2010 год
— Рит, кажется, пора. — Осторожно сжав девичьи плечи, с сожалением выдохнул мужчина.
— Да, пора. — Глубоко втягивая воздух и заставляя себя не расплакаться, Одинцова невидяще сверлила глазами пригнанный Русланом к парадному входу внедорожник.
Она ненавидела нынешний день. Ненавидела автомобиль, который в считаные минуты отвезет к дому Кирилла. Дому, что после прошедших дней казался далеким и чуждым.
Ненавидела себя за слабость, ставшую гораздо более отчетливой после порции откровений Чернышевского. За то, что чрезмерно быстро расставила приоритеты к будущему. Так запросто нашла первопричину поведения со своей стороны. Помимо этого, ненавидела… Олега. Господи, если бы кто мог представить разнообразие спектра её чувств! Всю мощь ненависти к мужчине, прижимающемуся сзади к спине. До неприличного тесно. Так, что ощущался жар сильного тела и приглушенное биение сердца.
Чернышевский… Как Маргарита его ненавидела! До одури и искусанных в кровь губ. До острых ноготков, глубокими следами впившихся в нежную кожу ладоней. Ненавидела за то, что сейчас пытается поторопить. Что так спокойно и, на первый взгляд, равнодушно отпускает обратно к Рощину.
Боже, почему он ничего не пытается предпринять, чтобы предотвратить неизбежное? Словно добившись своего, позабавившись новенькой игрушкой за оговоренные деньки, по природной честности возвращает истинному владельцу. Неужели, Олегу действительно все равно?
Нет, не все равно. Иначе откуда столько грусти и боли в небесных глазах, печали и обреченности в тихих вздохах? Почему сжимает за плечи так трепетно, осознавая необходимость отпустить, но… не в состояние решится.
Оба прекрасно понимали, в первую очередь сама Маргарита — возвращение к Кириллу неминуемо. Разумела, без её сдержанности Олег плюнул на обязательства и вместо того, чтобы ослабить стягивающие узы, забрал куда-то, навсегда пряча ото всех. Но подобная авантюра способна вылезти боком. Излишне рискованно и опасно, как бы ни хотела аналогичного развития событий.
К таковому выводу девушка пришла прошедшей ночью, которую они с Олегом почти до рассвета провели на заброшенном заводе в объятиях друг друга. Никаких намеков на тесную интимную связь. Просто рядом обнявшись. Уже не друзья. Но еще не любовники.
Они разговаривали обо всем на свете. Или почти обо всем. Олег поведал каким образом попал в тюрьму. О том, что пришлось пережить в ожидании вердикта. Рассказ, состоящий из малой части того, что предстояло узнать. Чернышевский не произносил вслух, но Рита догадывалась — приговор судьи начало надлома линии судьбы.
Верила, чуть позже, когда все образуется, когда настанет подходящий момент, Олег расскажет. Пока Одинцовой с лихвой хватило услышанного. Истоков, ведущих к развитию истории всей их жизни. Очень важных и необходимых. Позволяющих сделать один из множества предстоящих выборов…
Домой вернулись на рассвете. Уставшие, измученные, встревоженные. О сне не могло быть и речи. Оставшиеся до отъезда часы тоже провели вместе. Не уподобляясь до очередных опасных тем в разговорах. Серьезности хватало в атмосфере. Хоть ножом режь.
Возможно, Рита чересчур наивна, но отчего-то не могла не верить Олегу. Возможно, причина в том, что ныне хоть немного заглянула в прошлое, где их пути разошлись. Поняла для себя — ему было ни капли не легче. Обвинения беспочвенны. Без чертова приговора Чернышевский сделал все, чтобы вытащить её из борделя. Но сокрушаться поздно. Прошлого не вернуть. Зато есть возможность творить будущее, которое до сих пор представлялось в смутных очертаниях. Даже теперешнее.
Что их ждет ныне? Зачем Маргарита возвращается к Кириллу, раз не особенно стремится к этому? Сказать, что уходит? Бросает после всего, что для неё сделал? Поступает как неблагодарная сука, нашедшая нового покровителя? Быть может, чтобы собрать вещи и по-тихому сбежать, оставив вместо себя записку? Нет, Рощин не поймет. Не один из предложенных вариантов. Равносильно, как и не примет.
Почему Одинцова возвращается, если куда больше её тянет к Олегу, подмывает остаться? Потому что сильно́ чувство долга внутри? Возможно ли сейчас поступить иначе? Уйдет — предаст Кирилла. Останется — тоже. Как ни крути, выбор сделан, но ехать обратно все равно необходимо. От этого сердце сжималось в груди.
— Олег. — Зажмурившись, обкрутилась в руках мужчины. Распахнув веки, доверчиво уставилась на Чернышевского: — Это надолго?
Объяснений, что имелось в виду добавлять не стоит. Смысл постижим обоим. А для Маргариты очередное подтверждение, что предательство неотвратимо. Предательство Кирилла.
— Надеюсь, нет. — Честно признался Олег.
— Мы, наверное, пробудем в Роще всего несколько дней. — передернувшись, заговорила Одинцова. — По возможности я ежедневно, к полудню, буду приезжать к реке. А по возвращении в столицу, не знаю как… — Опуская лицо.
— Я найду способ с тобой встретиться. — Пообещал Чернышевский, перебирая прядки волос девушки.
— Хорошо. — Осторожно освободившись, Рита отошла на пару шагов назад. — Олег, умоляю тебя… — Нервно сглотнув, сжала кулаки. — Еще одного предательства я не выдержу.
Прежде чем с губ мужчины сорвался протест, развернулась на каблучках и засеменила мелкими шажками к выходу. На крыльце нетерпеливо мялся Руслан. Несмело кивнув, Маргарита прошла к автомобилю. Забравшись на сиденье, обняла себя за плечи, надеялась справиться с холодом, окутывающим душу вместе с уходом из этого дома. От этого мужчины.
Прошло несколько минут прежде, чем Одинцова, бессмысленно рассматривающая приборную панель, услышала, что её дверца открылась. Медленно повернув лицо на звук, закусила губу, увидев присевшего рядом Олега.
— Рит. — Бережно потянувшись к ладони девушки, позвал Чернышевский. — Что бы ни происходило, ты должна мне верить. — Несильно сжал, переплетая пальцы со своими: — Я сделаю все возможное, чтобы не причинить тебе боли. Но не в силах гарантировать за остальных. Но ты должна продержаться. Немножечко. Слышишь, малыш? — Бегло коснувшись щеки. — Когда все закончится, я обещаю, ты обретешь нечто ценнее свободы — счастье. Выстраданное и заслуженное.
Маргарита поморщилась, желая отвести взор от Олега. Главное, не заплакать. Не выдать очередную слабость. Но не могла. Продолжала с благоговением изучать дорогое лицо. Просидеть бы так вечность. Но Чернышевский, спешно наклонившись, прикоснулся к приоткрытым устам невесомым поцелуем и, отстраняясь, отпустил руку, захлопнул дверь.
Затаив дыхание, девушка наблюдала как мужчина, обойдя капот авто, вернулся к порогу, где дожидался Буртенко. Перебросился с тем парой фраз и исчез в доме. Неужели испугался что, оставшись, не сможет отпустить? Или веровал в примету? Как там говориться: «Долгие проводы — лишние слёзы»? Какая теперь разница? Гораздо важнее, что ждет дальше, за поворотом.
Руслан, с видом полного отстранения, забрался в авто. Повернул ключ в зажигании, выжал педаль сцепления и, переключив скорость, добавил газу, стремительно сорвавшись с места. Бросая позади не густое облако пыли — нечто существенное и родное. Дом, понятный и близкий Рите. Олега — непостижимого и таинственного, но оставлять которого с каждым разом становилось все невыносимее.
— Руслан. — Не глядя на Буртенко едва слышно позвала Одинцова, когда автомобиль выехал на открытую местность, разгоняясь до запредельной скорости. — Не торопись, пожалуйста.
— Боитесь быстрой езды? — Безучастно хмыкнул мужчина, но газ сбросил. Внимательно уставившись на Риту, предположил: — Или не хотите возвращаться?
— Любопытство? — Выдерживая пытливый тон. — Или тебя реально волнует происходящее?
— Меня волнует, чем может обернуться самоуправство. — Недовольно отметил. — Мне не нравится, что Олег ставит общее дело под угрозу из-за… — Поморщившись, Буря, послав девушке мимолетный взгляд, легонько ударил по рулю. — Черт, у Чернышевского в край крышу сорвало!
— Ты его осуждаешь. — Не спрашивая, констатировала факт Одинцова, переключая внимание на проплывающие мимо пейзажи. Несколько минут бессмысленного молчания в ожидании ответа, после чего снова обращаясь к Русу, допустила: — Или осуждаешь меня?
— Маргарита. Андреевна. — Скрипнул зубами. — Кто я такой, чтобы Вас судить.
— Осуждаешь, Руслан, вижу. — Настаивала на своем.
Зачем старалась вызвать этого человека на откровенный разговор? Почему что-то доказывала, проясняла? Потому что Буря, однозначно не чужой человек Олегу? Или, скорее всего, потому что Чернышевский считается с его мнение, а выглядеть в глазах друга близкого человека последней дрянью или шлюхой, не хотелось? Или потому что Буртенко отныне единственная связью с Олегом в доме Рощина?
— Маргарита Андреевна, неужели Вам впрямь есть дело до моего мнения по поводу происходящего?
— Не знаю. — Вздернув плечами, созналась Одинцова. — Но ты ведь тоже, как и Олег?.. — На миг запнулась, подбирая слова: — В повязке с СБУ?
— Бл*! — Громко выругавшись, Буртенко ударил по тормозам, остановив авто посреди пустынной дороги, окруженной одними виноградными полями. — Так и знал — от баб одни проблемы! Получается, он все-таки рассказал тебе обо всем. — Резко переходя на «ты».
— Только о связи со спецслужбой. Руслан, если боишься, что Рощин о чем-то узнает… — С придыханием пробормотала. — Можешь не беспокоиться, однозначно не от меня.
— При чем здесь Рощин. — Огрызнулся, вперившись на дорогу. — Ты понимаешь, чем дальше, тем больше сомневаюсь, на*ер во все ввязался? Шесть лет жизни коту под хвост. Ради общественного дела и спокойствия ни в чем не повинных людей? Или ради тебя, бывшей?..
Мужчина замолчал, сообразив, что ступил на запретную зону. Но пятиться поздно. Рита отлично поняла, о чем речь.
— Ради меня, бывшей кого? — С вызовом воскликнула. — Ну же, продолжай! Проститутки? Шлюхи? Бл**и?! Я не отрицаю! И не испытываю огромной радости от случившегося. Но и виновной себя не признаю. Не по своей воле оказалась в борделе. И если хочешь знать, ни о чем типа освобождения или спасения Олега не просила!
Срываясь на крик, девушка зажала руками уши, раскачиваясь из стороны в сторону. Лучше провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Умереть. Но за что боролась, на то и напоролась. Хотела откровенности от Руслана — вот, получай.
— Еще б просила. — Хладнокровно отозвался Буртенко. — Любит он тебя, Ритка. Вот и весь секрет. — Когда Одинцова, немного успокоившись, замерла в ожидании, продолжил: — Знаешь, как понял? Не когда Чернышевский последние дни пытался меня переспорить, доказывая, что ради любви можно пойти на все. Не когда вмазал за пару ласковых в твою сторону. А когда на прощанье, сегодня, попросил меня об одном одолжении: «Друг, береги её. Ты единственный, на кого могу рассчитывать. А она единственная во имя кого держусь». Теперь, уяснила? Для него это не просто прихоть.
Сощурившись, Рита недоверчиво уставилась на мужчину. Любит? Но разве можно любить её? Такую… недостойную.
— Ты сама-то хоть что-то к нему чувствуешь? — Допрашивался Буртенко, проницательно рассматривая девушку.
— Я не знаю. — Поджавшись, неуверенно промямлила Маргарита. — Просто… Олег он… он дорог мне. Боюсь потерять его вновь. Очень боюсь.
— Понятно. — Фыркнув, Рус снова включил зажигание. — Херня это все, ваша любовь. Неизлечимая болезнь. Правильно делаешь, что не впутываешься в её сети. Но можно попросить тебя об одной услуге? — Трогаясь с места, вопросительно уставился на Риту. Получив робкий утвердительный кивок, растолковал: — Если уже сейчас понимаешь, что ничего у вас не получится, лучше оставь эту глупую затею и не морочь Олегу голову. Он хороший мужик, настоящий. Не заслуживает пожизненных страданий из-за неразделенной любви.
— Скажи, Руслан, а ты любил когда-то? — Не считая нужным отвечать на откровенные нравоучения, почему-то поинтересовалась Маргарита. — Откуда предвзятое суждение?
— О, нет. — Театрально закатив глаза, Буртенко натягивая маску официального сопроводителя, благоговейно ухмыльнулся. — Бог избавил от данного несчастья. Предвзятость оттуда же. Насмотрелся в реальной жизни на таких влюбленных, хватило по горло. Любовь она, знаете, Маргарита Андреевна, хороша в книгах. Вот там и пострадать с героем за дело не грех, и порадоваться тоже.
— А как же семья?
Спросила и лишь после поняла, что впервые за долгие годы сама задумалась. Нужна ли семья в принципе? Если да, по каким критериям её создавать? Ведь у самой с детства воспоминания касаемо семьи не особо радужные.
— Не знаю. — Тем временем рассуждал мужчина. — Возможно, когда-нибудь мне попадется хорошая, скромная девушка, которую не грех будет и окольцевать. в итоге жениться придется в любом случае. Когда-то захочется тепла и уюта, чистых носков, свежих горячих завтраков. Продолжение рода никто не отменял.
— Можно подумать с вашим образом жизни это имеет место быть?
— Вы правы, не особенно. Поэтому, знаете, что для себя решил? — Задумавшись, как-то добродушно улыбнулся. — Когда все закончится, брошу работу к чертям собачьим и вернусь домой. Там у меня родители, семьи, друзья. Открою маленький бизнес и заживу припеваючи. Для себя. Никем не притворяясь. Прекращу играть в супергероев, спасающих мир, который не спасти. А Вы?
Вопрос вряд ли подразумевающий подвох. Но ввел Одинцову в ступор. А что она? Она слабо представляла, каким будет завтрашний день, не говоря о дальнейшем будущем.
Застыла меж двух огней. Кирилл. Олег… О какой семьи речь? Никогда не видела себя в роли жены. Не говоря о матери. И чьей жены? Матери, чьих детей? Олега? Если допустить, что Руслан прав и Чернышевский на самом деле любит её, нужна ли ему такая спутница жизни с тяжелым багажом прошлого? Сомнительно.
Если сейчас думает иначе, время многое расставит по местам. Олег придет к выводу, что для женитьбы нужно выбирать других женщин. Правильно сказал Руслан — семейных, скромных, правильных. Тех, что с благоговением и готовностью будут дожидаться дома с горячими борщами, в фартуке, с бигуди на голове. К сожалению, или счастью, Маргарита ни по каким критериям не подходила для примерной жены. Во всяком случае для Олега.
Куда лучше годится Кириллу. Но в подобном раскладе с трудом воспринимала семейным мужчиной Рощина. Слишком своенравный человек, чтобы оставаться верным одной-единственной. Даже представив, что попытается измениться, все равно не вариант. Удивительная ирония и незадача — быть окольцованной Кириллом, Рита не желала сама.
— Не знаю. — Подала голос, с ужасом подмечая, что внедорожник свернул к воротам поместья Рощина.
— Не бойся, Сергеич не узнает, что происходило в доме Олега. — Предотвращая вероятные просьбы Маргариты, тяжело вздохнул Буртенко. — В результате это нужно не одной тебе.
— Спасибо. — Переплетая собственные пальцы, с приближением конечной цели замирала в предвкушении предстоящей встречи.
Как поступит Кирилл? С каким настроением и вопросами встретит? Как строить манеру держаться рядом с этим мужчиной? Вроде и не чужим, но после прошедших дней далеким.
Рита боялась. Не Рощина. Действий, способных с головой выдать открывшиеся тайны Олега. Взгляда, готового раскрыть особое теперь отношение к тому же Олегу. Что не найдет сил натянуть привычную маску холодности и отстраненности. Боялась подставить Чернышевского. Вдруг Кирилл почувствует предательство? Что же тогда будет… Господи, как страшно!
— Так и просидите, пока Рощин чего-то не заподозрит? — Остановив автомобиль у порога, проворчал Руслан, когда понял, что Рита не особо торопится бежать к Кириллу.
— Может, его нет дома? — С мольбой и надеждой посмотрев на Бурю, девушка снова уставилась в лобовое стекло, невидяще изучая входной портал.
Судя по недрогнувшей оконной занавеске, Рощин тоже не спешил встречать. Чего ожидала? Что выйдет сторожить у порога? Едва завидев авто, бросится с объятиями? А сама бросилась зная, что приехал от другой женщины? Ответ очевиден.
— Сомневаюсь. — Отмахнулся Рус. — Он мне звонил утром, интересуясь во сколько примерно будем дома.
Все-таки ждет. Но кому от этого легче?..
Глубоко втянув воздух, Одинцова решительно выбралась из машины. Очередной раз осмотрелась подмечая, что впервые за многие годы возвращение в Рощу совершенно не радует. То, что ранее казалось родственным и домашним, ныне представлялось блеклым и бесцветным. Однообразным и чужим. Или она опять преувеличивает? Никак не способна избавиться от впечатления, произведенного Олегом и его обителью? Нужно успокоиться и взять себя в руки.
Стараясь стряхнуть наваждение, Маргарита неторопливо поднялась по ступенькам. Оглянувшись, встретилась глазами с Русланом, который прислонившись к капоту, закурил, очевидно, не намеренный идти в дом и попадаться Рощину под горячую руку. Или вовсе предоставлял девушке возможность поговорить с Кириллом без свидетелей. Что-то подсказывало — беседа намечается не из легких.
Тянуть дальше бесполезно. Отворив входную дверь, бесшумно прошла в холл. В доме было тихо. Чересчур тихо. Может, первоначальное предположение об отсутствии Рощина верно?.. Но какой смысл? Встречи не избежать.
В гостиной Маргариту встретила удручающая пустота. Стало не по себе. Ни тебе брошенного наспех журнала или книги на диване, ни оставленного на столике недопитого бокала виски. Неприятное предостережение неизбежности сковало душу. Её либо не ждут, либо… Оставался последний вариант, где в это время можно застать Рощина — кабинет. Когда мужчине хотелось побыть в одиночестве, обычно пропадал именно там.
В считаные минуты, пересекая длинный коридор, Одинцова застала нужную комнату приоткрытой. В паре метров от цели замедлила шаги, прислушиваясь к тишине, периодически разбавленной неразличимыми шорохами. Не ошиблась — Кирилл там.
Замерев у двери, девушка, решаясь войти, продумывала варианты предстоящего поведения. Как назло, ничего толкового на ум не приходило. В подтверждение, что поздно искать оправдания, из кабинета донесся хрипловатый мужской голос:
— Чего застыла в коридоре? Не соскучилась, что ли?
Вздрогнув от резкости тона, Одинцова подчинилась и, опасливо приоткрыв дверь, ступила в комнату. В полумраке наглухо зашторенной портьерами кабинета, мгновенно отыскала Рощина. Он сидел, вальяжно откинувшись в кресле, и прокручивал в руках полупустой бокал с виски. Рядом, на столе, стояла начатая бутылка с алкоголем. Сам мужчина какой-то помятый и растрепанный. Рукава рубашки наспех закатаны до локтей, пуговицы на груди расстегнуты. Через спинку кресла переброшен измятый пиджак.
Не нравилось это Маргарите. Очень не нравилось. Неприятные выводы, невольно врезаясь в сознание, заставляли стыдливо поджиматься от собственных поступков. Предательства?.. Рощин даже не посмотрел на неё, продолжая заинтересованно рассматривать жидкость в стакане. Неужели все равно? Или безразличие напускное?..
Наверное, стоит что-то сказать? Да, однозначно, необходимо избавиться от навязчивых мыслей и дать понять мужчине, что ничего не изменилось. Что все по-прежнему. Что… Черт, ничего не по-прежнему! Совершенно! Только напиваться тоже не выход.
— Кирилл, ты опять за старое? — Подступая ближе и забирая бутылку, недовольно отметила Одинцова.
Рощин частенько баловался спиртным, когда что-то не получалось. Обычно это «что-то» касалось бизнеса. Но сейчас-то, после исполнения своей части сделки в договоре с Олегом, по подсчетам Кирилла все должно быть хорошо. Разве что учуял подвох.
— Как дела у Волкодава? — Игнорируя вопрос, ехидно бросил мужчина. Наконец, обратив внимание на Маргариту, впился хищным прищуром: — Хорошо его удовлетворила? Не передумает отказаться от тендера?
— Кирилл, зачем ты так? — Остолбенев посреди комнаты, девушка передернулась.
Откровенно-дерзкое предположение Рощина прозвучало сродни хлесткому удару по лицу. Он снова подозревает. Недоверие сквозит в малейшем взмахе ресниц. Ни капли не верит.
Имеет ли она право на доверие? Теперь, после случившегося у Олега? Имеет ли право оскорбляться из-за нагловатой прямоты Кирилла? Первым порывом было возмутиться. Вспылить, показав обиду и досаду. Она ни в чем не провинилась перед Рощиным. По крайней мере, не изменила.
Не изменила… Как гадко звучит. Не изменила ли? Если бы не благоразумие Олега и его воистину стальная выдержка, Маргарита отдалась ему на второй день уик-энда. И вряд ли пожалела о случившемся.
Физически осталась верной Рощину. Но что делать с сердцем? С эмоциями? Чувствами? Внутренним миром она полностью предала сидящего перед ней мужчину. Отныне её мало волновала реакция Кира. Более того, в желании переспать с Олегом тендер значился последним пунктом. И тут обманывала Рощина. Но где гарантия, что он не соврал гораздо раньше?
Грязная липкая мысль скользнула на задворках сознания, исчезая в небытие. Но всего лишь на время. В голове который раз отчетливо прокручивались слова Олега. Он работает в СБУ. Управление по борьбе с оргпреступностью. Получается, внедрение в среду? Кто цель? Неужели Рощин?..
Прошлась изучающе по мужчине. В памяти вспыхнули слова о наркогруппировках, проворачивающих махинации в прошлом. Затем сомнительные партнеры Рощина по бизнесу. Что это? Совпадение? Случайность? Разве бывают такие совпадения?
Кирилл никогда не гнушался никаких методов для достижения намеченных целей в бизнесе. Казалось, Маргарита давно привыкла ко всему. Смирилась, старалась закрывать глаза. Не думать каким Рощин бывает за пределами видимости, чем занимается. Но сейчас, глядя на него, начинала сопоставлять факты, задумываясь о связи непостижимого.
— Правда в глаза режет? — Расценив молчаливое изучение собственного профиля на иной манер, Рощин медлительно, с грациозностью хищника, поднялся с места. Повернулся к Одинцовой и жадно «ощупав» хрупкую фигурку, пояснил: — Ты не беспокойся. Я тут подумал, если твое мимолетное… м-мм… увлечение принесет нам необходимые дивиденды, забуду о недоразумении. Если, конечно, Волкодав никогда не появится на моем пути. Сама понимаешь, увижу его, память разбередит старые раны, могу и передумать.
Усмехнувшись какой-то очередной безумной идее, мужчина осушил бокал. Взглянул на Маргариту. Ждал реакции. Чего угодно, но не упрямого молчания, которым девушка наградила в ответ. Так и оставшись посреди кабинета, прижимая к груди бутылку.
Не считала нужным оправдываться, разубеждать Кирилла. В одночасье ей ровным счетом стало наплевать. Рощин сделал свои выводы. Ползание на коленях с заверениями, что ничего не было, не помогут. Непомерно вспыльчивый. Привыкший доверять исключительно себе. Проверенным или надуманным, но личным фактам.
— Ну чего стоишь, как неживая? — C грохотом опустив стакан на деревянную столешницу, мужчина обогнул рабочее место, наступая на Маргариту. — Глазками луп-луп! Может, расскажешь, как все прошло? — Остановившись в десятке сантиметров, ухмыльнулся.
Изображал беспечность. Равнодушие. Но если губы искажало подобие улыбки, глаза не смеялись. Ничуть. Оставаясь холодными и невозмутимыми, как прежде. Серые льдинки, прожигающие насквозь, любопытно и нетерпеливо впивающиеся в девичье лицо.
— Нечего рассказывать. — Не выдержав молчаливой пытки, отозвалась Одинцова.
Воздух накалился до предела. Чуточку и можно зачерпнуть рукой. Воспламенить спичкой. Чуть-чуть и выдержка Кирилла, которой хватался, как утопающий, полетит в тартарары.
— Не ври.
Сделав последний приближающий шаг, мужчина обжег шею горячим сбитым дыханием. Дыханием, в котором ощутимо смешался приторный запах спиртного.
— Если намерен услышать подтверждение, что я спала с Олегом, должна разочаровать. — Провозгласила с вызовом. — Между нами ничего не было.
— Так и ничего?
Любопытно всмотрелся в лицо девушки, желая отыскать подтверждение надуманной лжи. Но Маргарита держалась стойко и выдержано, уверенно встречая удары потемневших очей.
Играла не с огнем — с пламенем. Самым настоящим, жестоким и беспощадным. Не могла устоять от искушения съехидничать и подразнить:
— Если сбор цветов да ягод в лесу не считается, то ничего.
Реакция последовала мгновенно. Резкая, но вполне в стиле Рощина. Иного не стоило ожидать
— Маргарита. — Цепко хватая за запястье и прижимая к груди. Другой рукой сжал подбородок, принуждая смотреть на себя. Наклоняясь ближе, раздраженно прошипел в приоткрытые уста: — Поклянись, что не спала с Чернышевским!
— Кирилл, ты пьян. — Поморщившись от дурманящего запаха смеси дорогих сигар и элитного алкоголя, Одинцова попыталась вырваться и отвернуться. — Я все сказала и не намерена оправдываться.
— Поклянись! — Прикрикнул мужчина. Вместо того чтобы отпустить, сильнее встряхнул, пытаясь обернуть на себя.
Пожалуй, проще подчиниться, произнести желаемую клятву. Тем более врать не нужно. Ни малейшего богохульства, скажи слова, так необходимые Кириллу. Но не вовремя вспыхнувшее упрямство и гордость не позволили в этот раз низойти до унизительных объяснений. Она не привыкла оправдываться. Этот раз не исключение.
— Отпусти, мне больно. — Упираясь и морщась от боли, причиненной острыми пальцами, сжимающими скулы.
— Противен, да? — Рощину удалось обратить лицо девушки к себе. — С каких пор, Марго? После Чернышевского-то? А он не был противен, а?
— Кирилл, отпусти… — Едва слышно взмолилась Одинцова, упирая в мужскую грудь бутылку с виски.
— Чем он лучше меня, скажи? — Не обращая внимания на мольбу заорал Рощин. — Трахается лучше или что?! Говори давай!
Вопреки приказаниям, когда с уст Маргариты готовилось слететь признание, что Олег, по крайней мере, никогда так не обращался, Кирилл прижал её к себе. Торопливо приник губами к девичьим устам, подчиняя и жадно вбирая в себя.
Девушке показалось, что задохнется от требовательности и настойчивости Рощина. Она сопротивлялась. Смыкала губы, не желая отвечать на поцелуй. Но было поздно. Мужчина, воспользовавшись мимолетным замешательством, давно проник в рот, ненасытно терзая и раздражая обоняние, вмиг показавшимся неприятным, вкусом выпитого виски.
Маргарита норовила оттолкнуться, яростнее колотя кулачком по груди и опираясь с помощью бутылки. Все напрасно. Кирилл, кажется, лишь распалялся. Привыкший брать, когда на то возникала потребность или жажда, в этот раз переходил дозволенные рамки.
На секунды отстранившись, чтобы перевести сбившееся дыхание, выхватил у девушки бутылку, беспощадно кидая на пол.
— Так я быстро докажу обратное!
Мгновение, звон разбитого стекла и холод разлетающихся капель, попадающих на брюки Одинцовой, встряхнул, возвращая в реальность прошлого, состоящего из сплошной борьбы. За выживание. За следующий день и мимолетную, призрачную свободу.
— Кирилл, достаточно! — Взвыла Маргарита, извиваясь в опытных руках, когда Рощин толкнул к столу, прытко ощупывая каждый миллиметр тела.
— Что не нравится, девочка? — Терзая влажными губами нежную кожу на шее, мужчина, пробравшись в вырез кофты, больно смял грудь. — Забываешься, с кем удумала пререкаться.
Секунда, и девушка оказалась прижата к столу. Убеждения и просьбы остановится, словно не доходили до затуманенного алкоголем и страстью разума Кирилла. Подобная сторона мужчины для Одинцовой открывалась впервые. Он мог быть настойчивым, нетерпеливым, брать хитростью, гипнотически убеждая в собственном желании. Равнодушием, убедительной уверенностью, что так надо. Чем угодно. Но не силой.
Обезумевший зверь, дорвавшийся к добыче. Разве такой встречи ожидала?
Изгибаясь, Маргарита всячески пыталась освободиться, побуждая Кирилла возвратить трезвость мысли. Понимала — напрасно. В одиночку не справиться. В который раз не совладает с некогда близким, а теперь очередным, обезумевшим мужчиной. И она молилась. Все отчаяннее и неистовее молилась, чтобы хоть в этот раз кто-то пришел на помощь.
То ли небеса решили смилостивиться, то ли отчаянное нежелание снова становиться марионеткой в мужских руках вспыхнуло ярче, но девушке удалось высвободить ладонь.
В момент, когда Кирилл снова потянулся к её губам, влепила звонкую пощечину, заставляя отшатнуться.
— С*ка! — Взревел Рощин, прижав ладонь к щеке.
В глазах вспыхнул очередной огонек. Вожделения? Нет, скорее злости. Неконтролируемой и неистовой. Однажды она видела схожую. Нахлынувшее видение ужаса, испытуемого ранее, на сей раз представшее в облике Кирилла, испугало не на шутку.
Маргарита сощурилась, готовясь к самой страшной реакции.
Кто знает, какой она могла быть, не раздайся легкий стук в дверь, вместе со слегка озадаченным:
— Кирилл Сергеевич?..
Распахнув веки, Одинцова одновременно с Рощиным, обратила внимание на знакомый голос.
Застыв на пороге кабинета, Руслан неловко уставился на представшую картину.
— Ой! — Окинул полумрак комнаты, цепляясь глазами за разбитую бутылку. — Услышал шум, и подумал… — Перевел взор на растрепанную девушку: — Не нужна ли помощь?..
— Не нужна! — Отступая от Риты, раздраженно буркнул Кирилл, запустив пятерню в волосы на затылке.
— Значит, зайду позже. — Собираясь ретироваться, Буртенко сочувственно глянул на девушку: — Извините, что помешал.
— Ты не помешал! — Поспешила возразить Одинцова. Оттолкнувшись от стола, одернула кофту, прошла мимо озадаченного Кирилла к выходу. Обернулась к нему снова, брезгливо поморщившись: — Мы закончили.
Когда Руслан потеснился, освобождая дверной проем, благодарно кивнула. Не желая испытывать судьбу на справедливость, на заплетающихся ногах побрела к спальне.
— Бурый, вот что за манера врываться без стука! — Донесся гневный окрик Рощина.
— Простите, Кирилл Сергеич. — Извинялся Буртенко. — Откуда я знал.
Очень правдоподобно и искренне. Не ведай Маргарита, что тот под прикрытием, ни за что не догадалась о преднамеренности действий.
— Да ну тебя. Заходи, расскажешь в подробностях, как съездили.
Кирилл в своем репертуаре. Но о чем пошел дальнейший разговор, Одинцова не слышала. Дверь с легким стуком захлопнулась, а она быстрее прошагала по коридору.
В этот раз пронесло. Благодарить стоит никого иного, как Руслана. Вопреки своим возмущениям по дороге до дома, он сходу бросился выполнять просьбу Олега. Отныне в его преданности Чернышевскому сомневаться не стоит. И с Рощиным не проколется. Девушка верила. Но Буртенко не всегда сможет вовремя оказаться рядом. И одному Богу известно, как далеко способен зайти Кирилл в следующий раз.
Оказавшись в спальне, Рита нервно повернула замок, закрываясь изнутри. Прислонившись к двери спиной, облегченно вздохнула. Зажмурившись, обхватила руками голову и безвольно сползла на пол.
Нет, не плакала. Слез не было. Ни грамма. Но дрожь волной прокатилась по телу. Сердце с каждой секундой отчаяннее трепыхалось в груди, как загнанная в клетку птичка. Такая одинокая и несчастная, как она. Безвольная, живущая мечтами о свободе.
Думала ли, что возвращение к Кириллу окажется настолько сложным? Догадывалась. Ожидала бурной реакции. Ожидала всего. Но не того, что едва не произошло. Она уверена, не появись случайного свидетеля, Рощин взял её силой и вряд ли после испытал раскаяние. Впрочем, как многие другие до него.
Это только начало. Первые часы возвращения и в омут с головой. Что дальше? Найдет ли силы Одинцова выдержать? Или в этот раз, ощутив себя слабой и кому-то нужной, не сможет самостоятельно противостоять и сломается?
Возникло непреодолимое желание вновь оказаться в крепких и надежных объятиях Олега. Почувствовать успокаивающие поглаживания на спине, волосам. Услышать размеренное дыхание и спокойную бархатистость голоса. Как жаль, что это невозможно. Не сейчас. Если повезет незаметно улизнуть от Рощина, возможно, завтра.
Пока она не имела права даже на звонок. Предполагала реакцию Чернышевского, услышь он её в таком состоянии. Потому ставить под угрозу судьбу ни одного человека из-за личной прихоти не имела права.
Олег и Кирилл. Двое мужчин, далеко не посторонних ей. Выбор, совсем недавно казавшийся сложнее любого логарифмического уравнения. Как мало, выходит, должно произойти, чтобы одна чаша весов неоспоримым грузом перетянула другую.
Возможно, в чем-то заблуждается или лукавит. Сама виновата в сегодняшнем поведении Кирилла. Но одно знала точно — для Рощина навсегда останется заклейменной прошлым. Он никогда не забудет ту девушку, которую узнал в стенах Инанны. Равносильно, как и Маргарита, несмотря на любые убеждения в обратном, никогда не станет для этого мужчины равной…