— Мы можем отложить это на другой вечер.
— Другой вечер не будет нашей годовщиной. Я остаюсь. Решено. Как бы то ни было, еще неизвестно, что с ней произошло.
Появился официант с коктейлями на подносе. Он поставил их на стол перед Пак и Харни.
— Сделаете заказ сейчас или чуть позже?
— Мы еще не совсем готовы, — ответил Харни.
— Хорошо.
Официант удалился.
Они подняли стаканы, и Харни произнес тост:
— За мою любимую жену.
— За моего любимого мужа, — ответила она, улыбаясь.
Они чокнулись. Несколько кусочков влажной, крупной соли упали с края стакана Пак в стакан Харни. Еще несколько крошек просыпались на тыльную сторону ее ладони. Вкус «Маргариты» понравился Пак. Как только она сделала пару глотков, Харни провозгласил:
— И за твое импозантное платье.
Она заулыбалась.
— И за тело, которое под ним скрывается.
Она рассмеялась.
Пак приобрела платье специально для этого вечера, чтобы порадовать Харни.
Дома, когда она вышла из ванной комнаты, одетая в это платье, у Харни распахнулись глаза и отвисла челюсть.
— Bay, — только и сказал он.
— Нравится?
Глупо улыбаясь, моргая и качая головой, он произнес:
— Отличная комбинация. А где платье?
— Это и есть платье, дорогой.
— Bay.
— Может, мне надеть что-нибудь другое?
— Нет! — oн пошел к ней.
Она отстранила его рукой.
— Стоять, парень. Можешь смотреть, но не прикасаться. Может быть, позже. После ужина.
— Бессердечная.
— О, да.
Она медленно повернулась перед ним. Тонкое синее платье с открытой спиной спереди держалось на ленте, завязанной на шее. Оно переливалось на Пак, как теплая вода. Пак видела в зеркале, как плотно оно облегает бока, оставляя их обнаженными почти до бедер. При каждом движении руками, из лифа приподнимались краешки ее грудей. Платье опускалось ниже колен и свободно развевалось, медленно протекая по телу, лаская его.
Харни выглядел ошеломленным и довольным.
— Счастливой годовщины, дорогой!
— Да. Ну и ну, — oн покачал головой. — А что под ним?
— Только я.
Он сглотнул и застонал.
— Я так и думал, — oн тихо рассмеялся. — А где твоя пушка?
— Зачем тебе знать?
— Ее нигде не видно. Разве не так?
— Это мои проблемы.
— Дай я посмотрю.
— Я же сказала — ничего не трогать.
— Не хочешь поднять платье?
— Конечно нет, развратник.
Сейчас, когда Пак потягивала свою «Маргариту», Харни поставил стакан.
— Я кое-что должен тебе сказать, — проговорил он.
Его слова напугали ее. У нее все сжалось внутри. Сердце заколотилось.
— Что?
— Только ты не волнуйся, ладно?
Боже мой! Ничего не желаю слышать…