— Все в порядке, Джерри, — сказала Сюзанна, затягивая белый халат на поясе и восстанавливая самообладание.
— У нас какие-то проблемы? — спросил Джерри у мужчины.
— Нет, мы просто узнаем друг друга, — сказал мужчина, криво улыбаясь.
Джерри был не так высок, как человек в ковбойской шляпе, но у него был пистолет, плотно заткнутый за пояс.
— Почему бы нам не выйти наружу, сэр? — Джерри явно не просто спрашивал.
Внезапно появились два копа.
— Это фиолетовый код? — спросил один из них, потянувшись за пистолетом.
Высокий посетитель поднял руки в знак того, что сдается.
— Попридержи коней, я ухожу, — прорычал он.
Он шагнул к дверям вестибюля, затем повернулся и посмотрел на Сюзанну темными глазами.
— Я вернусь за девочкой. Ты не сможешь держать ее вечно.
Глава 7
ПОКА Я ДУМАЛА, КАК ВСТАНУ НА НОГИ в отделе газеты, Себастьян думал обо мне — как я напишу новую колонку с фотографиями!
Но обо мне тут же снова забыли.
Мама не приехала за мной в школу, и из-за волейбольной тренировки я уже опоздала на автобус. Я писала ей и даже звонила, но она не отвечала, что было странно, потому что мама обычно отвечала, даже если была слишком занята, она всегда писала смс.
Я написала и папе, но знала, что это бесполезно. Он был ужасен во всем, что касалось телефона, и я была уверена, что папа все равно работает.
Мне пришлось ехать домой со Стейси Пикман, которая жила по соседству и играла со мной в волейбольной команде, ее жалобы не прекращались. С тех пор, как несколько лет назад на моем лице было написано, что я думаю, по поводу ее слишком узких джинс, она пыталась игнорировать меня в школе. Но правда заключалась в том, что у Стейси было еще меньше друзей, чем у меня, то есть ноль, поэтому она не могла быть слишком разборчивой. И она никогда не отказывалась от возможности пожаловаться, едва найдя невольных слушателей.
Она жаловалась на то, что Wi-Fi в кафетерии не работает, что занятия в спортзале должны быть короче, и на то, как она расстроена, что уже похолодало. Мне казалось бессмысленным жаловаться на вещи, с которыми ты ничего не можешь поделать, но для Стейси ни одна тема не была под запретом. Чтобы не слушать все это, я начала считать церкви, которые попадались нам по дороге. Двадцать четыре.
Когда мы, наконец, добрались до дома, я чуть не выбежала из машины в отчаянной попытке свалить как можно быстрее.
— Пока, Стейс! – крикнула я, хлопнув дверью старого седана ее родителей.
Я знала — она ненавидит, когда ее так называют, но не смогла устоять. Она только что жаловалась на деревья. На деревья!
Я направилась по каменной дорожке к дому. Он был похож на другие дома в нашем квартале, на двухэтажные семейные дома в непритязательных тонах. Американские флаги развевались на крыльце. Типичный пригород. За рядами резиденций был лес. В котором мы играли, когда были маленькими, но я больше никогда не видела там местных детей.
Я удивилась, увидев мамину машину, припаркованную перед гаражом.
Если она уже дома, почему не ответила на мое сообщение? Или не перезвонила? Может, у нее телефон разрядился. Но она всегда носила с собой запасную батарею, на случай непредвиденных обстоятельств.
Дойдя до входной двери, я заметила, что она приоткрыта.
Это было жутковато, в духе «Окна во двор» (прим.: детективный фильм Альфреда Хичкока, 1954г.).
Сквозь окно было видно какое-то движение.
— Мам?— прокричала я, распахнула дверь и вошла в прихожую. — Ты дома?
Мой голос эхом отдавался от деревянной лестницы. Я вошла в гостиную. Пусто.
Я не понимала, что происходит. Она все еще на работе? Но тогда почему ее машина здесь?
— Джулс! – мама с криком влетела через скрипящую кухонную дверь в гостиную, напугав меня.
У нее было обеспокоенное лицо. О-о.
— Я так рада, что ты дома! – выпалила она, но ее слова прозвучали быстрее, чем обычно.
— Ты оставила дверь открытой.
Я бросила сумку с книгами на диван.
— И почему ты не ответила на мое сообщение?
— Какое сообщение? — спросила она, подходя к вазе и нервно выбрасывая увядшие цветы.
— Я отправила сообщение, что меня нужно забрать. Стейси пришлось отвезти меня, — объяснила я, делая акцент на Стейси. Мама тоже не была от нее в восторге и считала, что ее родители должны лучше работать над ее ожиданиями.
— Прости, милая. Работа была... — она замолчала.
Она выглядела так, будто на нее слишком много свалилось, поэтому я отстала.
— Не переживай, — сказала я, доставая пульт от телевизора. — Дэни дома?
— Она только что вернулась с прослушивания и поедания замороженного йогурта с Тэрин. Видимо, все прошло хорошо! – ответила она, забрав пульт из моей руки. — Хелен вернется позже.
Я уставилась на пульт в ее руке.
— Мне нельзя сейчас смотреть телевизор?
Она сделала глубокий вдох.
— Я хочу поговорить с тобой.
Мамины “разговоры” никогда не приносили ничего хорошего. Они всегда были о неловких вещах: был случай, когда мы "говорили” о смерти моей бабушки; тот раз, когда мама и папа сказали мне, что они превращают нашу игровую комнату в офис для папы; и хуже всего, разговор S-E-X, который был фестивалем неловкости. Тактика моей мамы в решении неловких ситуаций заключалась в том, чтобы двигаться сквозь них как можно медленнее. В этом конкретном выступлении она подробно рассказала о различных формах контрацептивов и всех известных человечеству болезнях, передаваемых половым путем, и все это заставило меня не думать о сексе в течение очень долгого времени. Или просто стать монахиней.
Но здесь было что-то другое. Мама казалась рассеянной. Почти испуганной. Что-то определенно было не так.
— Ты в порядке?