― О, не сейчас, дорогая.
Мамины слова заставили меня остановиться.
― У меня слишком много работы. Давай в другой раз.
― Когда? У тебя больше ни на что нет времени!― взорвалась я.
Мама видела, что я в смятении.
― Прости, Джулс, но у нас много дел. Я извиняюсь за то, что пропустила твою игру; это было неправильно.
Я могла бы сказать, что она не лгала; казалось, ее мозг постоянно вращался беззвучно, как старый кинопроектор.
Она подошла ко мне и пригладила мои растрепанные волосы.
― Я так горжусь тобой… как хорошо ты учишься в школе, и колонкой, и всеми твоими новыми друзьями. И больше всего я рада, что ты взяла Мэй под свое крыло. Это действительно много значит для меня.
Не таким образом я бы хотела поговорить с мамой.
― Хорошо, ― это было все, что я могла ответить.
Чайник засвистел. Мама сняла его с плиты и бросила в кружки два пакетика зеленого чая.
― Ты же знаешь, я не люблю зеленый чай, ― напомнила я ей.
― О, это для Мэй. Ты тоже хочешь?
Я уставилась на мать.
― Нет, ― решительно ответила я и вышла.
Глава 32
ПИТЕР ВОШЕЛ В СПАЛЬНЮ И ОСЛАБИЛ ГАЛСТУК.
― Милая? ― крикнул он, стягивая через голову шелковую ткань.
Сюзанна вышла из ванной, чистя зубы.
― Привет, ― выдавила она, работая щеткой. ― Как прошел день?
― Он долго тянулся, это точно, ― ответил Питер, переодеваясь во фланелевую пижаму.
Он был на работе весь день, хотя была суббота.
― Слияние идет хорошо, но там так много деталей.
― Бог в деталях, ― ответила Сюзанна.
― Я думал, дьявол кроется в деталях, ― задумчиво произнес он.
Сюзанна вернулась в ванную, чтобы умыться.
― Ты пропустил очень хороший ужин, ― крикнула она ему сквозь шум воды. ― У нас остался фермерский пирог, который испекла Мэй.
Она вернулась в спальню, вытирая лицо рукавом халата.
― Я хотела тебе оставить кусочек, но мы все съели. Если голоден, есть замороженная пицца, ― добавила она.
Сняла халат и легла в постель в голубой ночной рубашке.
― Спасибо, я поел на работе, ― ответил он. ― Как прошел твой день?
Она ненадолго замолчала, раздумывая, стоит ли рассказывать ему, что на самом деле сделала сегодня рано утром. Женщина выследила Виктора Петерсона из магазина, где пыталась поговорить с ним перед тем, как вернуться в магазин молока его семьи в городе Тисдейл, и почти вышла из машины, чтобы поговорить с ним, пока его не окружили какие-то фермеры, так что она не смогла застать его одного.
Но она ничего не сказала мужу.
― Как обычно, ― ответила она, натягивая на себя пуховое одеяло. ― Сегодня днем мы с Мэй купили новые туфли.
― Как прошла игра Джулс?
― Я не пошла, ― призналась она. ― Меня задержали с поручениями.
― Почему ты мне не сказала? Я бы пошел посмотреть, как она играет, ― разочарованно ответил Питер.
Он направился в ванную.
― Это вылетело у меня из головы. Прости. О, слушай, ― Сюзанна попыталась быстро сменить тему. ― Мэй сказала, что в Тисдейле нет газет. Буквально. Я имею в виду, что у них нет ни телевизора, ни фильмов, ничего такого, и почти нет книг, и нет газет! Можешь себе представить? Это дико. Они так оторваны от внешнего мира. Они не знают ничего из того, что происходит.
Петр вернулся из ванной и опустился на край кровати рядом с ней.
― Милая, ― мягко начал он. ― Думаю, нам следует поговорить о Мэй.
― Что с ней?― в голосе Сюзанны слышались нотки раздражения.
Питер едва заметно отшатнулся, непривычный к такой реакции жены. Но он продолжил:
― Ну, я обеспокоен, ― признался он, ― С ней что-то не так. Я знаю, она через многое прошла, ― продолжил он, прежде чем Сюзанна успела вмешаться, ― Но она пыталась…
Он пытался понять, как сказать это правильно.
― Она пыталась что?― сказала Сюзанна так, будто бросала вызов.
Мужчина помолчал, потом наконец сказал:
― Поговорить со мной.