Тут её перебил Малвани:
— Стойте. Минутку. Вы говорите, что автор этих писем убил двух девушек для того, чтобы их сохранить? Да в этом нет ни капли смысла!
— Он говорит не о сохранении жизни, — быстро ответила Изабелла. — Он желает сохранить своё виденье — их потенциал, возможности, которые могли бы раскрыться, если бы он всё сделал несколько по-иному.
— Я полагаю, — вступил Алистер, — что Изабелла хочет сказать вот что: жизнь для этого автора — разочарование. Но искусство — нет.
Этим комментарием Алистер перегнул палку.
— Это не искусство, — резко заметил я. — Это убийство.
— Только не с точки зрения убийцы, — возбуждённо отстаивал свою точку зрения Алистер. — Вы же знаете, что в этом деле важно его виденье ситуации, а не наше.
Он поднял оба письма со стола.
— Мужчиной, который это написал, — а я уверен, что это мужчина, — не управляют рациональные мысли. Но не стоит полагать, что он не образован и не умён. Автор знаком с Шекспиром. Знаком с Браунингом. И действует он полностью согласно своей собственной логике. И именно это нам…, - он замолчал на полуслове. — Точнее, именно это вам нужно помнить, если хотите раскрыть это убийство.
— Если, конечно, нам не повезёт, и мы не застанем его на месте преступления, — усмехнулся Малвани.
— Что ж, — любезно улыбнулся Алистер, — тогда вам действительно повезёт. Мужчина, которого вы ищете, всё скрупулёзно планирует, поэтому вряд ли он совершит беспечную ошибку.
Изабелла отошла в угол комнаты с чашкой чая. Мне кажется, или она изменилась? На неё не было похоже не проявить интерес к делу, которое Алистер считал захватывающим.
— Не стóит недооценивать удачу. Иногда это всё, что у нас есть, — спокойно произнёс я.
Я глянул на часы. Нам надо добраться до издательства «Таймс» до пяти часов.
Но у меня был ещё один вопрос к Алистеру.
— Как вы думаете, почему он пишет эти письма? Зачем вообще всё это? Было бы гораздо проще и гораздо менее рискованно убить и просто уйти.
Алистер пожал плечами.
— Знаете, он не первый. И уж точно, не последний. Но то, что он крайне необычен — это правда. Не многие убийцы выходят на контакт после своих преступлений. И факт того, что он поступил подобным образом, говорит нам о том, что мы имеем дело с крайне нестандартной личностью.
Он взял оба письма и протянул их мне.
— Я даже рискну предположить, что он продолжит писать. Думаю, в его следующих письмах вы увидите больше от него самого, и меньше — от других писателей. Он использовал чужие произведения, чтобы продемонстрировать свой ум и привлечь внимание. И теперь, когда он этого добился…
Алистер на мгновение запнулся, затем наклонился к нам и продолжил:
— Он хочет сообщить что-то особенное. Вопрос вот в чём: кому именно? Возможно, он дразнит вас, пытаясь показать, что он умнее. Вы же помните Джека Потрошителя? Он тоже начинал с оскорбления полиции, но после того, как в газетах начали печатать его письма — если, конечно, допустить, что хоть некоторые письма принадлежали его руке, а не были подделкой, — мне кажется, что он влюбился в собственную популярность. Я говорю это, чтобы предупредить вас: будьте очень осторожны в данном деле.
— Но если отбросить в сторону сравнение с другими письмами… Что вы об этом думаете, Алистер? Кого именно мы ищем? — спросил я.
— Не знаю, — честно признался он. — Но одно я знаю точно: то, что вы видели, лишь начало, если вам не удастся его остановить. Он приложил огромные усилия, чтобы организовать своё идеальное место преступления, а затем написал письмо, чтобы удостовериться, что остальные поймут то, что он хотел показать. Рискну предположить, что он также потратил неимоверные усилия на выбор жертвы. Он наслаждается каждой деталью своей работы. А человек, который настолько наслаждается делом своих рук, никогда не остановится. По крайней мере, добровольно.
После секундного колебания Алистер добавил:
— И, по крайней мере, этот человек, кажется, пишет именно тому, кто найдёт тело, а не целенаправленно в полицию или газеты.
Мы с Малвани обменялись виноватыми взглядами.
— Вообще-то, — произнёс Малвани с тяжёлым вздохом, — этот человек пишет в газеты. Этим утром мне сообщили, что в «Таймс» получили письмо. Понятия не имею, получали ли подобное другие издательства. И если да, — угрюмо заметил он, — то, скорей всего, они будут не настолько порядочны, чтобы связаться с нами перед публикацией письма в своей газете.
— Мы сейчас отправляемся в офис «Таймс». Может, хотите отправиться с нами? — спросил я.
Оценка Алистера была бы очень кстати, и я надеялся, что он достаточно заинтересовался делом, чтобы согласиться.
И он согласился. С таким энтузиазмом, что я уже начал сомневаться, а стоит ли привлекать его к данному расследованию. Я ещё не забыл, как во время нашего прошлого общего дела он утаивал от меня информацию, которая могла поставить под угрозу его собственные замыслы.
Последнее, что мне сейчас нужно, это чтобы личные интересы Алистера вновь мешали расследованию. Он будет полезен лишь до тех пор, пока наши намерения совпадают.
— Изабелла? — Алистер посмотрел на невестку, явно желая, чтобы она отправилась с ним.
Я начал запихивать в кожаный чемоданчик письма и не поднимал глаз, пока не услышал её ответ.
— Нет, спасибо. Я лучше останусь дома.
Её отказ был категоричным, но она подошла к нам с Малвани и вежливо пожала руку сначала ему, а затем мне.
— Была рада снова вас видеть, Саймон.
Она была любезной, но отстранённой.
Думать, что она могла вести себя по-другому — значит, обманывать себя. Но однажды, всего несколько месяцев назад, всё могло бы стать иначе — и от осознания этого становилось горько на душе.
Мы вышли из квартиры Алистера и стали ждать, пока приедет лифт.
И если бы я не рискнул обернуться перед тем, как войти в него, то не увидел бы на лице стоящей в дверях квартиры Изабеллы странного выражения.
И когда она встретилась со мной взглядом, то прикусила губу, сделала шаг назад и решительно захлопнула за собой дверь квартиры.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Студия местных новостей, здание «Таймс», 42-ая улица.
— Какие у нас горячие новости? Несите сюда!
Редактор — лысеющий мужчина, сидящий во главе стола, — рявкнул на паренька, который пытался не потерять равновесия, входя в редакционный зал нью-йоркской «Таймс», и донести до стола по пачке газет на каждом плече. Газеты, которые нёс юноша, были свежеотпечатанными, и чернила измазали его кожу и одежду чёрными полосами.
Он качался под тяжестью стопок, но не уронил ни одной газеты, пока не донёс их до редакторского стола.
Попытки молодого человека аккуратно положить газеты на стол провалились, и каждая стопка приземлилась на столешницу с громким стуком, разбрасывая в стороны карандаши, ножницы и бумажки с заметками.
Мы с Малвани и Алистером смотрели на разворачивающиеся события из единственного закрытого офиса на четырнадцатом этаже.