Она ничего не ответила, только пробормотала, словно одолеваемая навязчивой и тягостной мыслью:
- Что же мне делать?
Потом, без всякого перехода, спросила:
- Хотите, я поеду с вами?
Я так опешил, что даже не понял:
- Как это с нами? Что вы имеете в виду? Она повторила, накаляясь все сильнее:
- Хотите, я сразу поеду с вами?
- Конечно, хочу, но куда вы собираетесь ехать? Куда вас отвезти?
Она с великолепным безразличием пожала плечами.
- Куда угодно. Мне все равно. И дважды повторила:
- Che mi fa ?
- Но мы-то едем в гостиницу. Совсем уж презрительно она бросила:
- Можно и туда.
Я повернулся к Полю и промямлил:
- Нас спрашивают, хотим ли мы, чтобы она ехала с нами.
Полнейшая растерянность приятеля вернула мне самообладание. Поль лепетал:
- С нами? Куда? Зачем? То есть как?
- Ничего я не знаю. Она сделала мне это странное предложение крайне возбужденным тоном. Я предупредил, что мы едем в гостиницу; она ответила "Можно и туда". По всей вероятности, она без гроша. Но как бы то ни было, знакомства завязывает очень своеобразно. Поль заволновался и возбужденно воскликнул:
- Разумеется, я согласен. Скажи ей, что мы отвезем ее куда угодно.
Затем, поколебавшись, с беспокойством добавил:
- Надо бы только узнать, с кем она собирается ехать - с тобой или со мной.
Я повернулся к итальянке, которая, казалось, даже не прислушивалась к разговору - она погрузилась в обычную свою апатию:
- Мы будем счастливы взять вас с собой, сударыня. Однако моему приятелю хотелось бы знать, на чью - мою или его - руку вы предпочли бы опереться.
Широко раскрыв огромные черные глаза, она с легким удивлением воззрилась на меня и проговорила:
- Сhe mi fa?
Я пояснил:
- Насколько помнится, друга-мужчину, который заботится о женщине предупреждает ее желания, выполняет прихоти, потакает капризам, - у вас в Италии называют palito. Кого же из нас избрали бы вы своим palito?
Она без колебаний отрезала:
- Вас.
Я вновь повернулся к Полю:
- Тебе не везет, мой милый: она предпочла меня. Он зло отпарировал:
- Твое счастье.
Потом подумал и засомневался:
- Ты в самом деле решил взять с собой эту потаскушку? Она испортит нам всю поездку. Что нам делать с женщиной, похожей черт знает на что? Нас с ней ни в одну приличную гостиницу не пустят!
Но теперь итальянка нравилась мне куда больше, чем вначале, и я всерьез, да, да, всерьез вознамерился увезти ее с собой. Более того, мысль об этом восхищала меня, и я уже чувствовал, как по жилам моим пробегает легкая дрожь ожидания, которую испытываешь, предвкушая ночь любви.
Я возразил:
- Отступать поздно, милый мой: мы дали обещание. Ты сам посоветовал мне сказать ей "да". Он буркнул:
- Глупости! Впрочем, поступай как знаешь. Раздался свисток, поезд замедлил ход: мы прибыли. Я вышел из вагона и помог выбраться своей новой подруге. Она легко спрыгнула на перрон и, когда я предложил ей руку, оперлась на нее с видимым отвращением. Истребовав и получив багаж, мы направились в город. Поль шагал молча: он явно нервничал. Я спросил его:
- В какой гостинице остановимся? "Город Париж", пожалуй, не подойдет: туда неудобно являться с женщиной, тем более с этой итальянкой.
Поль подхватил:
- Вот именно! С особой, которая больше смахивает на девку, чем на герцогиню. Ну да ладно, дело не мое. Думай сам.
Я встал в тупик. Я заранее написал в "Город Париж" с просьбой оставить за нами номера, но теперь... Словом, я не знал, как быть.
За нами следовали два носильщика с чемоданами. Я продолжал:
- Отправляйся, пожалуйста, вперед. Предупреди, что мы сейчас приедем. Кроме того, намекни хозяину, что со мной.., э-э.., приятельница и нам нужны совершенно обособленные номера: мы не хотим встречаться с другими постояльцами. Хозяин поймет. В зависимости от его ответа мы и решим.
Поль заворчал:
- Благодарю, но такая роль и такие поручения не для меня. Я здесь не затем, чтобы добывать тебе апартаменты и печься о твоих удовольствиях.
Я не сдавался:
- Полно злиться, милый мой. Жить в хорошей гостинице всегда лучше, чем в плохой, а попросить у хозяина три отдельных комнаты с общей столовой невелик труд.
Я нажал на слово "три", и это убедило Поля. Он обогнал нас и на моих глазах скрылся в подъезде большой красивой гостиницы, а тем временем я, неотступно сопровождаемый двумя носильщиками, таскал по другой стороне улицы свою неразговорчивую итальянку, которую держал под руку.