Сердцебиение мгновенно взбесилось, а память предательски отправляла в те моменты, когда подобные записки присылал неизвестный — возможно, враждебно настроенный — свидетель.
«Художница, вернусь вечером.
И кстати, где мой портрет?! Закончи работу!
С любовью, Свидетель»
Облегченно выдохнула и покачала головой.
— Дурак, — шепнула, но на устах непроизвольно заиграла улыбка.
Тихим движением вернула записку на стол, и в поле зрения попал пирог на круглой тарелке. Заликовала, словно ребенок, получивший конфету, и наклонилась, чтобы вдохнуть запах вишни.
Отстранилась и потопала к габаритной кофемашине, придерживая одеяло и попутно хватая чашку со стола. Запустила дар цивилизации, что значительно экономил время. Позволял выкроить пять минут на душ, пока кофе тонкой струей наполнял чашку цвета марсала.
Оставила одеяло на массивном стуле и побежала в ванную.
«Вернусь вечером». Черт. Ведь уже вечер, а она только оторвала зад от кровати. С этим стоило что-то делать. Как-то научиться слышать будильник, а ведь даже матерая рок-музыка на звонке будильника не могла выдрать из сна.
Тонкая ткань сорочки виртуозно соскользнула с тела. Старательно закрутив локоны в пучок, дабы намочить по минимуму, Алиса живо шагнула на холодный поддон.
Пока горячие капли окутывали тело, а пар оседал на бежевый кафель, в мысли коварной змеей вползали воспоминания, как это пространство занимали два человека. И в такие моменты, наверно, даже стены покрывались румянцем от смущения.
Через несколько минут, натянув на себя ту же сорочку, перебежками вернулась на кухню. Довольным взглядом окинула чашку кофе и поспешила отрезать кусок пирога.
Топала босыми ногами в сторону гостиной, держа в руках чашку парующего напитка и блюдце, на котором развалился почти диетический кусок пирога.
Уселась на кожаный диван и поставила съедобные сокровища на столик. Удар входной двери заставил застыть с кусочком пирога в руке.
Знакомые, печатные шаги вызвали счастливую полуулыбку.
— Я дома, художница.
Спокойный баритон подействовал как мощный импульс. Бросила кусок на тарелку и пошагала навстречу главарю.
— О-хо-хо, а что это за вид? — встретились на пороге гостиной и Романов мгновенно заключил её в объятия. — Ты рада, что выжила и теперь остаток жизни решила проспать? — коварно и издевательски шепнул на ухо.
Тихо засмеялась и обняла его за шею, вдыхая новый, сладковатый запах одеколона. Прикрыла глаза, ощущая натиск крепких рук на талии.
— А портрет как сверкает, — саркастично продолжал. — Восхитительно. Как точно проработан переход цветов.
Хмыкнула и слегка отстранилась, сохраняя объятия, чтобы посмотреть в серые глаза. Игриво выскользнула из его рук и попятилась, возвращаясь к дивану, но не разрывая зрительный контакт.
— Нет, серьезно, — прозвучало фальшивое возмущение, пока главарь приближался, ломая узел черного галстука. — Где картина? Я даже выбрал место на стене в кабинете.
Невинно пожала плечами, продолжая сохранять на губах слабую улыбку и пятясь, пока не врезалась бедром в кожаный подлокотник. Черт. Действительно все эти недели обещала завершить портрет, но всякий раз находила дела поинтереснее — например, прогулка или ужин в ресторане с продолжением на ночь сексуального угара — или банальная лень.
Романов прошел мимо, завалился на диван и несколько раз дернул подол её сорочки, в забавном безмолвном предложении сесть рядом.
— Ты даже станешь свидетелем этого события, — послушно села рядом и поправила красный платок в кармане пиджака. — Когда портрет будет завершен.
Мужчина скупо улыбнулся и прочистил горло, будто эта тема ему неприятна, но ведь сам играл в записочки. Его взгляд остановился на её приоткрытых губах.
— На самом деле тебе повезло, — подцепил пальцами рыжий локон. — Представь кого-то другого на моем месте. Всё закончилось бы раньше и вообще не так.
— Лучше скажи, кто пишет эти записки, — повернулась и откинулась спиной на его грудь. — Это совершенно другой почерк. Тот аккуратный, а этот… угловатый с примесью кардиограммы.
Его тихий, искренний смех невольно вызвал улыбку. Прикрыла глаза и заерзала на диване, плотнее прижимаясь к мужчине. Этот смех напоминал сидение у камина, когда за окном вихрем носится снег. Теплый и уютный смех главаря.
— Я пишу. В арсенале пока что четыре почерка.
— Да ладно! — удивленно воскликнула с оттенком недоверия в голосе. — То есть ты от нечего делать сидишь и изучаешь новые…
— Да, — скучающе прервал. — Это успокаивает. И пока я монотонно изучаю новые штрихи, в голову приходят ценные идеи как убрать того или иного урода или как поймать крысу, например.
— Забавный навык, — шепнула, вспоминая, что для полного счастья не хватает ещё кое-какой детали.
Вскочила и успела сделать два шага, прежде чем главарь сильно потянул подол сорочки на себя, лишая возможности добраться до пачки сигарет на камине.
— Ненавижу курящих женщин, — процедил сквозь зубы и сильно потянул ткань, заставляя нехотя шагать назад. — Вот неимоверно бесит это.
— Твои проблемы, — монотонно напомнила в унисон с тем, как главарь подорвался с места.
Бросила взгляд через плечо, отслеживая, что конкретно мужчина намерен делать. В несколько нетерпеливых движений главарь снял пиджак и швырнул на спинку дивана. Когда следом через пару секунд полетел черный галстук, она четко понимала к чему идет дело.
Слабо улыбнулась и взглянула перед собой, ощущая, как сильные руки обнимают за талию. Отличная альтернатива сигаретам. Прижалась к главарю, наслаждаясь касанием теплых губ к шее.
Романов зацепил пальцем бретель сорочки, и тонкая линия ткани плавно уползла с плеча.
Слегка запрокинула голову, ожидая, что вещица слетит на пол, но все его манипуляции обманчивы, а прикосновения пропитаны тонкой игрой.
Теперь губы коснулись хрупкого плеча художницы и мужчина, видимо, не планировал освобождать её от одежды. Взамен ощутила, как хитро скользят его тонкие пальцы по татуировке на бедре, авантюрно приподнимая шелковый подол.
Запрокинула голову, наслаждаясь каждой миллисекундой, что отбивалась в висках немым, но страстным касанием с четким намеком на продолжение.
Черт. Неужели от его заигрываний заплясал на щеках румянец. И словно считывая мысли, главарь прикоснулся холодной ладонью к её пылающей щеке.
Не выдержала жестоко-медленной игры и обернулась, прерывая объятия. Ухватилась за воротник белой рубашки и дернула на себя, впиваясь губами в его уста и срываясь в нарисованный собственным рассудком омут.
Желание застыть на границе между грубостью и бережливостью вызывало чувство, что в ней плотно засели две совершенно разные личности. Завалилась на диван, утягивая за собой мужчину. Да простят итальянские художники, но каждое движение тянуло за собой последствия и ни пинты ответственности за разрушающий сознание сексуальный угар.
И грех не отдаться на растерзание влечению и эротической атмосфере. Каждое новое ощущение, как ранее не испробованный дурманящий яд, что добавлял в происходящее каплю сумасшествия, которая удачно в своё время объединила двоих.
*****
Накинув тонкое одеяло поверх красной пижамы, аккуратно спускалась по крутой лестнице, сканируя взглядом каждую долбаную ступеньку.
Черт. Прошло лет девять, а всё ещё четко помнила, как эпично слетела вниз и после эффектного кубаря с бодуна мгновенно оказалась на первом этаже. Это наказание для любительницы клубов, якобы безалкогольных коктейлей и прожигательницы папиных бабок, надо признаться, хорошенько отрезвило и преподнесло полезный урок.
Деревянные ступени зловеще поскрипывали — изначальная задумка и прихоть папы.
Облегченно выдохнула, миновав адскую лестницу, и опустила край одеяла, вновь импровизируя темный шлейф. Сто процентов. Папа нарочно в далеком прошлом выделил ей комнату именно на втором этаже, так ещё и лестницу неадекватную заказал.
Потопала в сторону кухни, вдыхая едкий запах кофе.
Переехала к папе на время отсутствия Романова. Правда, это время что-то затягивалось уже.
А если честно, то хотелось ненадолго окунуться в беззаботность и родные, иногда раздражающие, выкрутасы отца. К примеру, позавчера вечером они дружно распили бутылку вискаря, а на следующий день папа решил проверить навыки дочери, сопровождая вызов язвительным заявлением: «Попасть в летящий объект сложнее, чем палить в лежащего перед тобой бандита». Но нет, не сложнее. И после громкого выстрела грянул дождь из стекла.
Ступила на теплый кафель горчичного цвета и зевнула, прикрывая рот ладонью.
— Ничего себе! — громко поприветствовал и, вскинув руку, посмотрел на черные наручные часы. — Семь утра, доча!
— Что же ты так обделил себя? — прошла к огромному деревянному столу, за которым завтракал папа. — Прям ничего тебе…
Кутаясь в одеяло, уселась на деревянный стул с высоченной резной спинкой. Закрыла глаза, наслаждаясь остатками полусонного состояния.
— Нужно звонить Антону, — послышался веселый хрипловатый голос. — Сказать, что ехать на охоту нет смысла. Все звери вымерли, потому что моя дочь встала в семь утра.
— Ну перестань, — вяло парировала, едва сдерживая смех.
Услышав шорохи, открыла глаза. Папа встал из-за стола и приоткрыл узкую стеклянную дверь, что вела на балкон, запуская в помещение холодный, летний воздух.
— Полет нормальный? — вернулся на свое царское место на диванчике. — Ты как вообще дошла сюда?
Хватило несколько секунд, чтобы понять с чего он потешается. Тот самый эффектный спуск.
— Блин — обиженно бросила в ответ. — Ну отвали от меня. Сколько можно вспоминать это…
— Красиво спустилась, — восхищенно продолжал. — Мне повезло, что я увидел это шоу.
— Я ненавижу тебя, — проговорила шутливо и сквозь смех. — Ты специально заказал такую лестницу.
— Конечно. Отлично отбивает желание чрезмерно пить, — поучительно тряс указательным пальцем. — В прямом и переносном…
— Не смешно! Я потом ходила с синяком на щеке.
— Зато в клубы не ходила некоторое время, — удовлетворенно припомнил. — С таким фейсом, фейсконтроль не пройти…
— Иди на фиг, — обиженно бросила, корча печальную гримасу, чем вызвала громкий смех отца.
— Ну всё, не плачь, — встал, отчаянно пытаясь унять смех, и подошел к компактной серой кофемашинке. — Сейчас кофе сообразим.
Сильнее укуталась в одеяло и подавила зевок, наблюдая за папой. Он вопросительно взглянул на Алису, указывая на бутерброды, что приготовил себе на завтрак.
Охотно кивнула и облокотилась на стол, подпирая голову рукой.
Поправив, ранее закатанные, рукава красной рубашки, папа уверенно пошагал к холодильнику и через полминуты, небрежно взвалив на стол нужные ингредиенты, принялся мастерить для дочи бутерброды.
И теперь на его безымянном пальце красовалось широкое кольцо. Ведь не мог нацепить раньше, чтобы она не палилась с информацией, которую знать никак не могла. Эх, папа…
Полусонно наблюдала за старательными движениями папы-повара, думая, что всё-таки рано собралась в офис. Надо было поспать ещё пару часиков. А с другой стороны, с такой философией никогда не получится выдрессировать в себе дисциплину.
За всё это время, папа ни разу не упрекнул её за отношения с Романовым, что всё-таки настораживало — но сто процентов! — он продолжал тайно протестовать против выбора дочери.
Положила руки на холодную, глянцевую столешницу и замялась, предвкушая колкость последующего вопроса.
— Па… — проследила, как он положил ломтик колбасы на хлеб. — Ну и когда закончится ссылка Романова?
Он ответил недоумевающим взглядом и спокойно отрезал прямоугольный кусочек сыра.
— Ты не можешь вечно держать его в Германии, — продолжала атаку, нервно постукивая пальцами по столу. — А вот я могу легко махнуть за ним.
— Алиса, он решает свои проблемы, — строго ответил, кладя бутерброд на зеленое блюдце. — Решит и вернется. Никто насильно там его не закрывает.
— И твои проблемы заодно, да?
— Так ты собираешься работать на фирме? — беззаботно пропел вопрос, ставя перед ней чашку кофе.
— Лихо и почти незаметно ушел от темы.
Перевела дыхание и обхватила ладонями горячую зеленую чашку.
— На, — поставил перед ней тарелку и нежно, по-отцовски поцеловал в макушку. — Кушай.
На секунду закрыла глаза, наслаждаясь моментом и запечатывая его в памяти.
— А как собираешься… — вернулся за стол и аккуратно притянул к себе чашку кофе. — Разрываться между двумя городами? Фирма-то здесь.
Задумалась, но уже через секунду беззаботно пожала плечами, забрасывая кусочек сыра в рот.
— Может, уговорю Романова…
— Не уговоришь, — четко сказал, провоцируя её на удивленный взгляд. — Он не согласится. Во-первых, там его территория. Во-вторых, хватит уже, побаловалась и возвращайся в город.
— Поскорее расстанься с хахалем и не выдумывай ничего, — нервно перефразировала. — Это ты хотел сказать?
— Да, — нагло подтвердил и беззаботно откусил кусочек бутерброда.
— Так вот почему ты такой спокойный всё это время…
— Я просто искренне надеюсь, что он тебе надоест, и ты уйдешь. Или поймешь, что это за человек.
— И что это значит?
— Он жестокая мразь и ты совершенно его не знаешь, — отчеканил, закрепляя речь глотком кофе. — Закончится ваша недоразвитая версия конфетно-букетного периода, и ты всё поймешь.
С шумом выдохнула, сделала глоток и демонстративно громко вернула чашку на стол.
— Я уже всё поняла, — голос стал на тон выше. — Проблема только в тебе. Ты просто не хочешь, чтобы…
— Моя дочь связала свою жизнь с отпетым бандитом, — продолжил фразу грубым тоном.
— Когда ж ты будешь доволен? — язвительно поинтересовалась. — Бедные не подходят, богатый — тоже не то. А может это вообще не твоё дело?
— Это опасный статус, — бросил в своё слабое оправдание. — Жена бандита.
Сбросила одеяло с плеч, крайне неудобно скандалить в таком виде.
— Мне плевать с каким уровнем жестокости Романов ведет криминальные дела, если эту жестокость он не направляет на меня, — перевела дыхание, внимательно глядя на отца. — И вообще, не тебе швырять в него булыжник. Ты сделан из такого же криминального теста.
Завершила речь и даже завтракать перехотелось. Показательно отодвинула всю посуду в центр стола.
Папа же спокойно продолжал наслаждаться трапезой, запивая каждый кусок бутерброда глотком кофе. Будто вообще не слышал её или слышал, но не воспринимал всерьез. Мол, кричи-кричи, а решение за мной.
— Да твою ж мать, — выругался, но с такой интонацией словно пожелал спокойной ночи. — Пусть это будет какой-то бизнесмен, бедный бизнесмен или хоть тот же детектив, но не отпетый преступник.
— Любви все статусы покорны.
Папа драматично и беспомощно развел руками и вернулся к завтраку.
Всё-таки невозможно объявить бунтарскую голодовку, когда напротив кто-то наслаждается завтраком. Цокнула языком и одновременно подтянула ближе чашку и тарелку.
— Я тридцатилетняя, бесплодная, странная художница, — спокойно перечисляла, беспечно наслаждаясь вкусом явно дорогой колбасы и запивая напитком. — Отличный набор. Это не значит, что я хватаю первого встречного, но Романов мне нравится… Очень, — бросила на выдохе, будто пытаясь достучаться до более высоких чувств упрямого родителя. — Что может быть круче? Мы прожжем эту жизнь вдвоем, наслаждаясь друг другом.
— Всё равно это… другой тип мужчин, — странным и напряженным голосом заявил он. — Ты просто не знаешь, как эта хата осталась мне при разводе. И другое имущество. Ты думаешь, твоя мать так просто отдала бы мне такой куш?
Задержала дыхание, и тон его голоса заставил замереть. Исподлобья взглянула, отмечая блеск угрозы в его глазах. Таким обманчиво-спокойным голосом мерзавцы в фильмах обещают убить, если их посмеют ослушаться. Четкая злоба, укутанная в напускную вежливость, уже заставляет кровь немного застыть.
— Но ведь она жива? — с ярким безразличием, но поинтересовалась.
— Она жадная, но всё-таки сообразительная, — злостно ухмыльнулся. — Вовремя поняла, что никакие дома не стоят таких последствий.
— Я помню, как она вила веревки из тебя.
— А теперь смотри внимательно, что и веревки вьются до определенного момента, — отчеканил, слегка подаваясь вперед.
Потрясающе. Человеку напротив хватало щелчка, чтобы из любящего отца и мужа превратиться в безжалостного ублюдка. Наверное, так умеет каждый из них. Или кто-то на всю жизнь застревает в одном образе.
— А где Юля? — спросила, откусывая кусочек бутера.
— Спит, — беззаботно ответил, что-то печатая в телефоне. — Рано же, а из той конторы она уволилась. Там не ценят профессионалов.
Угукнула и допила холодный кофе за несколько глотков.
— Так, ладно, — легонько ударила ладонями по столу. — Что там показывают твои крутые часы? Мне, наверно, пора ехать уже.
— Только с охраной, — оторвал взгляд от экрана и пристально посмотрел на неё.
— Да помню я, — встала и опять закуталась в одеяло. — С охраной, с охраной.
Недовольно пробурчала себе под нос, выходя в коридор, но всё-таки резон в его напоминании был. Не стоило брезговать безопасностью, ибо своими криминальными авантюрами, она так высоко подняла пыль, что некоторые её крупицы всё ещё не улеглись.
*****
Мчала по шоссе на приметном внедорожнике, который утащила из папиного гаража. Терпеть не могла различные указы и лихо вооружившись папиными генами, всегда чувствовала тягу к запретному.
С охранниками получился явный перебор. Охрана в квадрате, ибо помимо папиных доблестных служителей, за ней во все три глаза следили люди Романова.
Черт. Это было достаточно красочное зрелище, но была рада, что её персону скрывают черные стекла. Один взгляд со стороны и никто в здравом уме не скажет, что этот кортеж всего-то сопровождает рыжую художницу к офису. Более того, если кто-то предположил бы, что за рулем сидит женщина — остальные сочли бы его бредящим.
Спустя примерно полчаса, с наглым заносом и хитрой улыбкой на лице, она свернула на парковку. Остановилась возле серого «Лексуса» и печально улыбнулась. Рисовалось стойкое впечатление, что мужчина днюет и ночует на работе. Даже захотелось как-то выразить свою благодарность. Как-то материально.
На выдохе открыла дверцу внедорожника и уверенно ступила на каменную кладку. Захлопнула дверцу в унисон с новым порывом летнего ветра и волнительно осмотрела высокое синее здание, затем кинула взгляд на парковку. Рабочий день начинался в девять, поэтому и машин было немного.
Сунув руки в карманы черных брюк, ровным, печатным шагом направилась к входу, разбивая уличные шумы цепким ударом тонких, высоких каблуков по каменной кладке.
Ей всегда казалось, что легальный бизнес — гарант спокойной и обустроенной жизни. А нет, он тоже в состоянии отнять много крови и нервов. Потому что в любую секунду может перемешаться с криминальным мрачным оттенком. Привлечь к себе нежелательных, жадных и беспринципных особей.
Толкнула крутящуюся дверцу и вновь спрятала руку в карман, заходя внутрь здания.
Кивнула охраннику, что улыбчиво поздоровался и продолжил сканировать вход. Живо поднялась на нужный этаж и ровным шагом направилась к кабинету в конце коридора, попутно нащупывая в кармане ключи. Слышала тихие шаги охранников за спиной, они фиксировали каждый её след, но не докучали.
Краткий шорох ключа в замке, и дверь кабинета открылась. Нервно сглотнув, переступила порог, и беспомощным взглядом осматривая помещение, прикрыла дверь.
Швырнула ключи на полку книжного шкафа и несмело шагнула вперед. Отсутствие звука и едва уловимый запах дерева, что растворился в душном воздухе. Так встречал её этот кабинет, но ведь сама запретила другу заходить в помещение.
Взглянула на настенные полки с книгами и ленивым шагом приблизилась к окну. Распахнула настежь, в непонятном, диком желании скорее наполнить это место свежим воздухом.
Ощущая тяжелый ком в горле и одолевающую ярость при взгляде на парковку, поспешила подключить мозг и напомнить себе — сделала всё, что в её силах. Отомстила, своеобразно расплатилась за это, а теперь черед работать.
Прикоснулась ладонью к пыльным, гладким портьерам и пошагала дальше, ведя кончиками пальцев по светлой ткани. Коснулась холодной спинки кожаного дивана и остановилась. Казалось, время застыло, а все эти пыльные и холодные вещи, притихли и ждут чьего-то возвращения.
Выпрямив спину, направилась к рабочему столу, и в какую-то секунду ковер сгладил начальственные удары каблуков. Села в мягкое офисное кресло и закинула ноги на массивный дубовый стол.
Трудно. Заново вливаться в подобную работу, оставляя за плечами все события. Ей снова требовалась помощь друга и информация о том, на каком этапе развития фирма находится сейчас. Куда успела добраться, пока она мстила и бегала от расплаты.
Признаться честно, слабо верила в свои возможности сделать лучше, чем есть. Работать лучше, чем это делал Денис. Но готова батрачить, лишь бы на это уютное кресло не уселась чья-то ушлая, никчемная задница. Яркое желание продолжить дело мужа немного прибавляло сил.
Перевела дыхание и достала из кармана брюк зажигалку и пачку сигарет. Хорошие карманы, вместительные. Щелкнула бордовой зажигалкой и фанатично затянулась дымом.
Дверная ручка опустилась с тихим треском и, выдыхая едкий дым, Алиса резко повернула голову.
Дверь распахнулась, и на пороге показался высокий шатен в синем костюме. Его взгляд мгновенно упал на дымящуюся сигарету в её руке, и главарь прошел в кабинет под звучный рев клаксона, что донесся из настежь открытого окна.
Толкнул дверь, и та закрылась с тихим щелчком, создавая приватность.
— За эти недели ты забыла, как звучат мои шаги, — пафосно проговорил, томно приближаясь к столу. — И кстати, хороший вид сзади.
Медленно и демонстративно затянулась дымом, оставляя сладкий привкус на бордовых губах. Не меняла позу, а лишь положила руку на холодный стол и слабо улыбнулась.
Поняла, что сзади шли не только охранники.
— Ну и давно вернулся? — отстраненно и не заинтересованно задала вопрос.
— Ночью, — ответил, присаживаясь в кресло. — Но были дела, поэтому не объявлялся.
На секунду приподняла брови, приближая сигарету к губам. Массивный стол служил почти надежным барьером, а холод в её взгляде разжигал азарт мужчины. Ярко чувствовала, насколько его раздражает и заводит подобное поведение.
— Как погостила у папы? — пропел баритоном, сканируя хищным взглядом сигарету в её руке.
— Отлично, — сбила пепел и поправила рукав бордовой рубашки. — Но вы скоро станете врагами. Как там… Все войны из-за женщин?
Он усмехнулся, откидываясь на спинку. По-царски расселся в кресле и взял бордовую зажигалку. Черкнул и высокий огонь вмиг вспыхнул.
— И на чью сторону встанешь ты? — спросил, прожигая взглядом оранжевый огонек.
— На ту сторону, где можно подать патрон, а потом спокойно покурить, — хмыкнула, спуская ноги на пол.
Издал смешок и оторвал взгляд от огня. Закрыл зажигалку и швырнул на стол, бедная вещица с гулким ударом приземлилась возле пачки сигарет.
— Отличные приоритеты.
— Не люблю, когда что-то запрещают, — лениво сказала и облокотилась на стол.
— Поехали, художница, — резко встал и прихватил её пачку сигарет и зажигалку. — Дело есть.
— Куда? — удивленно взглянула, не забывая сделать затяжку. — Я только приехала.
— У тебя же всё равно перекур, — заметил с каплей насмешки. — Давай.
Шепнул последнее слово и протянул руку. Секунду поколебалась, затем, сделав последнюю жадную затяжку, потушила сигарету и встала. Ответила на жест и, слабо сжимая его руку, пошагала за мужчиной к выходу.
Попутно захватила ключи, что валялись на полке и, покинув кабинет, заперла дверь. Похоже, начало работы и вливание в атмосферу бизнеса опять откладывались.
Он уводил за собой, проигнорировав лифт и печатая шаг на каждой ступени. Крепко держал за руку, словно опасаясь, что рыжая художница вздумает вырваться и сбежать. Толкнул ногой крутящуюся дверь, и улица встретила их шумом автомобилей.
— Так что ты хочешь? — шагала за мужчиной, фиксируя каждый шаг четким ударом высоких каблуков. — Я не люблю сюрпризы, главарь.
— А это и не сюрприз, — безразлично ответил, подводя её к дверце пассажирского сиденья. — Всё давно к этому идет.
Наградила мужчину настороженным взглядом и забралась в салон. Тяжелая дверца стремительно захлопнулась следом. Главарь обошел машину и жестом приказал охране следовать за ними.
Когда машина тронулась и живо вырулила на оживленную дорогу, терпение стремительно поблекло.
— Куда мы едем? — схватила пачку, что лежала на кожаном подлокотнике.
— Забыл сказать, в подвале пылится некий Паша.
Преспокойно информировал мужчина, и её глаза максимально округлились.
— Он ещё жив?
Романов быстро кивнул.
— Хочешь добить его?
Нервно дыша, поспешила достать из пачки коричневую сигарету.
— Нет, — твердо ответила, сжимая сигарету губами. — Хочу делегировать это кому-нибудь, — уверенно приблизила высокий огонь к лицу и прикурила. — Если что-то не умеешь или не хочешь делать — нужно делегировать. А я наигралась…
— Просто предложил, — беззаботно ответил, играя контрастом на фоне её нервного голоса. — Успокойся, художница. Значит, всё прекрасно и мы без лишних остановок едем расписываться.
Закашлялась, резко вдохнув едкий дым, и бросила главарю ошарашенный взгляд.
— А после уже обрадуем твоего папу, — победно продолжал. — А может и не обрадуем, потому что сразу улетим куда-нибудь. Самолет ждет.
Рука с дымящейся сигаретой застыла в воздухе, Алиса медленно опустила взгляд и оценивающе изучила свой внешний вид.
— Прекрасно выглядишь, художница. Ярко, — подхватил, опровергая её сомнения. — Особенно эти каблуки. Стройные ноги в обтягивающих брюках… Да просто картина маслом. Только губы подкрасишь.
Удивленно глядя на дорогу, неспешно затянулась и выдохнула дым, что врезался в тонированное стекло.
— Косметичка осталась…
— Всё на заднем сиденье. Ты невнимательная, — взглянул на нее, и бережно прикоснулся к подбородку, на несколько секунд задерживая касание. — Чего так удивляешься? Помнишь, я говорил, что женюсь на тебе? А ты сказала, что нас ещё не спалили. Так вот о нашем романе знают все.
Тихо засмеялась, поднося сигарету к губам. Не понимала, какое чувство выхватить из дикого водоворота. Неожиданность сливалась с отчетливой радостью, унося на просторы, где звучали эти фразы. В голове вертелись картинки из прошлого, что пропиталось азартом и опасностью, но плавно привело к настоящему счастливому моменту.
— А если я хочу шампанского и пышное платье? — капризно заявила, приоткрыв окно и сбив пепел.
— Первое есть. А второе… Будет чуть позже.
— Ты был дома? Портрет готов.
— Я видел, любовь моя, — скупая улыбка прикоснулась к его губам.
В следующий миг машина набрала скорость, буквально рассекая пространство и живо минуя дома и повороты. Надеялась, что торопливость стать женатиком не уничтожит его внимательность и реакции, а подобные маневры на дорожном полотне не превратятся в «торопился на тот свет». С такой профессией он всегда успеет посетить иные миры.
— Кстати, — громко произнес и живо открыл бардачок. — Тебе, — положил ей на колени широкий желтый конверт.
— Я надеюсь там деньги на платье, — тихо бросила, понимая, что внутри явно не бабки.
Зажав сигарету в зубах, в несколько движений распечатала конверт и заглянула внутрь, в сопровождении непобедимого любопытства. Достала синий, небольшой футляр и посмотрела на главаря. Мужчина внимательно сканировал дорогу, сбивая скорость на поворотах, и вовсе не обращал внимания на неё.
Заглянула внутрь и приоткрыла рот, роняя сигарету на колени. В центре квадратного футляра на мягкой подушке красовалось кольцо с ярко-красным камнем в форме сердца. Замерла, разглядывая украшение, и лишь мельком увидела, как метнулась рука мужчины. Он забрал сигарету.
С немым восторгом смотрела на кольцо, вспоминая, что счастье любит тишину. Но об этом счастье хотелось кричать и перво-наперво позвонить папе. Обрадовать беднягу.
Отвела глаза и встретилась с наполненным решимостью взглядом главаря. Это не всё. Он не мог ограничиться кольцом и, слабо улыбнувшись, вновь заглянула в конверт. Достала белый плотный лист.
Нетерпеливо развернула двумя пальцами, не выпуская футляр из рук.
«Я врал. Мне нравится всё.
Но именно тот надменный взгляд определил моё будущее…
С любовью, С.»
*****
Брела босиком по безлюдному берегу моря, наслаждаясь прикосновениями легкого ветра, что подхватывал края невесомой фаты, и слабо придерживая многослойную юбку из фатина.
Шепот бурных волн успокаивал, укутывая в легкое чувство единства, словно этот клочок земли всецело принадлежал им.
Плевать, что роскошное, пышное платье, цвета слоновой кости, со спущенными рукавами и коротким шлейфом не видели гости и родители. Главное, что это видел Романов, который уже минут десять бесшумно шел на шаг позади и, вероятно, до сих пор любовался её силуэтом на фоне насыщенно-синего моря, в котором отражалось уходящее к ночи солнце.
Мельком посмотрела на мужчину. Слегка помятая, белоснежная рубашка и серые брюки с закатанными штанинами делали его образ таким простым и домашним, но в то же время подобный вид прибавлял сексуальности и свободы. Словно человек, привыкший к галстуку и платку в кармане, приобретал другой характер.
Недолго думая, всё-таки решили мигом расписаться и эгоистично убежать из страны. И сами не вспомнят, кто из них толкнул полупьяную речь о том, что свадьба — праздник двоих. Но вот экспрессивный дядя и, по совместительству, лучший друг главаря — как и предполагала — поддержал сумасбродную идею, обещая прикрыть тылы.
И теперь они в меру раскрепощенные и чертовски счастливые рассекали по берегу, пока море стелило белесую пену им под ноги.
Раздался хлопок — ловко открылась вторая бутылка шампанского.
— Кайфуешь? — прозвучал полупьяный, счастливый баритон.
Тихо засмеялась, бросая хитрый взгляд через плечо.
— Знаешь… — алкоголь насыщал кровь, заставляя наслаждаться каждой миллисекундой, — это мечта. Прогуляться вдоль моря в пышном свадебном платье. Но без последствий.
— Без последствий, — тихо повторил и поравнялся, подстраиваясь под её ленивый темп. — Это значит, опасаясь загреметь в дурку за такую прогулку?
Оставила главаря без ответа и ненавязчиво забрала бутылку.
— Или без последствий в виде замужества? — продолжал допрашивать, поправляя фату, прикрепленную к нарочно небрежно сплетенной прическе.
— Да, — слегка пригубила игристого. — Оба варианта.
— Мне донесли, что твой папа уже в курсе, — посмеиваясь, признался главарь.
Не сумела сдержать коварный смешок и, отпив ещё немного из горла, вернула мужчине бутылку.
— Я всегда буду на твоей стороне, главарь, — пьяно прошептала, точно зная, что слова продиктованы искренностью, а не алкоголем.
Он ответил кратким поцелуем в плечо и ощутимо обнял за талию.
Ну, не везет в этой жизни папе. Единственный ребенок слабо его слушал, особенно при выборе спутника жизни. Была уверена, что папа устал от бесконечных разборок и не станет воевать с главарем. Это чушь. Всем, рано или поздно, хочется равновесия. И все его протесты закончатся драматичным жестом непонимания. Всего лишь.
— Объясни свою страсть к художницам? — любознательно потребовала, задевая ногой груду песка, теперь игра света делала его темно-серым.
— Зачем же объяснять страсть? — лениво бросил, делая глоток.
— Нет, скажи. Ты говорил, что изменял жене.
— Ну, теперь в этом не будет надобности. Зачем изменять художнице с худо… Ну ты поняла, — и поспешил заполировать умозаключение большим глотком.
Морская пена вновь окатила подол пышного платья, а сильный порыв ветра набросил часть фаты на лицо.
— А живопись… — начала, отбрасывая прозрачную ткань в сторону.
Главарь жестом попросил подержать бутылку и в несколько едва заметных движений освободил рыжие локоны от фаты.
— Я с детства обожал рисовать, — отвечал, будто предвидел вопрос, и отпустил белую ткань, которую с легкостью подхватил ветер. — Меня записали в художественную школу, — обнял за талию, предлагая продолжить прогулку.
Сделала скромный глоток из горла и прижалась к мужчине, послушно и полупьяно шагая вперед по прохладному песку.
— Вот в этой школе и выяснилось, что я бездарь, художница, — гордо пропел баритоном, вызывая тихий смех Алисы. — Это как… любить музыку, не значит быть первоклассным музыкантом, — забрал бутылку и пригубил, словно запивая давнее горе. — Не мой это талант, как оказалось. Всё, что я вынес из того бежевого двухэтажного здания — какие-то теоретические знания и нескончаемую любовь к живописи. Черт… Да я даже дерево не нарисую. Разве что на самом примитивном…
Искренне рассмеялась, кайфуя от превосходства над ним хоть в каких-то делах.
— Вынес теоретические знания… — хмурясь, издевательски повторила, — с твоей тягой к криминалу, надо было вынести оттуда парочку мольбертов. Потом подарил бы кому-то.
Скорчил гневную гримасу, живо заменяя её хитрой усмешкой.
— Какой-нибудь любовнице, да?
— Ну да, — поправила пышную юбку. — И романы с художницами, как приятный бонус.
— Именно, — отсалютовал бутылкой и сделал щедрый глоток.
— У тебя есть другие таланты, — тихо бросила, наслаждаясь запахом моря.
Мужчина резко остановился и жадным движением прислонил к себе. Сжал рыжие волосы в кулаке и ненавязчиво заставил запрокинуть голову, прикасаясь холодными губами к шее.
— Я имела в виду… — медленно провел кончиками пальцев по тонким лентам корсета, — имела в виду криминальные таланты, — добавила сквозь тихий смех и отстранилась.
— К коттеджу ещё далеко идти? — лениво поинтересовалась, отнимая шампанское.
— Нет, — обхватил её лицо холодными ладонями, заставляя посмотреть в его полупьяные, горящие азартом глаза.
Теперь с уверенностью могла заявить, что это сказка. Нет, не та, где жили они счастливо, но недолго и застрелили их в один день. Иная. Преданно смотрела в глаза мужчины, который доказал, что ему можно довериться и который умеет в последние мгновения по щелчку исправить ситуацию. Он доказал — побеждает тот, кто умеет тихо проигрывать на протяжении всей игры.
— Ну и чего ты ждешь? — провокационно бросила, одаривая мужчину его любимым, надменным взглядом.
Жадно прильнул губами, неспешно обвивая руками её талию и заставляя прижаться к нему плотнее. Выронила бутылку и обняла мужчину за шею, всецело отдаваясь эмоциям и ощущая, как бурная волна окутывает ноги и подол платья, бросая в спину прохладные капли.
Главарь плавно переместил поцелуи на шею и плечи, одновременно уводя подальше от взбесившихся волн.
Отстранилась и провела холодной рукой по лицу мужчины, смеясь и игриво выскальзывая из объятия, побежала навстречу разбушевавшейся стихии.
Красное солнце едва подглядывало, стыдливо скрываясь за линией горизонта, а ветер трепал их одежды и её рыжие локоны, выбившиеся из прически.
Забрела в воду по щиколотку, придерживая слои юбки, и бросила хитрый взгляд поверх плеча. В ту же секунду ощутила хватку сильных рук на талии. Он обошел Алису и, авантюрно уводя дальше, положил её руку себе на трицепс.
— А… — кокетливо повела плечом, — я всё помню. Но танцевать в воде сложн…
Привычно оборвал речь поцелуем, делая медленный, приглашающий шаг в сторону.
— Взялся — ходи, — шепнул на ухо, прижимая к себе, будто в попытке насытить её тело раскованностью. — Давай со мной, в ритме танго.
Знала главные правила игры — слаженность, пинта импровизации и доверие к тому, кто ведет, потому что все ходы известны лишь ему. Прочувствовать каждый момент и наградить каждое движение эмоцией. Беспечно танцевать. Ведь ни один роковой переход не останется без предупреждающей записки, ни один шаг не ускользнет от свидетеля. Да, с ним можно жить в ритме танго…
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net