— Проверяли, получали ли в «Таймс» новые письма?
Малвани тихо выругался под нос, и я понял, что об этом он даже не подумал.
— Не волнуйся, я сам с ними свяжусь, как только мы здесь закончим, — кивнул я.
Занавес опускался целых две минуты — и вот она уже внизу, глядит на нас тусклыми, безжизненными зелёными глазами под цвет платья.
— Её лицо такое же, как и у других, — прошептал я, когда она, наконец, оказалась на уровне моих глаз.
Как и Элиза Даунс, и Анни Жермен, эта девушка была безукоризненно накрашена: и тени на веках, и румяна на щеках…
На руках девушки были длинные белые лайковые перчатки, а зелёное боа с перьями развевалось, словно на ветру, хотя в помещении не было движения воздуха, и всё это было результатом её быстрого спуска из-под потолка.
— Почему она стоит? — прошептал Малвани.
Тело опустилось на ткань, но продолжало держаться на ногах, и это пугало.
Посмертная поза должна была отражать последние мгновения жизни.
У меня пересохло в горле.
— Похоже, он заставил её помогать себе, пока прикреплял её к занавесу. И только потом убил, иначе он никогда не смог бы так закрепить безжизненное тело.
Откуда-то из-за занавеса до нас донёсся голос полицейского:
— Эй, вы не поверите! Он буквально пришил её к ткани!
Малвани, Марвин и я подняли тяжёлый край бархатного занавеса слева и поднырнули под него.
Несколько десятков длинных иголок со стежками зелёных ниток крепко привязывали одежду девушки к алым бархатным шторам.
— Нам надо освободить тело, — произнёс Марвин. — Думаю, будет лучше разрезать нитки, а не раздевать девушку.
— Подожди, — остановил я его. — Это улики, не забыл?
Я жестом подозвал офицера, забрал у него камеру «Кодак» и сделал несколько снимков странного шитья. Затем вернул фотоаппарат полицейскому.
— А нельзя просто срезать ткань занавеса вокруг её тела? — предложил молодой офицер.
Мужчина слева покачал головой.
— Материал слишком тяжёлый и плотный. К тому же, он пришил её настолько высоко, что срезать будет тяжело.
— Принесите мне ножницы, — скомандовал Марвин. — Я подрежу несколько стежков, чтобы было легче достать остальные иголки.
А мне пришлось вести Аля Штрауса к сцене, чтобы он смог опознать мисс Биллингс. Он замер на полпути, сжал крепко мою руку и еле слышно выдохнул всего два слова:
— Это она.
Он отдёрнул руку, отвернулся и произнёс надтреснутым голосом:
— Прошу вас…
И, несмотря на то, что у меня было множество вопросов: кто такая Эммелин Биллингс, и что она делала в пустующем театре в воскресенье в предрассветные часы, — я решил дать мистеру Штраусу несколько минут прийти в себя.
И тут я услышал, как Марвин вскрикнул от боли, и резко обернулся.
— Какого чёрта?!
Малвани в ярости бросился к Марвину, который согнулся пополам от боли.
— Что-то меня резануло, — произнёс Марвин сквозь стиснутые зубы, сжимая руку. — Болит страшно.
— Где оно?
Малвани попытался отдёрнуть занавес, но к ткани по-прежнему были приколоты порядка двадцати швейных игл.
Морщась от боли, Марвин, тем не менее, взял себя в руки и указал на область, над которой работал.
— Я в порядке. Просто не ожидал укола. И эта штука чертовски острая.
— Хорошо, — Малвани сжал зубы. — Давайте покончим с этим и спустим ее вниз. Доктор Уилкокс появится с минуты на минуту, но он не сможет приступить к обследованию тела, пока оно вздёрнуто и привязано к шторам. Только будьте осторожны с этими иглами, ясно? Не известно, сколько ещё их там спрятано.
— И когда найдёте ту иглу, которая уколола детектива Марвина, отложите её в сторону, — добавил я. — Исследуем её на отпечатки пальцев. Она должна торчать под углом, иначе не уколола бы детектива.
Я осмотрел его руку: чуть выше запястью краснела болезненная отметина. Выглядела она скверно.
Но стоило мне только заикнуться об этом, как Марвин одёрнул рукав, отмахнулся от моих слов и присоединился к двум другим полицейским, которые методично и аккуратно начали вынимать иглы и распарывать нитки.
Я снова поднырнул под занавес и посмотрел на девушку. Теперь мы точно знали, что перед нами мисс Эммелин Биллингс.
Она была изящной, хрупкой, маленького роста. Не более полутора метров, несомненно. И выглядела очень молодо. Я бы не дал ей и больше двадцати лет.
Её натуральные блестящие чёрные волосы были собраны назад, и сверху на них убийца надел чёрный парик. Оттенок искусственных волос не совпадал с волосами девушками, но доходил завитками до её поясницы.
Я осмотрел складки её боа из перьев, даже заглянул за отвороты белых перчаток. Но не нашёл ничего похожего на письмо, которого я ожидал, учитывая схожесть данного убийства с убийствами Элизы Даунс и Анни Жермен.
За спиной снова раздался чей-то крик, сопровождаемый отвратительным звуком рвоты.
Я в одно мгновение оказался по другую сторону занавеса.
Не прошло и пяти минут с тех пор, как Марвин утверждал, что с ним всё в порядке. А сейчас он с глухим стуком повалился на пол, и лицо его отливало болезненной синевой.
Офицеры, помогавшие Марвину вынимать иглы, смотрели, как Малвани бросился на колени рядом с Марвином.
Даже Аль Штраус подошёл ближе к сцене.