всё что угодно, без учёта каких-либо моральных принципов, лишь бы остаться в живых.
— Ты понял меня?! — рявкнул Андрей, хоть он и видел, что всё уже давно решилось.
Виктор, по началу ещё желавший вмешаться, теперь понял, что Андрей не собирается убивать паренька. Он держался у своей машины, якобы следя за тем, чтобы Катя не начала истертить, вопить и брыкаться, ещё больше привлекая к ним внимание.
Андрей, не убирая нож из рук, медленно поднялся, продолжая сверлить взглядом лежащего перед ним испуганного, жалкого человека.
Николай очень плавно, стараясь не вызывать ни малейшего повода для агрессии, поднялся на колени, собрал две купюры, промокающие на снегу, непрестанно кивая головой, прошептал:
— Я всё понял, я всё понял, спасибо-спасибо, ухожу, убегаю, извините, — и прочую малозначительную чушь. В полупоклоне он, как жалкий попрошайка из позапрошлого века, корячился назад, выискивая то расстояние, которое нельзя было бы покрыть самым огромным человеческим прыжком и, наконец найдя его, Коля резко развернулся и бросился наутёк так быстро, что ни Андрей, ни Витя, даже приложив максимум усилий, не смогли бы его догнать.
— Он запомнил наши лица! Чёрт, зачем мы просто так его отпустили?
— Ну, если хочешь, разворачивай машину, поехали его искать. Но ты понимаешь, что я сделаю, чтобы он ничего, никогда, никому не рассказал?
— Он трус, он не расскажет, успокойтесь!
Сквозь непрекращающуюся пелену крупных снежинок, бесконечной прихотью природы засыпающих город, «тойота» Виктора бесцельно неслась по пустынным ночным улицам. Виктор вёл гораздо менее уверенно, чем обычно. Даже не с первого раза смог тронуться, заглохнув. И сейчас чувствовал, что управляет своей машиной, словно на автомате. Ураган бушующих в нём эмоций не давал сосредоточиться ни на чём ином, как на этой ужасающей ситуации. «Он видел нас! Он видел, как мы тащили труп! Это он сегодня или завтра никому ничего не скажет, а потом? А если, кто-то ещё нас видел?»
— К тому же, он не любит ментов. Это явно не тот человек, кто сам побежит к ним, докладывать на кого-то, — стараясь подавить дрожь в голосе, собирая всю свою рассудительность, говорила Катя. Её слова были бы произнесены уверенней, если бы болтающаяся от движения машины туда-сюда голова Игоря в этот момент не упала на её плечо.
Андрей сидел по другую сторону от трупа, спрятав нож в рукаве, ощущая приятный холод металла на коже, он готов был в любую минуту пустить его в ход. Эта случайная встреча явно подняла настроение молодому человеку. Ощущение страха в чужих глазах заряжало энергией, придавало бодрости и сил. Но вместе с тем, притихший шёпот зла, почуявший близость крови, становился всё громче. «Нет! Нет! Я сделаю всё сам, я не поддамся. Не сейчас!»
— А что это ты его приглашала к нам? — вслух обращаясь к Кате, спросил Андрей. — Только не говори мне, что этот пьяный гопник выглядел для тебя защитой. Что, думала Колюня сейчас тебя спасёт, и ты покинешь нашу милую компанию?
— Нет, ни о чём я не думала, — резко бросила в ответ Катя. — А от чего спасёт? Ты ведь не собираешься мне что-то делать? — вопрос прозвучал лишним, корявым и глупым. Почувствовав это, Катя непроизвольно прикусила губу. Она до сих пор не могла определиться с тем, зачем она окликнула своего туповатого соседа. Не переставая укорять себя за этот спонтанный приступ глупости, девушка всё же надеялась, что Коля пойдёт наперекор своим принципам — позвонит в полицию и обо всём им расскажет.
— Если ты перестанешь делать глупости, то скорее всего с тобой всё будет в порядке. Так что не вынуждай меня лишний раз. Кстати, по-моему, мы с тобой не договорили…
— Что вы несёте?! Этот гопник видел нас! Он спокойно может нас сдать, зачем вообще…
— … я оставил его в живых, ты это хотел спросить? — с улыбкой закончил за друга Андрей.
— Нет! Какого хрена ты заговорила с ним?! Зачем вы привлекаете к себе внимание?! Андрей, отдай мне нож! — протянув руку назад, приказным тоном обратился Виктор. Он всё ещё хотел ощущать себя хозяином ситуации.
— Нож? Ну уж нет.
— Отдай чёртов нож! Мне не нужно, чтобы ты прирезал кого-нибудь по дороге!
— Вообще-то, это ты сегодня показал себя любителем кого-то прирезать. Смотри за дорогой!
Виктор сумел вовремя заметить, что он случайно выехал на встречную полосу. Приближающаяся спереди машина осветила его дальнем светом, нарастающий звук сигнала вот-вот должен был встретить их. Резко и сильно, двумя руками повернув руль и вернувшись на свою полосу, Виктор продолжил ехать прямо, ощущая, как лихорадочно бьётся сердце. Машину от резкого манёвра тряхнуло, труп Игоря завалился на колени к Кате, та громко вскрикнула от неожиданного испуга. Андрей одним движением вернул бездыханное тело в прежнее положение, после чего плотно закрыл лицо покойника капюшоном.
— Чего ты, трупов никогда не видела, что ли? — со смешком укорил девушку Андрей. По всему его виду казалось, что он по-настоящему наслаждался происходящим.
— Бля! — вдруг громко ругнулся Виктор.
— Проезжай вперёд, не останавливайся! — пролезая ближе к передним сиденьям, махнул рукой Андрей, заметивший, что спровоцировало друга на ругань.
Катя из любопытства тоже вытянулась вперёд, чтобы узнать, чему были так не рады парни.
Бело-синяя машина ГИБДД притаилась на обочине. Одинокий сотрудник, едва различимый в белой завесе, становился всё ближе и ближе к ним. К широкому спектру испытанного сегодня девушкой страха прибавился ещё один. Но вместе со страхом, пришла и робкая надежда. Всё-таки, сотрудник полиции внушал чуть больше уверенности, чем едва знакомый пьяный сосед-гопник во дворе. Катя обернулась на Андрея, что-то яростно шептавшего на ухо Вите, потом на своего брата, который в это мгновение, и правда, вполне мог сойти за спящего мертвецки-пьяным сном.
— Он нас ещё не остановил, — сквозь зубы сказал Виктор, но едва он успел закончить фразу, как чёрно-белый жезл в руках гаишника повелительно указал сперва на приближающуюся «тойоту», потом на обочину.
— Если ты остановишься, ты ведь понимаешь, что я вынужден буду идти до конца? — в глазах Андрея вновь появились танцующие огоньки безумия, а по движениям его руки становилось ясно, что на этот раз он не сможет удержаться, чтобы не обагрить свой нож невинной кровью.
«Тойота» начала замедляться, будто в раздумьях: останавливаться или нет. Виктор ощущал, как его левый глаз нервно подёргивался. Однако, не остановившись, он наверняка лишь отсрочивал неминуемую гибель. Тогда как, выполнив требование, можно было хотя бы попытаться решить всё быстро и на месте. Приняв решение, он свернул к обочине и остановился, отметив, что гаишнику придётся неплохо так пройтись до его машины.
Катя повернулась назад, стараясь через толщу налипшего на заднее стекло снега разглядеть, что происходит на улице.
— Он вроде в свою машину сел. Зачем, интересно? Так лень идти до нас? Решил подъехать? А нет, вышел. Ох, он, оказывается, автомат брал, — комментируя происходящее, в основном для себя, чем для парней, монотонно бубнила девушка.
— Номер ещё записал, наверное. Вряд ли по рации успел сообщить. Видишь, Витя, надо было за дорогой смотреть. Он же явно видел, как ты на встречку выехал. А так, глядишь, не остановил бы, — с похожей интонацией вторил Кате Андрей, тоже наблюдавший в заднее стекло.
— Заткнитесь и старайтесь вести себя нормально, — бросил им Виктор, наклонившись к бардачку и в полутьме стараясь найти документы. «Отличная ситуация. Теперь либо мой друг-маньяк прирежет гаишника, или моя чокнутая подруга, спасая свою жопу, выбежит из машины с криками «помогите!». При чём здесь вообще я? Вот сейчас как рвану из машины, и пускай сами разбираются. Какого хрена я вообще в центр заехал? Чёрт-чёрт-чёрт!»
— У тебя есть выпивка в машине? — неожиданно спросил Андрей.
— Нашёл время… — выдохнула в ответ Катя.
Виктор хотел громко и грязно обругать своего друга, но что-то будто зажглось в его голове.
— Под сиденьем полбутылки водки, — тут же вспомнив последний трофей со своего наполненного горем последнего запоя, ответил Витя. — Он уже близко. Надеюсь, догадаетесь, что нужно делать и говорить.
Виктор, собрав наконец все необходимые документы, вышел из машины навстречу ночи, ветру, снегу и представителю закона.
— Старший лейтенант Рыков, доброй ночи! Что это вы свою полосу не чувствуете? Понимаю, снегопад, но так на встречную полосу вылетать — это бардак!
Старший лейтенант Рыков был на пару-тройку лет старше Виктора. Вальяжно приближался к нарушителю, разглядывая того сонными глазами. На его лицо лип снег, никакого желания работать, тем более одному в эту ночь, у него не было. Вряд ли бы этот доблестный блюститель закона заметил нарушение, если бы случай не заставил его вдруг резко проснуться. Снилось ещё что-то крайне скверное.
Рыков вышел из машины размять затёкшие ноги и покурить, как сразу, едва не застал ДТП. Даже с такого приличного расстояния, не оставалось никакого сомнения, что водитель «тойоты» грубо нарушил. Теперь нужно разбираться, составлять протокол. Нарушение серьёзное — вплоть до лишения прав. Значит, водитель будет всячески лебезить и умолять. Рыкову такое поведение виновных всегда доставляло удовольствие. Разглядывая Виктора, протягивающего ему документы, старлей уже прикидывал, сколько можно было на нём заработать.
— Что это вы, водитель, в такую погоду на улице документы протягиваете? Пройдёмте в мою машину, — призывающе махнул рукой Рыков в сторону своего служебного автомобиля. С удовлетворением гаишник отметил, что парень беспрекословно подчинился и без лишних разговоров, прихрамывая, шёл за ним. «Ох, я с этого бедолаги сегодня поимею! Если ещё и пьяный окажется! А что, будет урок ему. Кошелёк облегчится — ума, глядишь, прибавится».
Тем временем, в салоне Витиной машины, Андрей нашёл наконец завалявшуюся бутылку водки, открыл крышку и, не жалея, выплеснул жидкость Игорю в лицо и грудь, потом немного вылил за капюшон. По салону автомобиля мгновенно распространился резкий запах спирта. Катя молча, недоумевающе наблюдала за движениями Андрея. В бутылке уже оставалось всего-ничего напитка. Тогда Андрей сам сделал большой глоток из горла, чуть поморщился и протянул бутылку Кате:
— Я не хочу.
— Пей давай. И готовься сыграть весёлую, пьяную девку, — всунув ей бутылку в руки, Андрей достал из кармана почти пустую пачку сигарет, взял одну штучку и, приоткрыв окно, закурил.
Екатерина сначала просто разглядывала бутылку водки (далеко не самой хорошей водки), потом взболтала остатки содержимого и, собравшись с духом, сделала глоток. Крепкий алкоголь на пустой желудок и сильнейшее нервное напряжение сначала не пошёл совершенно. Но девушка, покашляв и переборов себя, залпом осушила бутылку досуха, вызывающе, через облитого водкой мертвеца посмотрела на человека, из-за которого она оказалась в этот день, в этой машине, едва ли не в обнимку с трупом родного брата.
— Дай мне тоже, — взглядом указав на сигареты, попросила Катя. Андрей усмехнулся, подмигнул ей и протянул всю пачку, в которой оказалась лишь одна сигарета.
Парень и девушка молча курили, глядя каждый в своё окно. Жар от водки растекался по телу Кати, мгновенно ударив в голову. Она даже позволила себе усмехнуться, представив, что увидела бы такую ситуацию в каком-нибудь дешёвом кино. Чокнутая девчонка сидит и курит в машине, в компании трупа её сумасшедшего брата и живого маньяка, безумного монстра, погубившего, как минимум, шесть девушек и, вероятно, желающего убить и её, но он при этом, наверное, был первой настоящей её любовью и последним любовником. А вместе с ними ещё один парень, девушку которого убил её брат, по наводке этой самой девчонки. Правда, этот парень отомстил, по древнейшей традиции — око за око. И вот эта компания едет избавляться от тела. По иронии судьбы их машину останавливает полиция. Они стараются выдать мертвеца за уснувшего пьяницу и сидят в вонючей машине, готовясь сыграть пьяных весельчаков.
— Чего ты? — заметив перемену в настроении девушки, спросил Андрей.
— Не все же только тебе ухмыляться с довольным видом. Просто представила всю ситуацию со стороны.
— Ну да. Именно сегодня, именно сейчас, нас должны были остановить. Почему бы и нет? — Андрей пожал плечами, докурил сигарету, выкинул её в окно, повернулся к Кате.
— Слушай, мне кажется, самое время поговорить.
— Ты так думаешь? — Катя не отрывала взгляд от окна. Не отрывала взгляд от тихо падающего сквозь тёмную пелену снега.
— Ты сказала, что видела их. Значит, ты должна меня понять. Я не сумасшедший! Я с удовольствием бы отказался раз и навсегда от всего этого дерьма. Но они не позволяют мне, не оставляют меня никогда! Постоянно этот чёртов шёпот, который почти невозможно заглушить. И они всё требуют и требуют новые души, новых девушек, всё чаще и чаще…
Катя докурила сигарету, выбросила бычок в окно, не спеша поднимать стекло. Ветер, врывающийся с улицы, пах свежестью, разгонял сизый сигаретный дым и бодрил девушку. Она очень внимательно ловила каждое слово, произносимое Андреем, понимая, что во многом этот разговор обещает принять судьбоносное для неё решение. «Подыграть ему? Да, определённо. Это единственный шанс. Боже, я ведь, на самом деле, видела то свечение! Что, если он говорит правду? Нет! Он безумен, просто безумен: то, во что Андрей заставляет меня поверить — просто плод его поражённого рассудка. Выходит, и я спятила? Чёрт, ещё будет время записаться к психологу, сейчас главное — пережить эту ночь».
— Я сама не знаю, что видела, Андрей… Может, это было просто помешательство? Шок? Ведь такого не бывает в жизни!
— Нет, ты знаешь, что это было взаправду! Посмотри на меня! — Андрей дёрнул девушку за руку, заставив её обернуться и смотреть на него, и на мертвеца заодно. Катя чувствовала, как дрожь пробирала её тело, она взглянула в лицо Андрея, боясь, что вновь увидит в них ту бесконечную, беспросветную тьму. Но нет, маньяк ещё обладал контролем над собой. Его глаза пронзительно и требовательно разглядывали лицо девушки, у него едва заметно потрясывалась челюсть, было понятно, что это первый раз, когда он решился с кем-то откровенничать об этой терзающей его душу теме.
— Ты сама не понимаешь, что тогда они выбрали тебя! Не знаю, как мою преемницу, или ещё одну такую же, как я. Это никакая не случайность, что ты выбрала своей жертвой Ольгу. У них давно всё продумано! Кто нарисовал цифру на её теле? Ты или он?
— Я не помню…
— Это ты нарисовала? Ты? Я знаю, что ты!
— Да, да, может быть, но что с этого?! — Андрей отпрянул назад от этих слов, на мгновение тень полностью закрыла его лицо.
— Значит, ты сделала мою работу… Они хотели, чтобы я убил Олю? Нет, я бы никогда… Заткнись, хватит! — резко вскрикнул Андрей, обращаясь явно не к хранившей испуганное молчание Екатерине, которая поежилась от этого возгласа, сильно вжавшись в сидение, стараясь быть как можно менее заметной.
— Прости, я не тебе… Не бойся, я сейчас полностью контролирую себя, и сейчас точно не причиню тебе вреда, если ты не будешь совершать глупостей, — Андрей подался вперёд, взяв девушку за руку. От его движения, тело Игоря пошатнулось, его голова закинулась назад, капюшон спал, обнажив лицо. В полутьме салона могло показаться, что оно исказилось в жуткой усмешке.
— Не трогай меня, пожалуйста!
— Хорошо-хорошо, — парень выпустил её руку и продолжил, — так, давай к самому главному: ты слышала шёпот? Или, случалось тебе просыпаться посреди ночи, не понимая, кто ты и где ты? Или куски времени выпадали из памяти? Эмоции, возникающие ни с того, ни с сего? Например, смех или желание сделать кому-то больно? Ещё что-то, после того, как ты меня видела: перемены в характере, любые… странности?
— Нет, ничего, никогда, — спешно ответила Катя, а спустя секунду поняла, что она врёт. Врёт Андрею, врёт самой себе, лишь бы отделаться от всего того мира, что поджидал бы её сейчас, если бы она нашла в себе силы откровенно кивнуть. Согласие с Андреем стало бы приговором для неё. Пусть и не реальными, но приговором, от которого ей никогда не уйти.
— Тогда зачем вы убили Олю?! Что ты собиралась делать, когда вышла бы на меня? Приказала бы своему гаду прикончить и меня тоже? Говори честно, прошу тебя, ты не представляешь, как это для меня важно! И в это же время, как это важно для тебя самой!
— Нет! — Катя удивилась тому, как бурно она отринула его предположение. — Разве ты до сих пор не понимаешь, зачем я всё это сделала? Не понимаешь, из-за чего мы сейчас оказались здесь?
— Ну, просвети меня, давай.
— Потому что я влюбилась в тебя, больной мудак! Нету никакого шёпота, ничто не влезало в мою башку и не отдавало приказов. Я увидела тебя тогда и поняла, что ты — тот, кому я бы могла отдать всю себя.
Зачем, почему, как? Сколько раз я сама задавала себе эти вопросы и до сих не могу найти на них точные ответы. Наверное, я такая же больная, как и ты. Даже, скорее всего, так и есть. Но я — такая, и ничего с этим уже не поделать! Вот я и говорю то, к чему шла все эти месяцы, а может быть и годы.
Я влюбилась в тебя. Не в нормального, здорового, успешного молодого парня, которых так много вокруг, а в тебя. В маньяка-убийцу с раздвоением личности, который даже сейчас может выхватить нож и зарезать меня, а потом идти и убивать каждого встречного. Не спирай всё на мистику, на чертей и ангелов. Дело в нас, только в нас, и так было всегда. Ты говоришь, что тебя избрали, тебя заставляют, думаешь, что нас свели эти «они»?! Но нет, просто в этом сумасшедшем мире, даже такому отбитому куску говна, как ты, найдётся вторая половина под стать ему. И выходит, что твоей второй половиной было суждено стать мне…
Я не знаю, чем закончится эта бесконечная ночь. Не знаю, что будет, когда наконец перестанет идти снег, не знаю даже увижу ли я ещё раз рассвет, но несмотря ни на что, я достигла своей цели. Теперь я просто хочу жить. Если ты хочешь подарить мне жизнь, то не лучше ли будет тебе пересесть за руль, бросить Витю, избавиться от… моего брата, уехать куда-нибудь далеко-далеко и попытаться вместе избавиться от наших демонов? Выбор за тобой, Циферщик.
Екатерина закончила свою спонтанную речь и закрыла лицо ладонями. Сердце колотилось как бешеное, в душе девушки крутились неоднозначные чувства: непрекращающийся страх, удивление, перерастающее даже в гордость от своего хода, томительное ожидание решения Андрея.
Было ли это правильным ходом? Смогла ли она произвести нужное впечатление на него? Было ли всё это правдой, и, самое главное, — что будет, если он согласится? Но Катя чувствовала, что в её словах должна была быть истина. Она не могла для себя решить: что именно она старается утаить, искренно ли её признание в любви? Екатерина хотела, чтобы всё это было правдой, но не могла в это непреложно уверовать даже наедине с собой, со своим сознанием, со своей личностью, со своей душой…
— Это правда? Ты хочешь просто взять и уехать со мной, прямо сейчас? Катя… но Виктор мой друг с самого детства, мы не можем просто взять и бросить его. Стой! Представляешь, — шёпот исчез! Я ничего не слышу! Может, ты всё-таки права? Если мы исчезнем, все проблемы Вити исчезнут вместе с нами!
Катя убрала ладони от лица и посмотрела на внезапно кардинально переменившегося Андрея. Вся его холодность, язвительность, уверенность в себе и исходящая опасность в каждом движении вдруг исчезли. Лицо освещала тихая улыбка, взгляд приобрёл умиротворённый вид, даже что-то похожее на теплоту сейчас отражалось в его глазах. Его челюсть заметно потрясывалась то ли от холода, то ли от непонятного возбуждения, то ли от надвигающегося приступа, который бог весть что мог принести.
Весь его вид напомнил Кате об Игоре. С похожим выражением лица он ловил каждое её слово, когда, накачав его препаратами, девушка превращала его в послушное орудие для осуществления своих планов. Эта перемена была столь резкой, что Екатерина оторопело таращилась на убийцу, не веря, что он, действительно, настолько был впечатлён её словами. Казалось, что его глаза вот-вот наполнятся тьмой, из рукава мелькнёт холодная сталь и жизнь девушки прервётся за неуловимое глазом мгновение.
— Надо действовать прямо сейчас. Они уже долго там общаются. По дороге поговорим. Нам, похоже, о многом нужно сказать друг другу.
Катя смогла ответить только маленьким, утвердительным кивком. Андрей открыл дверцу машины и вышел на улицу, оставив девушку наедине со своим братом. Оглянувшись на полицейскую машину и удостоверившись, что оттуда до сих пор никто не вышел, он быстро через стекло заглянул на водительское место. Ключей в замке зажигания не было.
«Что, эта девчонка своими байками так просто заставила меня плясать перед ней на задних лапках? Но ведь правда: шёпота больше нет! Наконец-то я один. Почему же вместо радости веет такой тоской? Ключей нет, значит придётся пойти туда и попросить их. И уехать. Пускай Виктор пишет на меня заявление, пусть меня ищут. Плевать! Зато вместе с нашим исчезновением, я избавлю его от кучи проблем. А с Катей… я разберусь потом».
Андрей, не забывая старательно изображать пьяного, нетвёрдой походкой двигался к машине ГИБДД, впервые за очень долгое время ощущая, что разум его ясен, а взор трезв.
Рыков скучающе оглядывал молодого человека, который вяло и рассеянно читал протокол. Совокупность его нарушений явно говорила о лишении прав и серьёзном штрафе. «Странный он какой-то, будто и впрямь готов во всём сознаться, всё сделать по закону. Блин, а мне-то это зачем? Такой геморрой под утро! Что, даже не намекнёт на денежку?» Рыков продолжал вопросительно заглядывать в глаза нарушителя, стараясь не замечать подступавшую беспричинную тревогу. Молодой парень только и делал, что внимательно читал протокол, слово за словом.
— Нет, ну я всё могу понять. Выходные, все дела. Я ведь не изверг какой. Ты трезвый, адекватный, судя по тому, как вчитываешься в каждое слово, — вину свою признаёшь. Зачем мне тебя раскручивать?
Виктор поднял вопросительный взгляд на гаишника.
— Но ведь ты нарушил! — убеждая по большей части себя, чем водителя «тойоты», продолжал Рыков. — Серьёзно нарушил! Тут уж, как говорится… Чего молчишь то? Я всё-таки к тебе всей душой стараюсь, а ты, вон, выпучился?
Витя, наконец, через туман всех страшных бедствий понял, к чему клонит этот старлей. Выдавив из себя подобие неуместной, глуповатой улыбки, ответил:
— Простите, товарищ старший лейтенант, я просто подумал, что уже всё! Серьёзно, я не специально! Пьяных по домам развожу, вот они и… «прикольнулись» неудачно! Нет, я сам виноват, но… можно ведь что-то сделать, да?
Рыков расплылся в непроизвольной, но очень довольной ухмылке:
— Вот видишь! Я сразу понял, что не ты виновник! Теперь всё встаёт на свои места! Однако, ТС твоё, придётся и отвечать тебе. Ты потом со своих пассажиров спросишь.
— Да-да, так что я могу сделать?
Рыков показушно почесал нос, повертел головой, стараясь не продешевить, и в конце концов, преодолев себя, шепнул, будто боясь, что кто-то его услышит:
— Пятнадцать.
Витя сразу полез за кошельком, пересчитал все купюры, не поверив, пересчитал ещё раз. Всё верно, шесть тысяч триста рублей. Паника обступала его разум со всех сторон. Приветливо выглядывающая карточка обещала ещё, ну максимум, семь тысяч. Всё равно не хватает… Виктор достал все деньги, включая мелочь и протянул старлею. Тот, как в дешёвых видео-анекдотах, сначала протестующе помахал ладонью, оглянулся по сторонам, прекрасно осознавая, что не застанет там притаившегося в снегопаде начальника смены, резко схватил хрустящие свеженькие купюры, пересчитал их в руках, и даже скорчил лицо в удивлении:
— Здесь и половины нет…
— Всё, что есть! Я до банкомата могу доехать, ещё снять.
Рыков плотоядно посмотрел на парня, в его голове теперь быстро вращались нужные шестерёнки. С одной стороны, даже сейчас ему дают приличные деньги. С другой, нарушение и впрямь серьёзное, да и очень быстро водитель согласился. С третьей, нельзя забывать и о пассажирах, которые уж конечно скинутся и помогут своему шофёру. Алчность в душе Рыкова всё-таки победила:
— А что, давайте на ваших пассажиров посмотрим? Да и автомобиль у вас подозрительный. Пройдёмте, гражданин, к вашему транспортному средству.
«Как? Как он заподозрил что-то? Я ведь не давал никаких поводов! Неужели он заметил порезанную штанину? Нет, вряд ли. Да если бы и заметил, что с того?» Вспоминая свой тяжёлый груз на заднем сиденье, размышлял Виктор, судорожно стараясь отыскать хоть какой-нибудь спасительный довод. Ничего лучше, он придумать не смог:
— Товарищ старший лейтенант, давайте я сам сбегаю? Они не пожадничают, все семнадцать найдём, а то и двадцать!
— Ну, сейчас и посмотрим. Выходи давай, вон твой пассажир уже к нам переваливается.
И вправду, сквозь снежную пелену по направлению к ним двигался Андрей, усердно шатаясь из стороны в сторону, будто на сильном ветру. В голове Рыкова «головоломка «Тойоты» благополучно складывалась, обещание Виктора Александровича о двадцати тысячах приятно грело душу, а вид приближающегося пьяного тела заглушал растущую тревогу.
А вот у Вити тревога нарастала всё больше. Он видел, что руки его друга спрятаны за спину, он видел, что эта кажущаяся неловкой и пьяной походка — лишь ширма, а глаза Андрея трезвы и сосредоточены. «Зачем он идёт сюда? Что с Катей? Почему он так странно смотрит?»
— Нет, не выходите! — прихватил Виктор за рукав полицейского, который уже открывал дверь машины. Рыков с удивлением и раздражением обернулся на него:
— Это что ещё за номер?! Ну-ка вышел из машины, быстро!
Андрей уже бесцеремонно опёрся руками на капот патрульной машины и с показным пьяным безразличием дожидался, пока находящиеся в ней люди выйдут наружу.
Виктору не оставалось ничего другого, как молча послушаться и с нехорошим предчувствием нехотя покинуть уют и безопасность салона.
— О, Витян! Ты чего сам ушёл, а ключей не оставил?! Мы с Катюхой там чуть не околели! — развязно проговорил Андрей навстречу вышедшим из машины людям.
«Мы с Катюхой… Ладно, значит, она ещё жива, а он вроде не собирается ни на кого нападать».
— Да кто вас знает?! Ты что за руль-то цеплялся, идиот?! Теперь я за вас расплачивайся! Ух и должен ты мне теперь! Ключи вам ещё оставь, чтобы вы вообще смылись, синьки е… проклятые?!
— Так, граждане, к машине проходим! Я сейчас.
Рыков зачем-то полез внутрь своей машины. Тем временем, Виктор резко сравнялся с Андреем, взял его под руку и повёл в сторону своей «тойоты».
— Деньги нужны. Шесть тысяч, минимум. Давай карманы облегчай. Ты что вообще выперся?
— Вы бы ещё дольше просидели. На самом деле, в машине прохладно. У меня только косарь, — Андрей быстро всунул бумажку в карман друга. Всё принимало совсем другой оборот, чем он планировал. Увеличивалось вероятность того, что гаишник может догадаться, что их третий пассажир далеко не в том состоянии, которое ему хотели придать. Андрей чувствовал нож в рукаве и твёрдо намеревался пустить его в ход, если ситуация начнёт выходить из-под контроля.
Виктор вёл своего друга под руку, стараясь не забывать, кто на самом деле идёт рядом с ним. В его голосе и поведении сохранялось разумное, адекватное состояние, в котором он и привык наблюдать Андрея. Но невозможно было забыть, что в рукаве у него был совсем не туз, а нож, который тот в любую секунду мог вынуть и пустить в ход. Нож, который тот так и не отдал Виктору.
— Мальчики, ну что так долго? Я домой хочу! — встретила парней вышедшая из машины Катя. Голос её был явно наигранным, но при этом создавал очень натуральное пьяное звучание.
Андрей быстро сел обратно на своё место. Виктор подошёл к девушке и чуть слышным шёпотом проговорил:
— Нормально всё? Слушай, Катя, деньги нужны, тысяч восемь, — та, без лишних разговоров, сразу достала из сумочки, которую держала в руках, кошелёк и вручила Виктору две купюры по пять тысяч. Тот лишь кивнул, взглядом пригласив девушку сесть на своё место, а сам прислонился к двери от водительского места и стал дожидаться Рыкова.
Старший лейтенант неторопливо, вразвалочку, вопреки бушующему снегопаду продвигался к автомобилю нарушителей. Виктор двинулся ему навстречу, протягивая деньги. Рыков тут же схватил их, неуловимым движением засунул в один из своих карманов, едва заметно кивнув.
— Багажник, будьте добры, к осмотру.
— Багажник? Может, мы поедем уже? Время позднее… — робко проговорил Витя, заметив, что старлей, копаясь в машине, прихватил с собой автомат, который сейчас ненавязчиво бился патрульному о бедро.
— Я бы отпустил, но сам понимаешь… Багажник к осмотру! И пассажиров попрошу выйти из автомобиля!
Пассажиры, как будто ожидая этого приказа, сразу высыпались на улицу.
— Командир, давай быстрее, пожалуйста! У нас и так товарищ уже заснул, не дождавшись.
Рыков увидел девушку, которая нетвёрдой походкой вышла из машины, потом, не особо всматриваясь, оценил содержимое багажника. «Да вроде всё нормально, но…»
— А что, вашему другу особое приглашение нужно? Пассажир, выйдите из машины, пожалуйста! — Рыков потянулся вперёд, протягивая руку, чтобы задеть и разбудить нерадивого пьянчугу, но тут же его резко оттолкнул второй пассажир с заднего сиденья. Рыков изумился такой дерзости и уставился на неприметного, с раскосыми пьяными глазами молодого человека, который теперь стоял между ним и «тойотой».
— Вот братана моего будить не надо! Он только заснул. А если проснётся, то проблем не оберёмся.
— Не будите его, дяденька полиционер! — с кажущейся игривостью, но при этом с металлическим оттенком в голосе, поддержала парня девчонка.
Рыков переводил потрясённый взгляд то на него, то на неё. Что-то в глубине души подсказывало ему, что нужно развернуться и уходить. Взгляд этого пьяного парня, преградившего ему путь, отдавал непонятной угрозой. Рыков приметил, как тот подозрительно прячет руки, как едва заметно, но неумолимо приближается к нему. Девушка в одночасье перестала казаться пьяной. В одно мгновение она приняла совсем иной вид, заставив смотреть на себя. Её непривычно выразительные, бесконечно глубокие глаза скинули завесу опьянения и глядели на него с надеждой. Что-то таинственное и непонятное исходило от неё, заставляя лишь беспрестанно вглядываться в её глаза. Она тоже приближалась к нему, одними губами шепча:
— Не надо.
Что-то едва заметное, лёгкое микродвижения парня, который был уже совсем рядом с ним, привлекло внимание лейтенанта. Это что-то заставило Рыкова инстинктивно потянуться к автомату…
— Товарищ старший лейтенант! Нам правда ехать надо. Всё ведь в порядке? — неожиданно раздался голос водителя.
Наваждение спало. Рыкова отчего-то передёрнуло, и теперь он снова видел перед собой только парочку чрезмерно выпивших молодых людей, которые вроде и не глядели даже в его сторону, больше наблюдая за тем, как снег падает у них перед носом. Всё равно, неприятный комок в горле не уменьшался. После непродолжительной борьбы с самим собой, Рыков всё-таки принял решение и выдохнул:
— Ладно, всё в порядке. Счастливого пути, больше не нарушайте!
И вот, вся троица села в машину, после чего она резко тронулась с места. Старший лейтенант Рыков повернулся и медленно побрёл обратно к своей машине.
«Вроде всё хорошо. Денег заработал. Не каких-то бичей-алкашей-наркоманов отпустил, придираться особо не к чему было. Ну, повеяло с салона водярой, так и что? Водитель ведь трезвый как стёклышко, здесь и тестов никаких не надо. По совести, я всё сделал правильно. Но что же я себя последней сволочью чувствую? Эта парочка у него на заднем сиденье — жуть. Да и третий. Почему он не вышел? Вообще ноль реакции… И храпа не слышно было… Ой, да плевать мне! Устал я! Спать хочу! Да и вообще, не по мне эта работа. Вон, Серёга звал же в охранку? Прямо завтра напишу заявление и уйду. Катись оно всё!»