Глава 11.
Как ни странно, адвокатское бюро Юрия Тернового располагалось отнюдь не в центре. Юля уже знала, что по киевским меркам весь левый берег Днепра был как бы и не совсем столицей. Квартира Руслана, где она теперь жила, находилась здесь же, на самой окраине. Но офис Юрия тоже был не за Днепром. Правда, недалеко от станции метро «Левобережная» на основной линии киевского метро.
Навигатора у Юли, конечно, не было, но обычную карту города, рассчитанную на туристов, — там были и маршруты общественного транспорта, — она приобрела. Не зная города, она и оказалась в положении туриста, но проблем с ориентированием в незнакомых городах у неё никогда не было. И маршрут по карте она проложила легко и быстро, так что пристегнула велосипед к дереву прямо под нужной вывеской за несколько минут до назначенного времени. Она воспользовалась всеми советами Руслана, кроме одного: пренебрегла велосипедным шлемом. Тем более, что и дома им практически не пользовалась.
В таком помещении на первом этаже обычной девятиэтажки, с отдельным входом и крылечком, скорее могло бы располагаться не адвокатское бюро, а что-то вроде небольшого магазинчика или кафе, подумала Юля. И храбро открыла двери.
За ними была небольшая, отделанная в спокойных тёмных тонах, приёмная с несколькими столами, и рядом стульев, предназначенных, по всей видимости, для клиентов. В этот ранний час клиентов не было. Зато посреди помещения стоял Юрий, давая какие-то инструкции уже знакомому Юле помощнику по имени Виталий и незнакомой девушке. Когда двери открылись, где-то сверху звякнул колокольчик, и Юрий обернулся на звук.
— А-а! Приветствую нового члена нашего маленького коллектива! — Сказал он. — С Виталиком ты уже знакома. А это — Марина, наш главный организатор. Ты ей будешь помогать, когда не будешь занята с теми материалами, о которых мы говорили вчера.
Затем Юрий представил Юлю сотрудникам, коротко рассказав о её статусе, упомянув о том, что в Украине она оказалась не по своей воле, и возвращаться обратно ей опасно, и сообщил остальным о том, чем Юле предстоит заниматься.
Виталику, казалось, было всё равно. А вот Марина, секретарь, маленькая и худенькая, с коротко подстриженными рыжими волосами, очень энергичная, смотрела на неё с интересом.
— Позже ты познакомишься с Антониной Павловной, нашим бухгалтером, — Сказал Юрий. — Вот она будет не очень рада: ей придётся перестраивать работу, потому что у нас все получают зарплаты на карточку. А у тебя счёта пока нет, и ей придётся иметь дело с наличкой.
— Из-за меня такие проблемы… Даже неудобно.
— Не волнуйся, это технический вопрос. — Юрий открыл перед ней дверь своего кабинета. — Бухгалтер часто думает, что он или она — главный человек на фирме. Но это всё-таки не так… Его или, в данном случае, её задача — обеспечить, чтобы всё функционировало. Но не определять, кто и как будет работать… Если речь не о нарушениях в её области, конечно. Ну а пока — оформим наши… трудовые отношения. — Он взял папку, в которой лежал распечатанный трудовой договор. Юля внимательно прочла его. В договоре было указано, что он заключается временно, на период оформления документов на получение дополнительной защиты, а в случае её предоставления — считается заключённым без определённого срока. Юля взяла лежащую на столе ручку «Паркер», — Юрий явно не жалел денег на канцтовары, — и подписала договор.
Потом они опять вышли в приёмную.
— Рабочих мест у тебя будет два. Когда нужно поговорить с человеком, я иногда тебя буду просить об этом в отношении людей из России, или, скажем, подменить Марину, — ты будешь работать вот за этим столом. А в основном, когда с документами… — Юрий открыл дверь в ещё одну комнату. — Вот здесь у нас нечто вроде архива или библиотеки. И, как видишь, два стола с компьютерами. Постоянно здесь никто пока не работает. Выбирай любой.
Юля сняла с плеча матерчатое подобие сумочки, где лежало самое необходимое, и положила на тот стол, что стоял ближе к окну.
А потом Юрий передал её на попечение Марины, которая показала, где и что находится в этом помещении, вплоть до собственного туалета.
— Мало кто из адвокатов имеет такие условия работы, — Объяснила она. — Здесь когда-то было кафе… Площади даже слишком много для нас. Думаем две комнатки отдать какому-нибудь нотариусу. И ему будет удобно, и нам: клиентов можно давать друг другу, не отходя от кассы…
Юля отметила для себя это «мы» и «нам». А Марина продолжала её просвещать, где и что находится, какой порядок работы с литературой, документами и компьютерами.
— Если будешь подменять меня и брать трубку — отвечай: «Адвокатское бюро Тернового». Выясняй, кто звонил и коротко — по какому поводу. И сразу вбивай в компьютер, вот в этой программе. Она должна быть постоянно открыта. Смотри: вот сюда вносишь номер, с которого звонили. Сюда — кто звонил. Сюда — коротко причину. И сбрасываешь в систему. Это, конечно, в случае, если Юры нет на месте, и с ним нельзя соединить сразу. А так будет часто — он всё время по судам или ещё где-то… да ты сама видела. Если всё сделано правильно, информация тут же сбрасывается Юре на смартфон. По вайберу. И он тут же видит, кто ему звонил и почему, и может перезвонить и решить массу вопросов. Даже если был, например, в суде и не мог ответить, если бы ему и позвонили на мобильный. Мы здесь — этакий фильтр информации, которая доставляется в удобной форме и позволяет ему экономить время и решать, с кем нужно поговорить в первую очередь.
— Да, конечно. — Юля отметила для себя, что Марина называет шефа просто «Юра». — А ты-то где будешь, что тебя часто нужно подменять?
— Да мало ли… — Марина дёрнула плечом. — Почту пошла отправлять. Нам часто приходится это делать. Особенно теперь: по новому закону приходится копии документов всем участникам процесса рассылать. Или деньги клиенту помогаю вносить. Видишь, у нас в предбаннике стоят два банковских терминала? И прибыли чуть-чуть за аренду места, и народ привыкает к нам заходить, чтобы внести деньги на карточку или заплатить за коммуналку. Но главное — если клиент платит гонорар, он тут же вносит деньги на счёт, получает квитанцию. Мы не возимся с кассовым аппаратом, а клиент получает чек и понимает, что уплатил гонорар официально. Что деньги не пойдут ни на какие взятки, и можно будет взыскивать судебные издержки. А я часто с ними подхожу, чтобы помочь эти деньги внести, не все с терминалом могут сами быстро разобраться. — Она сделала паузу. — И на обед я, в конце концов, могу выйти…
— Понятно. — Юле было понятно, прежде всего, то, что деятельность адвокатского бюро была идеально организована. Можно сказать, с военной точностью. — А почему офис в таком месте? Не в центре, а довольно далеко от него.
— А потому что, во-первых, смысла нет. В центре помещения намного дороже, а к хорошему адвокату клиенты приедут, где бы ни размещался офис. Даже на Троещину. — Увидев, что не знающая Киева Юля не понимает, Марина объяснила. — Это у нас такой огромный отдалённый массив. С очень плохой доступностью. В Киеве говорят: «Жизнь дала трещину — переехал на Троещину». Так вот, к хорошему адвокату приедут даже туда… Ещё многие хотят офис непременно у самого метро. Только если у клиента, с одной стороны, машины нет, а с другой — для него проблема доехать, то такой клиент, скорее всего, не очень нужен. Проблем от него больше, чем выгоды… У нас, правда, с делами беженцев своя специфика. А вообще, Юре это помещение досталось. Вместе с квартирой в этом же доме. Так что удобно: никуда ездить не надо. Нужно поработать вечером или в выходной — спустился, работаешь. Можно домашнего кабинета не иметь, документов дома не держать. Гараж — через улицу, нужно, например, в суд, — сел и поехал.
— Действительно, удобно! — Согласилась Юля. Её это тоже устраивало: если бы офис находился в центре, доехать до него на велосипеде было бы затруднительно, и, возможно, опасно. Украинские водители «не замечали» на дороге велосипедистов так же, как и российские, только движение в центре Киева было намного более напряженное, чем то, к которому она привыкла в провинциальном Занайске. — А какими делами, кроме беженцев, Юрий занимается? Я же сама юрист, и понимаю, что всё не охватишь, должна быть специализация…
— Хозяйственные дела, недвижимость. И уголовные, связанные с хозяйственными. Другие уголовные — крайне редко. Кстати, как раз по одному уголовному делу Юра тебя просил разобраться… — Юля поняла, что Марина была предупреждена о её приходе. Впрочем, не удивительно. Тут всё продумывали заранее. — Нашего клиента обвиняют в мошенничестве, якобы он предоставил фальшивые документы, якобы составленные в Украине, в российский суд с целью завладения имуществом как в Украине, так и в России. Нужно разобраться с российским процессом в этой ситуации…
Ознакомительная часть закончилась, поняла Юля, началась работа.
Яна Лесневич не любила поезда. Особенно, если приходится добираться на перекладных. На «Сапсане» до Москвы, оттуда обычным поездом до Южанска, — утомительная поездка. Сутки в дороге, с перерывом в несколько часов в Москве.
Зато она любила вокзалы. Особенно такие, как в Южанске. Краснокирпичное здание более чем столетней давности, с белыми окантовками оконных проёмов. Умели раньше строить! Даже утилитарные здания в небольших городах выглядели… красиво. И почему сейчас строят или безликие коробки, или что-то лишь бы выпендриться?
Поставив сумку, она сделала несколько снимков прямо с перрона, — повезло, пути между ней и зданием были пустыми, — включая обязательное селфи. И тут же её реальные и виртуальные друзья смогли увидеть, где именно она находится. Чудо современных технологий. Такого точно не было, когда построили этот вокзал! В каждом времени есть свои положительные и отрицательные стороны…
Добраться на маршрутке до гостиницы было делом десяти минут. Гостиница носила пышное название «Маджестик» — хозяин, подумала Яна, явно был любителем детективов. Но забронированный номер её уже ждал, её не подвели, как иногда бывало с провинциальными гостиницами. Поставив в номере сумку, первым делом она проверила Wi-Fi — сеть работала, выход в интернет был нормальный. И вообще, гостиница была довольно современная, вон, даже ключ от номера был в виде карточки. Она спрятала его в сумочку и направилась прямо в краевую полицию.
В управлении, конечно, была своя пресс-служба, в соответствии с требованиями времени. Правда, нельзя было сказать, что заезжей журналистке из питерского «криминального» издания там обрадовались. А узнав, чем именно интересуется Яна, молодая сотрудница пресс-службы в звании старшего лейтенанта развела руками:
— Послушайте, двадцать с лишним лет ведь прошло. Дело давно в архиве, причём даже не у нас, а в суде. Вас туда вряд ли пустят, даже на основании письма редакции. А сотрудников, которые тогда работали и принимали участие в том деле, сейчас уже не осталось. Сами понимаете, люди были уже опытные. Они давно на пенсии. Если живы…
— А как их можно было бы попытаться найти? — Спросила Яна. По опыту она знала, что иногда лучше выглядеть беспомощной. Так у людей чаще появляется желание тебе помочь.
— Наверное, через ассоциацию ветеранов МВД, — Пожала плечами старлей, делая вид, что пресс-служба никакого отношения к бывшим сотрудникам не имеет.
Весь дальнейший диалог прошёл в таком же русле: Яна пыталась получить информацию, сотрудница пресс-службы старательно делала вид, что и рада бы оказать содействие, но помочь журналистке ей совершенно нечем. Ничего она о столь старых делах не знает, и никому в современной южанской полиции такая седая старина неинтересна.
Последнее было не так, это Яна знала точно. Старлей, видимо, думала, что она плохо выполнила домашнее задание перед поездкой. Что ж, пусть остаётся в неведении. Главное, удалось проникнуть в здание с суровым пропускным режимом, подумала она, выходя из кабинета пресс-службы и направляясь по лестнице на второй этаж. И не видела, что девушка-старлей, как только за Яной закрылась дверь, достала телефон и стала кому-то звонить.
О том, в какую дверь на втором этаже постучать, Яна знала заранее. Ещё в Питере она прочитала всё, что могла найти в интернете, об истории за последние четверть века южанской милиции, а потом полиции. И знала, что есть в управлении уникальный человек с простой фамилией Иванов.
В прошлом Владимир Иванов был следователем. Из тех, кто пришёл на эту работу то ли по призванию, то ли по юношеской наивности. И он действительно хотел раскрывать преступления, а ещё одним из его увлечений была история криминалистики. Коллеги считали его если не чудаком, то занудой, потому что он мог долго рассказывать о Гансе Гроссе, Бертильоне и Гальтоне. А какая польза, считали они, это всей этой древности? Тем не менее, у начальства за эффективную работу Иванов был на хорошем счету. Наверное, помогало следование рекомендациям Ганса Гросса.
Но за несколько месяцев до того, как в Занайске начала орудовать маньяк, произошла трагедия. Милицию вызвали на место очередной бандитской разборки, — «стрелка» двух группировок закончилась перестрелкой и трупами с обеих сторон. Ничего необычного для девяностых здесь не было. Но когда следователь попытался открыть багажник одного из расстрелянных автомобилей, произошёл взрыв. Потом оказалось, что неприметная «девяносто девятая» принадлежала ответственному в одной из банд за оружие и взрывчатку. Спросить, что именно взорвалось, было не у кого: он оказался одним из погибших в перестрелке.
Владимир лишился ноги и получил много других травм, долго лечился. А когда немного поправился и встал на протез, вспомнил о давней своей мечте, и начал бомбардировать руководство краевой прокуратуры и милиции предложениями создать краевой музей следствия и криминалистики.
В прокуратуре предложением не заинтересовались, а вот в милиции его оценили, может быть, потому, что чувствовали себя виноватым перед получивши тяжёлые травмы уже бывшим следователем: обеспечение безопасности места происшествия было задачей именно милиции. Приказ о создании музея был подписан, для него выделили несколько комнат на втором этаже здания УВД, а Владимир Иванов, естественно, стал, уже как штатский, его директором. В этой роли, как ни странно, он оказался даже более на высоте, чем в качестве следователя. И за прошедшие годы собрал коллекцию материалов и экспонатов, какой могли похвастаться немногие из даже гораздо более крупных городов. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что широкая публика никогда не видела большую часть экспонатов: далеко не каждый имел доступ в здание краевой полиции.
Вот в его двери и постучалась Яна, когда покинула не слишком-приветливую сотрудницу пресс-службы. Услышав: «Войдите!» — нажала на ручку и оказалась в маленьком кабинетике, полки на стенах которого были заставлены книгами (некоторые, судя по орфографии надписей на корешках, были дореволюционными), микроскопами и разными непонятными предметами, имеющими отношение, видимо, к расследованию преступлений. За столом сидел мужчина в возрасте между пятьюдесятью и шестьюдесятью, полноватый и лысый. Он поднял взгляд от ноутбука, на котором что-то печатал, и посмотрел на гостью поверх очков в металлической оправе.
— Можно было бы сказать: «Кому не спится в ночь глухую?», если бы сейчас не был белый день! — Сказал он. — Правда, у нас тут почти всегда тихо, как ночью. Если только какую делегацию не привезут показать, что у нас есть свой музей. Да вы присаживайтесь, прекрасная незнакомка, и расскажите, что привело вас к нам, в полицию вообще и в музей в особенности!
Устроившись на стуле и рассказывая, кто она и чем интересуется, Яна подумала: попала на балагура, это хорошо. Или просто на человека, которому не хватает общения. Скорее всего, он согласится помочь.
Так и оказалось.
— Вы, наверное, сначала пошли в пресс-службу? — Понятливо кивнул Иванов. — И что они вам сказали?
— Что они о таких старых делах ничего не знают. — Яна развела руками.
— И знать не хотят? — Снова покивал Иванов. — Готов спорить, что ко мне вас направили не они. Кстати, а откуда вы вообще о нашем музее узнали?
— Слухами интернет полнится…
— Понятно. Дело, которым вы интересуетесь, милая моя, — какое-то странное. Я тогда как раз лечился, ко мне друзья приходили в госпиталь, рассказывали. Кое-кто из них по делу работал. В общем, маньяка взяли случайно. Посадили на пожизненное. И все сразу предпочли об этом забыть. Похоронить это дело в архиве суда. Но! — Иванов хитро улыбнулся. — У меня тут кое-что есть… И приговор суда по этому делу, и копии многих материалов из самого дела. К сожалению, не всех.
— Я и не сомневалась! — Обрадованно воскликнула журналистка. — Вы сможете мне это показать?
— А как же? Разве не для этого существует музей?
— Огромное спасибо! — Сказала Яна. — Ну а что думаете вы сами? Вы сказали, что дело это странное. Только тем, что его не любят вспоминать?
— И этим тоже. Не любят до такой степени… Тогда замом по оперативной работе был такой товарищ по фамилии Князь. Представьте себе, Князь Владимир. Кстати, он дальний родственник одной из жертв. Потом он пошёл в политику, сейчас у нас в крае заместитель губернатора. Курирует, что интересно, не нас, грешных силовиков, а в основном промышленность и иностранные инвестиции. Казалось бы, ему только, как герою, поймавшему маньяка, и пиариться. Но нет, он, как и все, это дело вспоминать не любит.
— Может быть, потому, что маньяка поймали на самом деле случайно?
— Эх, милая моя! — Рассмеялся бывший следователь. — Да кому и когда из участников операции это мешало почивать на лаврах?! Тем более, мы-то знаем, что преступления чаще всего как раз и раскрываются по чистой случайности. Нужно только суметь эту случайность использовать.
— А может быть, дело в том, что на самом деле поймали не того, а просто свалили на кого-то эти убийства, чтобы закрыть дело и отрапортовать? — Предположила Яна. — Сами руководители это знали, и потому не любят об этом деле вспоминать. И потому, что вспоминать неприятно. И потому, что боятся скандала, если это вплывёт…
— Да какой там скандал? Убийца умер в заключении. И учтите, это действительно убийца, его взяли практически с поличным, по последнему эпизоду вопросов вообще никаких не было. Никто о нём сожалеть не будет. А что касается предположения, что остальные эпизоды на него просто повесили… — Иванов задумался. — Такая мысль у меня была. И тогда, и позже, когда материалы эти изучал. Как-никак, это было одно из самых громких дел за пост-советскую историю края! Грех было не изучить. Разговорить на эту тему знакомых, имевших отношение к тому делу, тоже не смог. Но есть одно обстоятельство, которое говорит против такого варианта.
— Какое?
— А очень простое. Такие маньяки не останавливаются. У этого был очень характерный «почерк». Так вот, после задержания — подобных убийств больше не было. Ни в самом Занайске, ни в крае, ни по другим регионам. Я специально проверял. Да будет лучше, если вы сами выводы сделаете. — Он выбрался из-за стола, и Яна увидела, что директор музея был небольшого роста. — Идёмте со мной, достану вам материалы по этому делу.
Они вышли из кабинета, и Иванов, заперев дверь, направился, заметно прихрамывая, в соседнюю комнату. Та была намного больше и представляла собой не то архив, не то запасники. Учитывая, что речь шла о музее, — скорее второе. И там стояла парочка рабочих столов, за один из которых директор Яну и усадил, а сам пошёл куда-то в дальний угол. Вернулся и положил на стол несколько толстых папок.
— Это далеко не всё, — Сказал он. — Дело было многотомное. Но самое важное здесь есть. Вам до вечера читать хватит, если действительно интересно. Но хочу спросить: у вас нервы крепкие? А желудок? Там фотографии есть… Нет проблем? Ну и хорошо. Будут вопросы — спрашивайте. Как специалист, объясню, что смогу. — Директор музея сел за соседний стол, положил перед собой какие-то другие бумаги и начал их просматривать. Яна поняла, что он не хочет оставлять чужого человека без присмотра в своей сокровищнице.
— А фотографировать можно?
— В разумных пределах…