Глава 33.
Александр Левчук не любил медлить и затягивать дела, — если только для этого у следователя не было особой причины. И потому Денис Легодаев оказался у него на допросе после первой же ночи в камере знаменитого Лукьяновского СИЗО. Разумеется, в следственном кабинете присутствовал и назначенный подозреваемому адвокат Костенюк.
Ознакомив подозреваемого с его правами, следователь спросил:
— Показания давать будете?
— Буду. Только о чём? — Пожал плечами Денис.
— По сути подозрения. Для начала по поводу убийства Лесневич.
— Не имею к этому никакого отношения, — Хладнокровно заявил Денис. — Только из подозрения знаю, что она жила со мной в одной гостинице. Больше ничего по этому поводу сказать не могу.
— Ну, тогда — когда прибыли в Киев и зачем? — Спросил следователь.
— Прилетел на Украину по делам. — Денис назвал дату и рейс: всё это следователь знал и без него. — О делах говорить не буду, они к сути подозрений отношения не имеют. — Все трое знали, что заставить его дать показания по тому или иному пункту нельзя.
— Хорошо, тогда почему вы так недолго прожили в гостинице? — Спросил следователь.
— Хотел попробовать, будет ли мне там лучше, чем на съёмной квартире. Но мне не понравилось, и я решил вернуться на квартиру. — Подкопаться к ответу было невозможно, и Левчук даже не стал спрашивать, что же именно Денису в гостинице не понравилось.
— С Алексеем Ефимовичем Засядько вы знакомы? — Спросил следователь. И получил ответ:
— Впервые слышу это имя.
Самое интересное, что формально ответ был правдив: уже бывшего напарника Денис знал только под фамилией Коркин, которую ему сообщили перед поездкой в Киев. И, разумеется, сказали, как с этим человеком связаться. О том, что бывший осуждённый поменял фамилию, никто в России не знал: это была его собственная инициатива. Документов Денис, разумеется, не проверял, а в тот единственный раз, когда пользовался машиной напарника, положил в карман техпаспорт, не обратив внимания на фамилию.
— А саму Янину Лесневич вы знали?
— Никогда не встречался, — Откровенно солгал Денис, прекрасно понимая, что проверить это в Украине никто не сможет, а запросов в Россию слать не станет. А если и пошлют, то в Южанском крае расследование заблокируют, и украинские полицейские получат отрицательный ответ.
Левчук понял, что добиться обвинения Легодаева будет сложно. Он был убеждён, что подозреваемый всё-таки участвовал в совершении преступления. Но тот был умён и просчитывал всё наперёд, и признаваться, конечно же, не собирался. А предъявить ему, кроме проживания в одной гостинице с жертвой, было, по большому счёту, нечего, хотя этот факт удалось использовать, чтобы объявить его в розыск. Никаких следов, которые можно было бы связать с Денисом, в номере жертвы, конечно, не нашли, тем более — после уборки. Но так могло быть, и если он там никогда не бывал, и если входил, но заранее знал, что и как будут там потом искать. Преступники, которые в курсе криминалистических методов, не были редкостью.
— Хорошо, перейдём ко второму эпизоду. Вернее, к первому, — Уточнил следователь. — К покушению на убийство Юлии Князь.
— По этому поводу я буду говорить только на очной ставке с самой Юлей, — Совершенно спокойно заявил Денис. Адвокат смотрел на него неодобрительно, но они уже обсуждали этот вопрос. К тому, что бывали клиенты, которые считали, что сами всё знают лучше, он давно привык. Такие часто пытались использовать в своих интересах и адвоката, и следователя. Как правило, заканчивалось это плачевно, но как раз у Дениса, считал он, были шансы. А запретить своему клиенту защитник ничего не может, и вынужден придерживаться его позиции.
У следователя был по этому поводу другой вопрос:
— Вообще-то у нас это называется «одновременный допрос», — Уточнил он. — А почему вы думаете, что это возможно?
— Потому что если меня обвиняют не в убийстве, а в покушении, значит, она жива, — Ответил подозреваемый. — Но я точно знаю, что в Занайск Юля не возвращалась, значит, она находится где-то здесь. И, по всей вероятности, указала на меня на допросе, иначе как бы вы меня с ней связали? Значит, показания давать согласна. Так что всё возможно.
— Хорошо, поставим вопрос иначе: почему вы думаете, что она захочет с вами встречаться? — На такие умозаключения следователю нечего было возразить по сути. А Денис Легодаев холодно улыбался, глядя на него немигающим взглядом тёмных глаз.
— Она захочет. Даже если смотреть на меня ей противно, она захочет узнать, что за всем этим стоит. Вы ей только скажите — сами увидите.
На этом допрос закончился. Следователь поехал на работу, чтобы организовать одновременный допрос на один из ближайших дней, — если, конечно, Юлия Князь на него всё-таки согласится. Адвокат понял, что получил ценный в его работе опыт. А Денис Легодаев отправился обратно в камеру с чувством, что он победил если не в войне, то в сражении.
Руслан считал, что можно возвращаться к нормальной жизни. Для него это означало — вернуться в седло мотоцикла, и ездить на нём по делам. Благо, погода позволяла.
По пути с завода, где опять возникли технические вопросы, в офис он заехал в одну постороннюю лабораторию, где забрал конверт с результатами исследований. Приехав в офис, вскрыл его, и увидел там именно то, что ожидал увидеть. А потому набрал номер Лукаса де Рата, и, когда тот взял трубку в своём амстердамском кабинете, поздоровался и сообщил:
— Исследования провели. Результат положительный. Как я и предполагал…
— Это официально? — Спросил Лукас, на которого, казалось, навалились разом все прожитые годы.
— Нет. Но исследования можно будет повторить. Хоть в Европе, хоть в Штатах…
— Я понимаю. Я хотел спросить: кто-нибудь об этом знает?
— Нет, — Успокоил его Руслан. — И в лаборатории не знают, о ком именно речь.
— Это — главное! — Обрадованно сказал голландец. — Я обсуждал предложение, о котором мы говорили, с… заинтересованными лицами. Оно в силе.
— Я его обязательно передам. Когда придёт время, — Сказал Руслан.
— Пожалуйста, не тяните. Нам нужна определённость… Хотя я понимаю, что вы там у себя между двух огней. Надеюсь на вашу лояльность, тем более, что так будет выгодно всем. Полагаю, вы сможете это объяснить…
— Сделаю всё возможное. В конце концов, я в этом тоже заинтересован, — Напомнил Руслан. — Только сначала нужно разобраться с теми, кто угрожает нам прямо здесь. Вы сказали — между двух огней. Но их на самом деле намного больше…
Денис Легодаев оказался прав: Юля, только получив звонок следователя, заинтересовалась возможностью узнать что-то от него во время одновременного допроса. Правда, сказала, что переговорит с адвокатом, а тот перезвонит Левчуку. Но на самом деле сразу набрала номер Руслана, которого считала первым в том, что он называл «командой». Тем более, пока Юрий ходил со сломанной рукой.
— Интересно, — Сказал Руслан, выслушав новость. — Чего-то он хочет, у него какой-то свой интерес.
— Конечно. Но я тоже хочу услышать, что он скажет…
— Ты уверена, что… хочешь его увидеть? Что выдержишь?
Юля на секунду задумалась.
— Да. Это лучше, чем мучиться неизвестностью. Так что я пойду…
— Тебе решать. Только не иди туда одна. Юра выберется ради такого случая…
Так и получилось, и к следственному изолятору они прибыли все вместе на «Лексусе», за рулём которого сидела Марина.
СИЗО, или Лукьяновская тюрьма, — было печально известное в Киеве место, со своей мрачной репутацией, объяснил Юрий по дороге. Хотя в той части, где им предстояло побывать, — там, где находились следственные кабинеты, — не было ничего страшного. Только пропускная система и решётки.
— Надо же, в первый раз в жизни в тюрьме побываю… — Заметила Юля.
Адвокат хотел было пошутить, что всё в жизни бывает в первый раз. Но предпочёл воздержаться, а вместо этого сказал:
— У моих коллег это почти клуб по профессиональным интересам. У тех, кто постоянно занимается уголовными делами. Я тут бываю редко, а чтобы с потерпевшим — вообще впервые.
Левчук уже ждал их у входа. Рядом стоял молодой человек, который оказался адвокатом подозреваемого, по фамилии Костенюк, и которого Юрий наглядно знал. Ему пришлось протягивать для пожатия левую руку, — загипсованная правая висела на перевязи. Левчук поохал и рассыпался в выражении сочувствия, а потом сказал, что очень ценит то, в каком состоянии Терновой приехал сюда. Костенюк промолчал.
Они вошли через тяжёлые двери и оказались на территории СИЗО. Чтобы попасть в следственные кабинеты, пришлось преодолеть несколько постов охраны, и на одном из них возникла проблема: сотрудник никогда не видел такого документа, который предъявила Юля. Только объяснение Левчука, что это — участница следственных действий, и звонок кому-то из руководства, позволили ей пройти дальше. Правда, всем пришлось оставить в специальных ячейках мобильные телефоны.
— Потом надо будет, чтобы обратно выпустили, — Мрачно пошутила Юля. Прежде, чем Левчук успел что-то сказать, отреагировал Юрий:
— А я тут, по-твоему, на что?
Им пришлось ждать в коридоре, пока освободится следственный кабинет, и пока арестанта, — «бандита», на жаргоне работников СИЗО, — «поднимут» из камеры.
И, наконец, сидя на неудобном стуле, Юля увидела напротив себя человека, который… отобрал у неё всю прежнюю жизнь. Денис Легодаев встретился с ней взглядом. Тёмные глаза смотрели бесстрастно, в них читались выдержка и ум. Это был опасный противник, даже в тюрьме.
Заполнив «шапку» протокола и ознакомив всех с их правами, — это была обязательная часть процедуры, — Левчук сказал:
— Итак, мы собрались здесь, поскольку подозреваемый согласился давать показания по эпизоду покушения на убийство только на одновременном допросе. Вопрос вам обоим: вы знаете друг друга? Юлия Игоревна, вы знаете сидящего напротив человека?
— Я видела его в Занайске, и теперь знаю, что это Денис Легодаев. Тогда я этого не знала.
— Вы подтверждаете это? — Спросил следователь у Дениса, одновременно записывая что-то в протокол.
— Да, эта девушка — Юля Князь, я её видел в Занайске.
— Хорошо, переходим к показаниям по сути, — Сказал Левчук. А Костенюк попросил:
— Пусть потерпевшая начнёт первой, если можно.
— Вы не против? — Спросил следователь. Юля переглянулась со своим адвокатом и ответила:
— Нет. Я готова.
И она рассказала всё, от поездки на велосипеде в Занайске до того, как вышла на дорогу под Киевом. К концу рассказа её голос дрожал, остальные сохраняли спокойствие. Денис не сводил взгляда с её лица.
А его адвокат начал задавать вопросы.
— Я буду спрашивать только того, что касается событий на территории Украины, — Сразу объяснил он. — То, что было в России, мы сейчас не рассматриваем, это не может быть расследовано в Украине. Итак, Юлия Игоревна, вы сказали, что, когда у вас с головы ветром сорвало этот пакет, воздушный шар вместе с вами находился на большой высоте, верно?
— Да. Только я не уверена, что это было на территории Украины: я не знаю, когда и где именно пересекла границу. — Юля нашла в себе силы подпустить шпильку, удивив этим всех присутствующих. Кроме Дениса. Впрочем, Костенюк не отреагировал, а продолжал задавать вопросы.
— Вы можете сказать, сколько времени продолжался такой полёт? С того момента, когда вы смогли видеть окружающее.
— Конечно, нет, ведь у меня не было часов, — Ответила Юля. — Но это было довольно долго.
— Больше часа?
— Мне кажется, что несколько часов, но я могу ошибаться.
— Вы говорили, что потом шар начал снижаться. Это было резкое снижение? Или падение? Или всё происходило плавно? Вам показалось, это было управляемое снижение или нет? — Спросил адвокат. Юля помолчала, вспоминая: раньше она не думала об этом с такой точки зрения. И не очень понимала, к чему такие вопросы и подробности. Но решила отвечать, как было.
— Довольно резкое снижение, но не падение, — Ответила, наконец, она. — Сначала снижение было резким, потом замедлилось. И на высоте метров пять — остановилось. Уже над водой.
— А потом?
— А потом, уже недалеко от берега, раздался щелчок, видимо, это устройство перерезало верёвки. И я полетела вниз, в воду…
Больше к Юле вопросов не было. И следователь предложил дать свои показания Денису.
— Я тоже в основном о том, что было в России, говорить не буду, — Начал тот. А потом обратился прямо к Юле. — Только я… тебя не насиловал. Это мужики… могли. Помощнички, которых мне навязали. Учитывая, откуда они… Ну, и самое главное: не было задачи тебя убивать. Самое главное, чтобы ты исчезла из Занайска навсегда. А выживешь или нет — было всё равно. Ну, и я решил… поэкспериментировать с воздушным шаром.
— Расскажите про него, — Предложил Левчук.
— Я как раз и начинаю. — Легодаев был спокоен. — Он был сконструирован для управляемого полёта, насколько это возможно для воздушного шара. Оболочка была с клапаном, через который можно газ выпускать. Под оболочкой, на доске, был закреплён баллон со сжатым гелием, чтобы оболочку можно было опять наполнять. Управление — по радио. Вернее, блок управления сделан на базе смартфона. Специально взяли такой, который сделан под две сим-карты, чтобы можно было поставить и российскую, и украинскую. Я всё продумал… Кроме того, там был датчик GPS, так что точное место, где ты летишь, — Он опять обратился непосредственно к Юле, — Я знал каждую секунду. Устройство, которое должно было перерезать верёвки, тоже задействовалось по этому каналу. На самом деле, сделать такое — не так сложно, как может показаться.
— То есть вы могли постоянно управлять этим воздушным шаром? — Задал новый вопрос следователь.
— Высотой полёта, конечно, а не направлением, — Уточнил Денис. — Почему я это всё так подробно описываю? Раз уж ты меня узнала, — моя ошибка, не надо было называть тебя по имени, и напоминать, как говорил, что увижу тебя голой, — то я хочу сказать: было решено тебя не убивать. Если бы решили убить, то верёвки бы перерезали на высоте в пару километров. И уже было бы всё равно, упала бы ты в лес, где никто бы никогда не нашёл, или в воду… Выжить при падении было бы невозможно. А я специально снизил шар, как ты правильно сказала, метров до пяти. Высотомер там тоже был, и я видел данные с него. Даже камера была предусмотрена, от того же смартфона. Не было уверенности, что будет хороший сигнал, и что она будет передавать изображение всё время. Но если бы передавала — то можно было бы выбрать точное место… приземления. Или приводнения. Так и получилось. Так что ни о каком покушении речи нет. Покушение — это если бы что-то не получилось… — Адвокат явно объяснил Денису, что такое «добровольный отказ от совершения преступления». Во всяком случае, того преступления, которое может быть расследовано по украинским законам.
Все присутствующие, кроме самого Дениса, были юристами. И все оценили красоту игры. Только Юля, сосредоточившись на диалоге, не просчитывала все последствия.
Зато следователь начал выяснять нужные ему подробности.
— Вы сейчас фактически признались, что управляли воздушным шаром, к которому была подвешена потерпевшая. И что были причастны к тому, что происходило перед этим.
— Об этом я говорить не буду! — Твёрдо заявил Денис. — И вообще, это к вам не имеет никакого отношения.
— А почему вообще был выбран такой способ — воздушный шар? Почему так сложно?
— Во-первых, мне было просто интересно. Такого ещё никто не делал. И это — техника… Я такое люблю. Во-вторых… Это был идеальный способ. Если бы… всё-таки понадобилось убить, то можно было бы сделать так, чтобы тело никогда не нашли. А если бы нашли, то никогда бы у вас не опознали. А если не убивать… То, во-первых, это должно было сильно напугать. И отбить охоту возвращаться в Занайск. А во-вторых, оказавшись… в таком виде в чужой стране, девушка должна была бы думать прежде всего не о возвращении. — Денис цинично улыбнулся. Потом снова посмотрел Юле в глаза. — Но тебе, кажется, повезло. Короче, на этот случай — получилось, что ты оказалась подальше от Занайска, в другой стране, и так, что ты не захочешь и вряд ли сможешь вернуться. Сочли, что этого достаточно.
— Кто? — Спросил следователь. — Это был заказ?
Денис перевёл на него взгляд и снова твёрдо сказал:
— Об этом я говорить не буду. Это вообще не ваши, украинские, дела.
Такой же, или почти такой, ответ следователь получал и на все последующие вопросы. Наконец, Левчук отчаялся что-то выудить из подследственного, и спросил обоих допрашиваемых, есть ли у них вопросы друг к другу. У Дениса вопросов не было. А Юля спросила:
— И зачем ты за мной по улице ездил, познакомиться пытался?
— Думал, что ты в конце концов, в машину сядешь. Так тебя привезти, куда нужно, было бы проще. Не пришлось бы со стреляющим шокером рисковать в том лесу.
Девушка сделала глубокий вдох, прежде чем задать следующий вопрос:
— А почему всё это? Почему кому-то надо было, чтобы я исчезла из Занайска?
Денис пожал плечами.
— Понятия не имею. Меня это не интересовало. Но возвращаться очень не советую. И вообще в Россию… В следующий раз работу могут поручить кому-то, кто изберёт самый простой путь. И радикальный.
— Это я уже поняла… — Юля вздохнула. — А те мужики, помощнички… Кто они были?
Денис, казалось, на мгновение заколебался, а потом ответил:
— Нет, не скажу. Да и это тоже не украинские дела… Но один из них, старший, тебя сильно не любит. Обиделся за что-то. Вот и… отыгрался.
Юля мгновенно поняла:
— Староверов? «Застава»?
Лицо Дениса осталось непроницаемым.
— Это ты сказала, не я.
Выйдя из следственного изолятора, Юля вздохнула с облегчением. Пребывание в месте, откуда просто так не выйдешь, действовало на нервы, даже если заходишь туда временно, ради следственных действий. Выйдя из двора, где была расположена тюрьма, — дворик был тесный, парковаться там было негде, и Юля не завидовала жителям дома, который отделял СИЗО от улицы, — они дошли до припаркованного чуть поодаль «Лексуса». Юле пришлось помочь Юрию, — открыть перед ним дверь: у того единственная здоровая рука была занята портфелем.
Оба пристегнулись ремнями безопасности, — о том, чтобы ездить без них, теперь и речи не было, — и Марина тронула машину с места.
— Ну, что я могу сказать? — Юрий устроился поудобнее. — Есть две новости — хорошая и плохая. С какой начинать?
— С хорошей, — Слабо улыбнулась Юля.
— Хорошая в том, что после таких показаний этого Легодаева у тебя со статусом в Украине не будет проблем. Угроза при возвращении — очевидна и явно озвучена. Как и участие в преступлении против тебя человека, воевавшего против Украины. Завтра к Левчуку Виталика пошлю, копию протокола возьмёт. Он обещал… И подадим в миграционную… Проблем и так не должно было бы быть. А теперь — тем более. Я люблю, когда всё правильно и красиво. Рус позвонит Палычу, и тот немного ускорит процесс… Так что ждать недолго.
— Действительно, хорошо… Я уже устала от этого… подвешенного состояния, — Призналась Юля. — А какая плохая?
— А плохая заключается в том, что им придётся Легодаева отпускать.
— Как это? — Удивилась Марина, которая внимательно слушала разговор, не отвлекаясь, впрочем, от дороги.
— А вот так. Он умный. Я за все годы в следствии такого умного преступника не видел. И чувствует себя очень уверенно. Потому что чувствует свою неуязвимость, а если сам не чувствует, то ему адвокат объяснил. Костенюк — хороший адвокат, хотя и молодой. Далеко пойдёт… Вообще, Левчук эту очную ставку, то есть одновременный допрос по-новому, устроил, я думаю, от отчаяния. — Юрий сделал паузу, потом обернулся к сидевшей на заднем сиденье Юле. — Помнишь, в самый первый день, при подаче заявления, во что мы упёрлись?
— Конечно. Действие украинского уголовного кодекса…
— Совершенно верно. Привлечь к уголовной ответственности в Украине можно либо за преступления, совершённые на её территории, либо гражданина Украины или постоянно проживающее здесь лицо без гражданства, если преступление совершено за границей. Либо если преступление совершено против граждан Украины или интересов государства.
— В России примерно так же, — Заметила Юля.
— Ну да… Поскольку никто из вас гражданином Украины не является, и на момент, когда всё это с тобой происходило, в Украине не проживал, привлечь Легодаева за то, что он сотворил там, у себя, — невозможно. Уголовное производство открыли по факту покушения на убийство, которое произошло в Украине. А теперь выясняется, что покушения — не было. А была не то попытка напугать, не то добровольный отказ от доведения преступления до конца. На это Костенюк и будет ссылаться. Ничего другого доказать будет невозможно, к тому же, я не исключаю, что на самом деле так оно и было… Легодаев прав: хотел бы убить — что ему мешало не уменьшать высоту, на которой летел шар? Так что моему коллеге останется только написать красивое ходатайство о закрытии дела. И потом хвастаться выигранным делом, хотя на самом деле это тот случай, когда дело выиграл клиент. А дома ему реальное наказание грозить не будет. С «крышей» на уровне замгубернатора, да наши и не будут туда материалы передавать. Война… Так что наказания он, скорее всего, избежит. И этот «Застава» — тоже. Кто его там тронет..?
— Если честно — мне наплевать. Лишь бы он не угрожал мне здесь. И вам с Русланом…
— Ты можешь не беспокоиться. Если не будешь пытаться вернуться — тебя не тронут. — Насчёт угрозы остальным Юрий ничего не сказал. — К тому же, Легодаева освободить-то освободят, но из страны вышлют. С запретом въезда лет на пять, поскольку фактически он признался в совершении преступлений, хотя в Украине ответственности и не подлежит. Лицо, явно представляющее угрозу национальной безопасности… Так что можешь вздохнуть с облегчением. Хотя всё-таки — постарайся понять, почему кто-то так не хочет, чтобы ты оставалась в Занайске. Кто-то серьёзный. Просто так ведь ничего не бывает…
— Уже думала. — Юля понуро смотрела на спинку переднего сиденья. — Всю голову сломала, но, в чём тут дело, — не понимаю…
— Но как такое может быть? — Продолжала возмущаться Марина. — Столько всего совершить, мучить человека, чуть не убить, и никакой ответственности?
— Всё может быть, если ты умный… — Заметил Юрий. А потом добавил: — И если у тебя хороший адвокат.
— Кстати, а куда мы едем? — Спросила Юля.
— На работу, конечно, — Ответил адвокат. — . Кое-что там сделаю, если уж выбрались… А на следующей неделе вообще начну работать в обычном режиме. Накопилось всего… Только Маринке возить меня пока придётся, так что офис будет на тебе. Кстати, завтра — по домам, если ты не против. — Он тоже называл квартиру, где жила Юля, «домом». Она не стала возражать.
— Конечно, не против. Только ещё Васю спросить надо. А то может взять меня в заложники и не отпускать. Мало ли, что придёт в кошачью голову…
Юрий и Марина только рассмеялись:
— Да, Васька может!