- Попил? - прищурился дед и наподдал косу. - А это что?
Швейцер облизнул губы. Глаза у него горели, как у маньяка.
- Папа, он еще птенец, - протянула Дуня. - Откуда ты такой взялся?
- Я тебе скажу, откуда он взялся, - усмехнулся дед. - Он из коллектора сбежал. Это по его душу приезжали. И вертолет летал, как угорелый.
- Не может быть! - ахнула та и прикрыла ладонью рот.
- Вот тебе и не может, - смотритель оседлал табурет и поставил ружье между ног. - Он пожрать залез. Мы же не знаем, чем его кормят. Что вам там дают, в коллекторе? - обратился он к Швейцеру.
Тот словно язык проглотил и стоял, шатаясь.
- Видишь, с ним что-то неладно. С них там пылинки сдувают, а тут лес. Чего? - он приложил ладонь к уху, расслышав невнятное бормотание.
- Враг... - Швейцер собрался с силами и решил, что пусть он лучше погибнет, но задаст самый главный вопрос. - Далеко ли Враг?
- Так уехали еще днем. Ведь ты с поезда?
Швейцер помотал головой и тут же кивнул. И опять спросил:
- Но Враг-то - где он сам?
Старик недоуменно взглянул на дочь.
- Про что он толкует? У тебя, голубь, один враг - твои хозяева. И то как посмотреть. Люди важные, ученые, нам не чета...
- А стрекозы? - Швейцер шагнул вперед, и дед на всякий случай снова взялся за ружье. - Стрекозы, которые откладывают в людей яйца?
- Да Господь с тобой, - смотритель осторожно рассмеялся. - Откуда им тут взяться? Тебе сон приснился...
- Понятно, - Швейцер утратил остаток сил и сполз на пол.
- Папа, что ты разговоры разговариваешь! - вмешалась Дуня, схватила какую-то тряпку и стала мочить ее под странного вида бачком, штырек которого ходил туда-сюда. - Он же весь в крови! Его перевязать надо.
- Перевяжи, - согласился дед. - Фигура ценная. За сохранность, может, премию получим...
Дуня ответила отцу уничтожающим взглядом. Тот улыбнулся.
- Не бойся, - сказала Дуня, присела перед Швейцером и стала вытирать с его лица кровь и грязь. - У него шутки дурацкие. Он и не думает тебя выдавать.
- Обожди, - возразил с табурета смотритель, вновь принимая серьезный вид. - Дело-то особенное. За ним же уход особый нужен, присмотр. Мы ж не знаем, чего ему можно, а чего нельзя. Он, может, устроен хитро...
- Человек как человек, - Дуня распрямилась и пошла назад к умывальнику полоскать тряпку. - Симпатичный. Есть хочет. Поранился. Ничего хитрого нет.
- Умная ты больно, - дед поерзал. - Слышишь, малец! - он сдвинул брови. - Ты сам-то как?
Швейцер отозвался не сразу.
- Спасибо, со мной все в порядке, - сказал он наконец с горечью. - Вы не думайте, я не какой-нибудь тепличный. У нас гимнастика, военное дело...
- Я ж говорил, что их не только на мясо! - Смотритель торжествующе подмигнул Дуне. - Наверно, и для армии готовят. На случай чего.
- Причем здесь мясо? - глухо осведомился Швейцер.
- Ну, а что ж еще? - Старик не видел знаков, которые Дуня, догадавшись о чем-то, отчаянно ему подавала. - Потроха для власти. Люди ваш заповедник стороной обходят.
- Я вас не понимаю, - Швейцер снова был на ногах, и это прибавляло ему растерянности: вроде как нужно шагнуть, но не ясно, куда и зачем. Он безнадежно посмотрел на тикавшие ходики. Маятник гулял, предупреждая Швейцера, что скоро его время выйдет.
- Папа! - Дуня легонько хлопнула по столу.
- Что такое?
- Ничего. Ты помолчать не можешь? Им же ничего не говорят.
- Что ж с того, что не говорят. Так и жизнь пройдет. Выпотрошат и спасибо не скажут. Голову задурят, а потом ее же пересадят... какому-нибудь президенту.
- Папа, головы не пересаживают.
- Думаешь? Зря. Кое-кому не помешает... Хватай его!
Смотритель уронил ружье, вскочил с табурета и бросился к Швейцеру, который вдруг стал белым и начал падать. Дуня поспешила на помощь и успела вовремя: еще чуть-чуть, и он бы точно ударился головой о плиту.
- Я же тебе говорила! - сердито сказала Дуня, укладывая голову Швейцера себе на колени. - Вечно ты языком мелешь! Ну как тебе сейчас скажут, что ты никто, что тебя на органы вырастили, в пробирке?
- Ну и пусть говорят, - пожал плечами дед. - Что с того, что мы органы? Все органы... И живут счастливо, не кашляют. А за этими вон как ходят. Я слышал, музыка у них, танцы-шманцы, культурные разговоры. Я б тоже орган какой-нибудь дал за такую жизнь.
- Папа! - Дуня, если б не сидела на полу, топнула ногой. - Их же как скот выращивают, под музыку. Помнишь, мы смотрели про немцев? Чтоб благородные были. Принеси лучше самогонки.
- Так я и знал! - воскликнул старик, но встал. - Все всегда кончается одинаково: тащи самогонку!
Он поплелся в комнату.
- А если он с нее загнется? - прокричал он оттуда.
- Ничего страшного, - пробормотала Дуня, гладя Швейцера по щекам. Давай, очнись! Сейчас мы тебя вылечим.
Швейцер открыл глаза и посмотрел прямо перед собой, мимо Дуни. Он подумал про себя, что теперь его глазами смотрит другой человек. Спокойно, не дергайся. Все подтверждается, Врага в природе нет. Есть кое-что другое. Тут Швейцер решил, что нет и Бога.
Дед зашаркал, неся маленький стаканчик.
- На-ка, хлебни.
- Пей залпом, - посоветовала Дуня и деловито шмыгнула носом.
Швейцер вяло глотнул и на секунду перестал существовать. Свободное сознание, метнувшись, подумало, что ошибалось, и Враг все-таки есть.