- Он не знает, как мы всегда с ним.
- Он думает о ней.
- Именинница в нем поселилась.
(Влюбленный локон. Дальние, гордые, неразговорчивые, где вы теперь?)
- Он не хочет с ней расставаться.
- Он любит ее больше нас.
- Да, он любит ее больше нас.
- Слава богу, люди не умеют любить.
- Слава богу.
- Слава богу.
Локон на виске. Он даже больше не бьется, сестры. Он открыл все свои раны, милые сестры. Это красные раны, сестры, глубокие, как колодцы. Они сверкают от крови. Он не дождется зари.
Эргали пьет из китайской чашки.
Волосы. О вот, вот что утешит его. Вот что погасит его раны, сестры. Вот что умоет его глазки. Укачает его сердце.
- Он будет спать?
- Он будет спать.
- Он будет расти. Это любовь. Он будет расти из нее одной, из Именинницы, как мы растем из него.
Эргали садится, сжавшись, подобравшись, собравшись, завесив себя волосами. Наступает утро, и много-много света играет в пустых остреньких рюмочках.
- Мы его заслонили как домик.
- Мы его красношелковый домик.
- Он подобрал колени, прижал их к груди, крепко-крепко себя обнял, он в красношелковом домике. В нас.
- Он может нас разводить, увеличивать домик. Мы легко и покорно отступим, сухие, рассыпаясь под пальцами его немеющими, и снова прильнем к нему, теплые, тихие. Мы ему служим.
- (Тревожно.) Сестры, он думает, что это не домик.
- Он думает, что это - Та.
- Он видит ее одну.
- Она в нем разгорается.
- Он думает, что живет в ней, красношелковая, она его обвила повсюду. Он живет в ней, прилип, как сыночек.
- Он в ней поселился, привился, росточек.
- Давайте всего, всего его обовьем.
- Давайте, давайте.
Волосы спадают до самого пола, совсем скрывают Эргали спящего.
- Он ушел в нее навсегда.
Волосы плачут.
- Пусть он так думает. Нам все равно. Мы-то знаем, что это мы. Мы его любим. Мы.
- Да, это мы. Как жаль, что он видит ее, а не нас. Как жаль, что любимые видят не нас. Как жаль, что любимые слепы и видят не нас и не нас, а только каких-то чужих именинниц.
- Как жаль, что любимые любят не нас. Как жаль, что гоняются вечно за тенью. Как жаль, что они умирают всегда и те умирают, за кем они гнались. И мы остаемся одни. И молча влачим свои дни.
- Ах, как он видит ее! Как он видит ее! Он ее видит так, как никогда не расскажет. Люди этого не умеют. Люди от этого умирают.
- Он видит ее взглядом любви.
- Он закрыл свои глазки и спит.
- Смотрит взглядом любви - там она, в глубине, в своей шелковой шерстке... но дальше мы не расскажем, люди от этого слепнут.
- Как хорошо, что больше не будет Именинницы. Он снова будет носить нас в гости. Повязывать черной лентой. Выносить нас в свет.
- Как пышный букет.
- Он будет ухаживать за дамами.
- Беседовать с кавалерами.
- И улыбаться над чаем, нами качая.
- И отражать нас в стеклах, зеркалах и ветерках.
Вбегает Именинница.
Злые локоны Именинницы. Ха-ха-ха!
Именинница выпускает Вошку.
Вошка. Руки вверх!