2010 год
Провожая взглядом убегающую Марго, Рощин с каждым шагом, удаляющим друг от друга, все больше ощущал, что летит в пропасть. Бездонную черную тьму, поглощающую с головой. Плевать было на проигрыш в тендере. На Вотана, стоящего в метре. На полон двор СБшников. На девок этих проклятых, приносящих древнейшей профессией, по сути, неплохой заработок. Что благодаря своей опрометчивости находится под прицелом спецслужбы. И навряд ли на сей раз получится легко выпутаться.
Все казалось неважным. Абсолютно. Кроме девушки, отчаянно сбегающей от него, как от огня. И нечем удержать. Не получится. Нет больше ни единого козыря в руках. Бурого, предателя, забрали. Чернышевский, су*а, вообще, в полном шоколаде. Генерал настроен чересчур решительно. Все складывается против Кирилла. Обстоятельства способствуют уходу Маргариты.
Чувствовал, что терял её. Навсегда теперь. Осознание этой гадской мысли самое паршивое, что могло случиться. Залип, как юнец, на бывшей проститутке. Дожил бы отец до такого, увидел, покрутил пальцем у виска, заметив, что шлюх на их век хватит, шкуру скорее надо спасать пока не повязали.
Подумал, что напрасно Калача не послушал, когда тот по телефону предупредил об облаве. Надо было валить вместе с Марго куда подальше. Или, по крайней мере, спрятать её, а не тащить в эпицентр событий. Чем думал? Неужто считал, что выкрутится снова? Пожалуй.
Не возникало мысли, что не прорвутся. Не отстоят. Но глядя на хаос, творящийся в одном из ключевых мест становления своего бизнеса, думал о том, что не хочет терять Ритку. Ненавидел себя крепко за это. Но рядом с девушкой, с мыслью о ней мозг отключался. Отказывался работать. Мерзкое чувство безысходности обволакивало душу и как справиться не представлял.
Безумным выдался день. Не только день, последние недели на грани. Времена самых лютых разборок с братцем уступали происходящему ныне. Стоило раньше заподозрить неладное. Не ставить Маргарите условия идти на тендер, а прятать подальше. Ненавидел её за Чернышевского, но вместе с тем готов простить что угодно. Лишь бы рядом была. Не артачилась и не смотрела волком, как на врага народа.
Где-то ошибся. Напортачил. Подавил эмоции, наступил на горло чувствам, боясь показаться мягкотелым слабаком. Гребанная циничность взяла верх. И как не взять? Когда единственная небезразличная ему баба готова была ноги целовать за спасение другого, чужого мужчину, даже не любовника. Понял еще, если бы за Волкодава своего горло рвала, но за Буртенко?
Рощин до последнего не хотел верить в предательство начальника охраны. Столько лет бок о бок, не подводил ни разу. Последние промахи с побегами Ритки не в счет. Оказывается, пригрел змею на груди. Которая все разворошила изнутри, подкопав под самый фундамент.
В глубине души чувствовал, что привычная реальность рушится. Гадское подозрение, что жизнь пойдет под откос давно закралось. С первым появлением Чернышевского. Но кто мог подумать, что столь нелепо сложится?..
Тогда присутствовал азарт. Тогда он был королем в своей сфере бизнеса. Единственным и беспрекословным. Стоило сразу убирать конкурента, без попыток договориться. Впрочем, что бы это дало? Судя по самодовольной роже генерала Одинцова, план зрел давно и готовился слишком тщательно. Иначе не объяснить, что долгие годы не замечал предателя в своем логове.
Когда Тимур взял с поличным Руслана, Кирилл знал, что это им не сойдет с рук. За убийство тайного агента СБшники станут как минимум мстить. Но и тогда запретил себе думать в эту сторону. Вырвал ростки опасений, уступил Калачу, позволил делать с предателем, что душе угодно. Но Маргарита снова включила в нем жалость. Глядя на её бесконечные слезы из-за Бурого, не мог оставаться тем же хладнокровным авторитетом. Девушка, сама не ведая, зажгла в нем остатки человечности. Заставила глянуть на Буртенко под другим углом, пожалеть.
Уступил ей, предполагая, что этим сможет удержать. Главной ошибкой Рощина стало то, что не подумал о последствиях. Как показывал минувший опыт: шантажом не привяжешь надолго. Вот и не вышло. Упорхнула птичка из клетки даже не попрощавшись. Не смутил и факт, что отец за погоны задницу рвет, а не за её благополучие. И что Чернышевский, тварь, по указке батеньки действует.
Надо было пришить сволочь сегодня. Самовлюбленный индюк мало того явился позже других на мероприятие, еще поймав звезду, выпендриваться решил на сцене. Песенки сопливые Ритке петь. Она-то смотрела как, чуть в рот не заглядывала. Неужто, правда, любит? А с ним, Кириллом, из-за чувства благодарности жила? Шальные выводы приходили в разум только сейчас.
В первые секунды после объявления победителей тендера, просчитывал, что сделать с Волкодавом. Убить казалось единственно верным выходом. Хотя прямо там, на сцене, в момент триумфа. Чтобы показать всем, а Маргарите в первую очередь, что бывает с наглыми обманщиками. Побежал звонить Тимуру, вызывать подмогу. Чертова импульсивность в который раз взяла верх над здравым смыслом. Готовился устроить разборки посреди сотен гостей. Забыл, что девку свою ни на секунду нельзя одну оставить. Как вернулся и увидел, что нет её, чуть с катушек не слетел. Спасибо добрые люди подсказали, что видели, как уходила в дамскую комнату.
Потом обжимания с Чернышевским и крышу окончательно снесло. Думал, на месте прибьет его. Но зараза оказался с тяжелой рукой. Губа все еще неприятно саднила, да и кости отзывались ломотой. Если бы не Риткин визг, одному богу известно, чем закончилось.
Вспомнил о все еще имеющемся козыре в виде пленника Руслана. К счастью, Маргарита на тот момент не знала, что уплывает её повод уходить с Кириллом. Он сам не знал, пока, убегая из не оправдавшего себя мероприятия, не позвонил Калач и не сообщил, что не приедет на тендер, есть дела поважнее на базе. Отбиваться от силовиков надо.
Калача в момент приезда генерала с парнями не было в борделе. Иначе устроил теплый прием, на всю жизнь запомнили, удайся выбраться живыми. Но товарищ чересчур поздно подоспел, равно как и Кирилл. Одинцов взял особняк без особого сопротивления. Первым делом увели Руслана, девок забрали, кабинет верх-дном перевернули. Найти что едва ли могли, самое ценное Рощин хранил в более надежном месте. Но шороху навели.
До того, как забежал в дом, Кирилл верил, что обойдется. Списывал на обычную ментовскую облаву. Думал, бабок сейчас сунут и ретируются незваные гости извиняясь. А увидел в кабинете Вотана и дошло, что приплыли. Империя Рощиных, возводимая долгие годы, рушилась под тяжелым прессом государственной власти. Но и осознание этого пришло не сразу. Узрев генерала первой мыслью было, что нужно Ритку куда-то деть. Не допустить встречи родных по крови.
Не получилось. Вотан, надо отдать должное, умный мужик. Достал откуда-то документы, которые Кирилл берег как зеницу ока и которые способны закопать его раз и навсегда. Приставил какого-то щенка допрашивать, а сам быстро подсуетился и побежал дочь родную встречать. Довстречался, твою ж…
Надо решить как-то сложившуюся проблему. Недолог час, вправду в СИЗО заметут, а уж оттуда точно Королева не светит.
Нынешние обстоятельства больно напоминали события шестилетней давности. Но тогда все было в точности наоборот: без Маргариты Кириллу воли не видать, а теперь без воли Маргариты. Но как быть на сей раз, если оперировать нечем? Мотивы шестилетней давности не спасут…
2004 год
Это был первый день Кирилла в роли нового владельца Инанны. Особняк еще здорово походил на поле боя. Полон дыма, гари и трупов. Без потерь не обошлось с обеих сторон. Один из убегающих клиентов попал под раздачу. К счастью, люди Рощина остались в большинстве. После бессонной ночи полной разборок, вовсю разгребали последствия.
Испуганные девки прятались на кухне — единственном уцелевшем в суматохе месте. Хорошо, что не разбегались, пользуясь моментом. Мужчине не хотелось еще и им искать замену. Хватит, что на восстановление и полноценный выход к обычному графику работы предстоит потратить вагон времени и бабла.
Управляющего надо приставить: доверять здесь некому, того гляди бунт устроят. Дел в связи с расширением бизнеса в сторону предоставления сексуальных услуг предстоит тьма. Но думать об этом Кириллу не хотелось. Главное, поквитался с ненавистным Батей. Отомстил и за Королеву, и за себя. Показал, что с ним шутки плохи. Хотелось поскорее домой. Смыть вонь и грязь, увидеть Маргариту, прижать к груди, трахнуть как следует и, считай, жизнь наладилась.
Мужчина торопился сбежать из Инанны, когда крики и шум с улицы дали понять, что опять чего-то намечается. Первая мысль: Сизовские вернулись. Но вскоре довелось разувериться в этом.
Опомнится не успел, как в дом вбежало с десяток СБшников в масках, бронежилетах и с пистолетами. Быстро повалили всех на землю мордами в землю. Кирилл оказался не исключением. Маты один за другим слетали с губ. Всякого ожидал, но не такого. Попасться на облаве в месте, которое вчера не имело к нему никакого отношения — сомнительная перспектива. Его ребята, конечно, навели в округе шороху стрельбой и взрывами. Но здесь поблизости ни единого жилого дома, чтобы грешить на происки обывателей, вызвавших ментов.
Минут пять пролежал, как де*ьма кусок, вдавленный неизвестным в грязный пол, где совсем недавно валялся труп одного из охраны Сизого. Уже предвкушал какой разгон утроит этим придуркам, устроившим маски-шоу, когда пронюхают кого решили пресонуть. Рощина в этом городе знала, боялась и уважала каждая собака и мужчина этим нещадно пользовался. Статус, чтоб его, обязывал.
Минут пять клоуны бегали по особняку, прежде чем над головой послышался хорошо поставленный командный голос:
— Кто здесь главный?
— Допустим — я. — Раздраженно выплюнул Рощин.
Мгновения и тело, удерживающее его, ослабило хватку и скоро Кирилл стоял на своих двоих рядом с неизвестными. Один в маске, очевидно, исполнитель. Второй — судя по классическому черному костюму и бронежилету поверх, как единственной защите, — командир. Средних лет, серьезный, недовольный.
Рощин сразу смекнул, что это как минимум гости из столицы. Своих-то главных блюстителей закона знал в лицо и сотрудничал, как и они с ним. И свои не стали бы, как с последним бандюком — рожей в пол. Не позволили бы такой вольности и случайно, иначе полетели головы одна за одной.
С интересом рассматривая мужчину напротив, Кирилл прикидывал, через кого и как лучше договориться с этим. Если гусь впрямь столичный, может быть сложновато, но возможно.
— Генерал-майор Одинцов Андрей Михайлович. — Тем временем представился незнакомец. — Управление борьбы с оргпреступностью Службы Безопасности страны.
— Рощин Кирилл Сергеевич. — С ехидной ухмылкой, отозвался. — Бизнесмен. Меня здесь каждая собака знает. Не советую со мной связываться.
— Меня мало волнует Ваш статус. Боюсь, известность не поможет Вам, когда начнем разбираться, что здесь произошло.
Самоуверенность генерала зашкаливала, но Рощин не привык пасовать перед трудностями. Пускай с такими шишками еще не имел дела, но это обещает быть интересным опытом. Связи в главном ведомстве СБУ, учитывая грядущие амбиции, не помешают.
— Сколько хотите? — Решив, что юлить бессмысленно, сходу поинтересовался Кирилл.
— Все зависит от статьи, масштабов и решения суда. — Осматриваясь, Одинцов прошел вглубь зала. — Но подозреваю лет 12–15, не меньше.
— Если перевести в денежный эквивалент — это?.. — Кирилл призадумался. — Извините, не в курсе столичных расценок. У нас здесь народ простой, всегда прямо говорит, что почем.
— Уважаемый Кирилл Сергеевич. — Акцентируя на имени. — Вы хотите откупиться?
— Зачем так грубо? Нет. — Отряхнув пиджак от пыли. — Хочу отблагодарить за помощь, которую Вы мне окажите.
— С чего взяли, что от меня стоит ждать помощи? Вы, наверное, что-то попутали господин Рощин, но я сюда приехал навести порядок, а не крышевать преступность.
— Принципиальный, что ли? — Буркнул Кирилл, пнув осколок вазы.
Знавал он таких много. Юлят-юлят, цену набивают. Стоит зеленью перед мордой потрясти, готовы что угодно сделать. Но тяжелый взгляд генерала ясно говорил, что на сей раз не получиться легко отделаться. Да и, честно сказать, устал Рощин заискивать перед ним. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Ничего эти шавки Кириллу не сделают.
— Видишь, что бывает с теми, кто мне перечит? — Обведя рукой вокруг, резко перешел на «ты» мужчина. — Тоже хочешь так закончить?
Ответом последовало молчание. Столичный хлыщ приблизился к Кириллу, остановился напротив. Несколько секунд, не моргая, глядел на него. После чего обращаясь к подчиненному, что продолжал невозмутимо стоять возле Рощина, приказал:
— Давай его в машину и в отделение. До выяснения обстоятельств.
Кирилл опешил от неожиданной наглости. Нервы и так ни к черту. Усталость с головой накрыла. Еще эти со своими законами. Что себя возомнили?..
— Думаешь, это тебе с рук сойдет? — Заорал Рощин, когда наручники с лязгом защелкнулись на запястьях и СБшник в маске потащил к выходу. — Меня-то выпустят, а ты можешь до своего насиженного кабинета в управлении и не доехать!
— Кирилл Сергеевич, лучше помолчите. Все сказанное может после использоваться против Вас! — Вслед окликнул генерал.
— Да пошли все!.. — Маты один за другим вырывались из уст Рощина, но чуя, что сопротивляться бесполезно, послушно шел за ведомым.
Оказавшись на улице, увидел, что двор полностью оцеплен силовиками. Его ребята, как он минутами ранее, прижаты к разного рода горизонтальным поверхностям, будь то стол, лавочка или машина, лицом вниз. Но среди остальных Калача нигде не виделось. Вот и чудненько. В участке Тимур мало чем поможет. А так, пока Кира будут пытать эти нелюди, позвонит кому следует и все решит.
Чувствовал себя Кирилл в этой ситуации паршиво. Еще вчера был на коне — устроил Сизому неплохой замес, а сегодня его, как последнего преступника, на глазах у своих же пацанов вели под белы рученьки поганые ментяры. Где такое видано? Чтобы самого Рощина, под которым весь город ходил, как поганую собаку замели. В молодости ни разу не попадался, всегда удавалось улизнуть из-под носа блюстителей закона. А тут, имея лучшую в городе охрану, попался как юнец зеленый. Видать, не так хороша эта охрана. Освободится, надо пересмотреть и ребят и занимаемые ими должности.
Спасибо, долго в микроавтобусе не мурыжили. Усадили и почти сразу двинули в путь. Позволили позвонить адвокату, вместо которого отзвонился Тимуру. Полчаса езды и Рощина в наручниках могли наблюдать в одном из местных управлений милиции. Судя по взглядам, всех удивлял арест мужчины. Еще бы, еще вчера с его ладони жрали, а сегодня неравен час и кормушка захлопнется. Небось почувствовали страх, сволочи, лишиться денежек. Ничего, Рощин устроит всем за то, что не предупредили о столичной облаве.
В отделении отлично подготовились к гостям. Выделили для генерала кабинет, где и предстояло продолжить беседу. Главный СБшник, избавившись от бронежилета, невозмутимо восседал в кресле, продолжая допрос, начатый в борделе. А Рощина вдруг посетила отчаянная мысль, почему фамилия этого шакала кажется больно знакомой.
— Кирилл Сергеевич, что Вы делали в борделе? — Сверля упрямым взором, давил Андрей Михайлович.
— А чего делают в борделе? Как будто никогда не были там и не в курсе. — Ухмыльнулся Рощин, сложив освобожденные, наконец, от кандалов руки на груди.
— Не ерничайте. Минувшей ночью там явно не одними сексуальными утехами закончилось. Как объясните погром и наличие трупов?
— Как-как? Пих-пах пистолетами, вот тебе и трупы.
Удобнее развалившись на стуле, насколько тот позволял, забавлялся мужчина. Оттягивал время, пока Калач выяснит, что за перец такой решил порядки навести, да найдет зацепку через кого действовать.
— Что Вы сделали с Сизовым Николаем Степановичем? — Пропустив шуточки мимо ушей, продолжал Одинцов.
— С кем, простите?
— Кирилл Сергеевич, прекратите паясничать. Знаю, что Вы знакомы с владельцем борделя и оказались там неслучайно. — Злился чиновник, кулаки сжимал. — Взорванный автомобиль на подъезде к борделю Ваших рук дело? Там Сизов? Через день-другой экспертиза и так покажет, но лучше Вам начать говорить сразу.
— Послушай, генерал. — Поддавшись вперед, Рощин нагло заявил: — Это мой город. И тебе лучше убраться отсюда по добру, по здорову. Мои дела с Сизым — это мои дела. За то, что с ним совершили, все спасибо скажут. Никто не всплакнет на похоронах. Какой тебе резон в это ввязываться?
— Ты, смотрю ничего не боишься. — Откинувшись к спинке стула, заметил Андрей Михайлович. — Думаешь, сойдет с рук произвол?
— Произвол — это появление вашей своры в моем городе.
— Я так понимаю, сотрудничать не собираешься? — Постучав ручкой по столешнице, устало вздохнул мужчина.
— У вас на меня ничего нет, зачем сотрудничать.
— То есть то, что вас взяли в разгромленном борделе с горой трупов ничего не значит? — Подскочив, заорал Одинцов. — Ты, мать твою, совсем охренел! Я тебя засажу так, что до конца дней света белого не увидишь!
— Давайте, без угроз. — Безразлично наблюдая за психами генерала, отозвался Кирилл. — Приедет мой адвокат, поговорим.
— Да я тебя… — Рассекая кулаком воздух, мужчина быстро прошагал к двери. Высунувшись, позвал: — Уведите!
Когда появился конвоир, Рощин добровольно подставил руки для наручников. Улыбаясь во все тридцать два, с видом царя не иначе, прошел под удивленными взорами до места своего временного заточения — сырой и грязной камеры. Обстоятельства складывались так, что ему бы нервничать, злиться, но отчего-то было смешно. Отказывался осознавать масштаб проблем. Может, носом чуял, что не простой генерал попался, что с ним можно и нужно бодаться — запросто выиграет нелегкий бой. В данном умозаключении удалось убедиться довольно быстро.
Вместо адвоката прибыл Калачев. Учитывая их положение в городе, препятствовать встрече никто не стал. А Тимур, молодец, поработал на славу. За несколько часов нарыл такую бомбу, что впору убежище искать: рванет и никого не пощадит.
— Короче, поздравляю: мы или в полном де*ьме, или шоколаде. — Сразу озадачил Тимур. — Наш столичный генерал — родной батя твоей потаскухи.
— С этого места подробнее. Как вышло, что объявился только сейчас?
Нахмурившись, Кирилл мысленно складывал два плюс два. За потаскуху Калачу стоило бы врезать: негоже его, Рощина, женщину так называть. Но не до того было. Становилось ясно, откуда смутное чувство, что знакомая фамилия. Оказывается, не просто знакомая. Пригрел под боком девушку, наслаждаясь телом и красотой, напрочь позабыв о происхождении.
— Одинцов, известный по прозвищу Вотан — новоиспеченный руководитель ведомства по борьбе с оргпреступностью. — Начал рассказ Тимур. — Помнишь, после убийства Гришки, я связывался с Коробовым, пробивал ситуацию. Через несколько дней у них там тоже переворот начался. Смена власти не прошла даром, чиновники захотели поставить везде своих людей, копнули глубже и разузнали, что наш общий знакомый подполковник нечист на руку, равно как и его начальство. Вызвали из-за границы Одинцова. Он, оказывается, не простой дядька — двадцать с лишним лет в Европе в разведке служил. Говорят, честный, принципиальный, бабками его не возьмешь.
— Уже понял. — Скривился Кирилл. — Он хоть в курсе про дочь родную?
— Тут неясно. — Постучал пальцами по столу собеседник. — Вроде как по молодости оставил её с женой. Поддерживали связь или нет — х*ен его. Вряд ли. Иначе давно Сизого с Инанной за жопу взяли. Ну или дядька страдает особой изощренной формой садизма, допуская, чтобы несколько лет дочь трахали все, кому не лень.
Раскатистый смех Тимура пронесся по тесной комнате для свиданий, отражаясь эхом. В столь нелепой и неприятной ситуации нашел повод позлорадствовать.
— Занятная история. Уверен, что они, правда, родственники?
— Обижаешь! — Посерьезнев, возмутился товарищ. — Хоть с новой властью у нас в СБУ подвязок почти не осталось, приближенные люди, готовые за бабки слить что угодно, еще имеются.
Кивнув, Кирилл задумался, как лучше воспользоваться полученной информацией. Гарантии, что, если столько лет Одинцову не было дела до Маргариты, вдруг воспылал пламенной отцовской любовью — нет. Тем более что во имя родственных связей поможет дочериному любовнику. Но попробовать стоило. Терять Рощину нечего. Королева, еще вчера бывшая прекрасным дополнением и способом скрасить досуг, сегодня его единственный козырь и нужно как следует им воспользоваться.
— Где Марго? — Нарушив затянувшееся молчание, холодно поинтересовался Кирилл.
— На квартире, где ей быть.
— Увези её подальше. — Поднимаясь, показывая, что разговор закончен, приказал Рощин. — Спрячь, чтобы ни генерал, ни кто-либо еще не смог её найти.
— Будет сделано. — Вслед окликнул Тимур.
Кирилл не слышал. В послушании Калачева и без словесного согласия уверен. Его волновала предстоящая встреча с Одинцовым. Мысленно составлял ходы новой игры, где обязательно нужно выйти победителем. Иначе лишится всего. Тут либо пан, либо пропал. Другого не дано.
Уверенность в собственных силах вскоре окрепла. Стоило вывести Одинцова на маленькую откровенность, как все стало по местам. Пазлы сложились воедино, Рощин понимал, на что и как нужно давить.
После встречи с Калачем, мужчину снова привели на допрос. Похоже, не одному ему не терпелось поскорее выйти, но и генерал жаждал убраться из их захолустья в столицу. Изначально при встрече должен был присутствовать адвокат, но Рощин самолично отказался от этого. Лишние уши во время предстоящего разговора ни к чему.
Удивление генерала было на лицо, но предпочел не комментировать ситуацию. Все те же вопросы, настойчивость и явное желание упечь Кирилла за решетку. Но последний выпады в свою сторону встречал молчанием. До тех пор, пока Одинцов не спросил:
— Кирилл Сергеевич, убийство Вашего сводного брата тоже Ваших рук дело?
— Я мечтал грохнуть Гришку, но, к сожалению, не успел. А Вы бы хотели его убить? — Между прочим поинтересовался. — Мне кажется, мотивов у Вас должно быть не меньше, чем у меня.
Ступор на лице Одинцова дал понять Рощину, какую партию разыграть в этот час.
— Григорий Латунин был далек от образца морали, но вопреки его деяниям, предпочитаю другие методы. Более гуманные. — Глядя в глаза Кириллу, выдержано отозвался Андрей Михайлович.
— А изнасилуй он мою дочь так, я бы яйца живьем оторвал и скормил падле. — Ухмыльнувшись, выдал мужчина.
Наблюдая за сменой эмоций на лице чиновника, внутренне ликовал. Вотан не знал о Гришке и участии Маргариты в судьбе последнего. Еще бы, генерал шишка, но менты в городе все подчинялись Рощину. А его люди постарались, чтобы о том, что убила Латунина именно Королева, не разведал никто.
— Маргарита Одинцова? Знакомо имя? — Продолжал добивать Рощин. — Хороша, чертовка. В юности ей не посчастливилось оказаться в борделе Сизого и как следствие в руках Гришки. Но она, умница, умеет за себя постоять. Пришибла обидчика и глазом не моргнула. Правда, потом чуть умом не тронулась. Но это дело поправимое.
Андрей Михайлович, упрямо сверля взором Кирилла, с каждым словом сильнее сжимал в руке карандаш. Натянулся, как тетива. Казалось, дышать перестал. Треск и карандаш под сильным напором разломался на две части.
— Где она? — Сипло выдохнул.
— В безопасном месте. Там, где ей не угрожает тюремное заключение, которое вряд ли морально вынесет. — Сложив руки на груди, криво усмехнулся Кирилл.
— Она у тебя. — Не спросил, отметит очевидное.
Опять молчание. Рощин и бровью не повел. Ждал следующего хода от Вотана. Торопиться ни к чему. Нельзя допустить малейшего промаха. Раз собеседник нервничает — не так он черств и невозмутим, как хочет казаться. Значит, зов крови присутствует. Дочь небезразлична.
Одинцов тоже чего-то выжидал. Рассматривал внимательно Рощина. Может, хотел уличить во лжи, или предполагал, чего стоит дожидаться далее. Но в немой битве выиграл Кирилл. Андрей Михайлович, резво подскочив, стукнул ладонью по столешнице. Поддаваясь вперед, припечатал:
— Су*а, если ты с ней что-то сотворил, я тебя не просто засажу, сделаю все, чтобы до суда не дожил!
— Эй, полегче, генерал-майор. — Примирительно поднял руки Рощин. — Будь со мной сейчас адвокат, мы могли подать встречный иск за угрозы. И Вас непременно сняли с этого дела в отсутствии беспристрастности.
— Поумничай тут! — Огрызнулся Вотан не шелохнувшись. — Отвечай, где Маргарита и что с ней.
— Андрей Михайлович, если Вы прекратите волноваться, думаю, мы сможем прийти к компромиссу.
Секунды, как вечность. Прежде чем Одинцов, оттолкнувшись от стола, отстранился к окну. Достал из кармана пачку сигарет, покрутил в руках. Оглянувшись к Кириллу, тяжело выдохнул:
— Рощин, ты умный мужик. Все обстоятельства против: твои подчиненные наворотили дел в борделе, убили кучу людей, Сизого. Кроме этого, у нас есть основания полагать, что винный бизнес не так чист, как кажется. О связях твоей семьи с наркотиками давно ходят легенды. Доказать — для меня дело времени, но и без того хватит мотивов задержать тебя, чтобы не сбежал из страны. Не усугубляй ситуацию.
Рощин с жадностью проследил, как генерал достал сигарету и прикурил. С этим арестом почти день без никотина. Оказывается, та еще зависимость. Не думал о куреве пока не увидел и не унюхал дым. Теперь хотелось до чертиков. Но надо немного потерпеть. Даст бог через несколько часов будет на свободе: сможет и закурить, и выпить, и Королеву пообжимать.
— Это Вы не усугубляйте. Маргарита — Ваша дочь. А я — её единственное спасение. — Самоуверенно вывалил главный козырь. — Вы же не станете лишать родную дочь спасения? Какими чужими людьми за последние двадцать лет не были.
— Су*а, все прознал. Оборзел совсем? — Нещадно смяв почти целую сигарету, заорал Одинцов. — Ты не смеешь думать о ней, не то что говорить!
— Больше скажу: я её еще и трогаю регулярно. — Понимал, что напрасно лезет на рожон, но хотелось утереть нос генералу. Показать, что ныне Рощин главный мужчина в жизни Маргариты и появление блудного отца это не изменит.
— Ублюдок! — Терпение Одинцова лопнуло, бросился к Кириллу. Хватая того за грудки, поднял со стула, впечатав в стену. — Если ты был одним из тех, кто… Кто…
Андрей Михайлович жадно хватал воздух. Глаза горели от злости. Кирилл внутренне ликовал. Незавидное положение быть приплюснутым поджарым генералом не печалило. Чуял, что до победы пара малюсеньких шагов.
— В данном случае тебя должно волновать, что Маргарита жива, цела и невредима благодаря мне. — Выплюнул прямо в лицо собеседнику. — Что разгромил вонючее гнездо порока и уложил Сизого, вместо того чтобы дело шить, «спасибо» надо сказать. Вы пока со своими цепными пасами приехали, там и ловить некого стало. Хочешь, чтобы с дочерью все было в порядке, отпустишь меня, и обсудим. А нет — можешь хоть здесь удушить.
Рощин блефовал. Заранее знал, чем все закончится. Решение Вотана не заставило себя ждать. Разжал сначала кулаки на рубашке Кира. Затем отступил на несколько шагов, давая свободу вдохнуть полной грудью.
— Что хочешь взамен на Маргариту?
За прямоту Рощину начинал нравиться Вотан. С таким приятно иметь дело.
— Не совсем за Маргариту. — Усаживаясь обратно, нагло заявил мужчина. — За её благополучие и свободу. Надеюсь, понимаете, что отпустить её не могу? Она мой единственный гарант, что будете держать слово и не тронете меня.
— Почему я должен идти у тебя на поводу? — Было видно, как тяжело Одинцову держаться в руках, но он включил хладнокровие. — Что мешает мне посадить тебя, а Маргариту забрать?
— Первое — она у меня. Но пока нахожусь здесь, мои люди запрячут её так, что сам захочу сдать — не отыщу. — Рощин поднялся. Ноги сами потянули к подоконнику, где остались сигареты генерала. С тем, куда должны завести их договоренности, маленькая фривольность воспользоваться имуществом должна быть прощена. — Второе — Маргарита собственными руками убила Гришку Латунина, а потом вскрыла вены и едва не покончила с собой, выскочив из автомобиля на большой скорости. Её чудом удалось откачать. — Сигарета, наконец, оказалась в зубах мужчины. Щелчок зажигалки, короткая спешная затяжка. Быстрый взгляд на недоуменного Одинцова. — Вы не знали?
Вместо ответа — неопределенный кивок.
— Что же так? — Вздернув бровь, продолжил Кирилл. — Хреново работает Ваша хваленая разведка. А я знаю, каких усилий стоило замести за ней следы и свалить убийство на людей Сизого. Но если решите меня убрать, ничто не помешает потянуть Ритку за собой. Я-то выдержу, а она вряд ли. Без того едва мозгами не тронулась, плюс суицидница. Её любой судья сразу в дурку отправит. Можете представить, каково там? Когда разум и так на грани помутнения? — Новая затяжка. Сомнение на лице Вотана. Кириллу дышать стало легче. Игра подходила к логическому завершению. Последний шаг и жизнь наладится. — Конечно, не можете. Вы ведь отец лишь по паспорту. А как дочь родную жизнь побила до убийства Латунина понятия не имеете. Гришка её ведь давно еще изнасиловал и избил до полусмерти. Уже того факта хватает, чтобы двинуться. Но она девочка сильная, выдержала тогда. Зато сейчас на психотропных сидит. Это единственный вариант. Её лечащий врач сказал — малейшее потрясение и можно попрощаться с разумом. Представьте, что будет, если завтра перед ней явится родной отец, годами блуждающий непонятно где? А если обвинения в убийстве предъявят? К психам посадят? Такой судьбы хотите дочери?
— Почему должен верить тебе? — Сипло пробормотал Вотан, устало опустившись на стул.
Кажется, за короткое время монолога Рощина, Одинцов постарел лет на десять. Обнажил истинное лицо, сорвав маску невозмутимого чиновника.
— Можете не верить. — Кир затушил окурок, бросил в урну. Пожал плечами. — Хотите — проверяйте, ищите доказательства. Хотите — рискуйте здоровьем Маргариты, авось обойдется. Если она Вам небезразлична, советую оставить как есть. Пускай на расстоянии, но здоровая и свободная дочь лучше, чем умалишенная. Вы понимаете, что в любом случае после стольких лет отсутствия она вряд ли простит Вас.
Поставив кулаки на стол, Андрей Михайлович спрятал лицо в ладонях. Вздохнул. Глянул на Рощин и спросил:
— Что ты хочешь?
— Вы отпустите меня, перестанете донимать, угрожать моей свободе и мешать бизнесу. — Как будто просил само собой разумеющееся, развел руками. — Гарантирую, что Маргарита будет жить припеваючи, ни в чем не зная отказа, счастливая, свободная и, главное, здоровая.
— Мне надо подумать.
— Ваше право. — Покорно согласился Рощин. — Но не забывайте, что часики тикают. Я могу передумать.
Конечно, Кирилл не собирался отступать. По сути уговор с Вотаном был единственным шансом. Калач пытался пробить другие способы, но из-за смены власти и принципиальности генерала лазеек не оставалось. Стоило надеяться, что благополучие родной дочери для Одинцова окажется важнее дел государственной значимости и жажды засадить его, Рощина, за решетку.
Мужчина почти не сомневался. Чутье никогда не подводило. Не изменило и на сей раз. Новоиспеченный генерал-майор СБУ пожертвовал делом ради Маргариты. Уступил. Сдался. Что тому причина — Кир не понял и спустя годы. Наверное, и правда Вотану оказалась важна дочь. Несмотря на то, что по факту чужие люди, кровь взяла свое.
До полного освобождения и снятия обвинений Рощину пришлось просидеть в камере до вечера следующего дня. В какой-то момент засомневался. Но видимо, Одинцов решил со всей ответственностью подойти к договору и перепроверить. Уж в чем, но в этом Кир не винил генерала. Сам бы сто раз заставил Тимура прознать, что к чему, прежде чем согласиться на чистой воды авантюру.
Благо факты были за Кирилла. В закрытом следствии по Гришке при связях СБУ несложно найти дыры и нужные доказательства в пользу вины Марго. Медицинская карта девушки и вовсе исписана кучей психических болезней, которые вылезли после попыток самоубийства. Тут придумывать ничего не нужно. Пожалуй, впервые за время как забрал к себе Королеву, рад, что за ней имелся огромный багаж проблем с нервами, за которые лечащий врач тоже едва в психушку не отправил. Отныне это стало для Рощина гарантом свободы и неприкосновенности.
Одинцова из Королевы разом превратилась в оберег, сама того не ведая. Одного Кирилл не просчитал: Вотан не сдался, а приняв условия игры, отошёл на время, чтобы позже выступить против с новыми силами. А Маргарита, сумев восстановить внутренний баланс, решила воспротивиться своей роли, превратившись из амулета в идола, которому Рощин, сам не ведая, готов был поклоняться. Идола, который больше не подчиняется, а сам распоряжается своей судьбой…
2010 год
— Что скажешь, Плантатор? — Усталый голос Вотана за спиной вернул в реальность. — Натикали часики.
Как не оттягивай момент истины, а ничего не изменить. Карета скорой помощи скрылась за поворотом, увозя от Рощина Ритку. Его Королеву. Надежду. Спасение. Одинцова ничто не удержит чтобы, наконец, исполнить давно задуманное и упечь Кира за решетку.
Мужчина не упрекал в этом генерала. Одного не понимал — как у того хватило терпения на целых шесть лет. Сам бы, окажись на его месте, пристрел себя на*рен, и дело с концом. А этот — благородный и правильный военнослужащий. Хорош в тактике, но хреновый как отец. Впрочем, не Рощину судить об этом.
— Пожалуйста. — Кирилл протянул руки, готовый к тому, чтобы его заковали в наручники и увезли в СИЗО. — Чего так долго ждал — свершилось. Можешь сам меня арестовать, сопротивляться не стану.
Вотан глянул на Рощина и полез в карман. Но вместо наручников вытянул пачку сигарет. Открыл и предложил Киру.
Мужчина вопросительно изогнул бровь, переводя взор с генерала на курево. На сей раз, в отличие от предыдущей встречи шестилетней давности, затягиваться Рощину не хотелось. Забыл, когда последний раз прикладывался к сигарете. Кажется, когда собирались с Марго на тендер. И то без особого желания. Так, чтобы скоротать время в ожидании пока девушка примарафетится. Будто в другой жизни.
Сейчас ничего не нужно. Кроме Марго. Вот на неё хоть глазком посмотреть не отказался. Плевать, что всего ничего прошло, как уехала. А уже не хватало, как воздуха в легких. Сам себе поражался. Представляя в самых страшных кошмарах вероятность собственного заточения, подумать не мог, что в судьбоносный миг размышления о том, как улизнуть отойдут на второй план, уступая место его девочке.
За неимением Королевы, потянулся за дозой никотина. Если арестуют, неизвестно, когда получится покурить. Передачи-то тоже носить, оказывается, некому.
— Счастливы, что, наконец, уделали меня? — Приняв огонек от по-прежнему молчавшего Вотана поинтересовался.
Мелькнула мысль, что лучше бы по роже генералу съездил, пока есть возможность и силовики не пасут, вместо того, чтобы трубку мира выкуривать. Но отчего-то на сопротивления сил не осталось. Увезли Маргаритку и выдохся разом. Не за что бороться. Да и незачем.
— Сам виноват. — Сунув сигарету меж зубами, проговорил Вотан. — Не тому дорогу перешёл.
— Я и не собирался переходить. Это ты решил вернуться в жизнь Марго не вовремя. Без тебя и твоего поганого стремления к справедливости, ей бы не пришлось так мучиться. Шесть лет прожила как-то со мной, не жаловалась.
Кирилл оглянулся, с безразличием оценивая потери. В другой раз нервничал бы, психовал, подсчитывал убытки и искал возможность все вернуть, а сейчас пофиг. Равнодушие захлестнуло с головой. Ещё вчера в этом месте, элитном борделе наподобие Инанны, располагалась целая империя. Сегодня — разруха. Но какое ему дело до империи, когда остался без Королевы.
— Так вечно не могло продолжаться. — Спустя недолгое молчание, возразил Одинцов. Покрутил сигарету в руках и выбросил, так и не прикурив. — Не тебе меня судить.
— Считаешь, Волкодав будет лучшей партией твоей Ритке? — Вопрос, который крутился на языке, наконец, сорвался.
Спросил и пожалел. Сам ощутил, насколько убого звучит и выглядит. Противно стало от этого. Цепляется, как придурок, за последнюю соломинку. На что надеется? Чего ждёт? Что генерал разглядит в нем, Кирилле, неземные чувства к Маргарите и разом все переиграет, оставив Чернышевского ни с чем? Глупо. Не в ситуации, когда Марго сама выбрала не его.
— Он любит ее и не причинит боли. — Как и следовало ожидать, Андрей Михайлович принял сторону своего протеже.
— А я? Забыл, что… — Замолчал, так и не сказав главного, смяв обжигающий пальцы окурок.
Смысл кичиться и хвастать делами во благо Марго? Все равно никто не оценит. Не поблагодарит, что уберёг от Латунина, выкупив за бешеные деньги. Что к себе забрал, выходил, вернул к обычной жизни, позволил стать нормальной.
Окружающие отказывались признавать добро, сделанное Рощиным, но ткнуть на пороки считал обязан каждый. Бревна в своем глазу не видят, зато его, Кирилла, соринки на виду. Хотелось все высказать, но чувство гордости сильнее. Без того ничтожен, как никогда.
Взгляд машинально зацепился за Тимура, что о чем-то спорил с одним из СБшников. Последние никак не могли разобраться, кто стрелял в Буртенко, а попал в человека Калачева. Вроде ничего удивительного — Калач не из тех, кто уступает, тем паче ментам. Но видя, как товарищ оглядывается в темноту, явно сдаваться не собирается.
Тимур, подтверждая догадки, едва заметно кивнул Киру — мол, готовься. Рощин-то готов к чему угодно, терять нечего.
— Все еще надеешься стать Ритке хорошим отцом? — Вернув внимание Вотану, прежде чем тот углядел намечающийся сговор, в упор спросил мужчина.
Одинцов ощетинился. Было видно и по колючему взору, и по поджатым губам. Рощин задел за живое. И поделом ему. Хоть напоследок немного позлит генерала. Это доставляло слабое, но удовольствие. Других Кириллу в ближайшее время не светит.
Андрей Михайлович собирался ответить, но прилетевшая прямо под ноги дымовая шашка и последующий за этим взрыв прервал бессмысленный разговор и разом дезориентировал. Послышались крики, выстрели. В генерала, кажется, тоже кто-то выпалил. После тот же человек или свои повалили на землю. Рощин сам едва не упал, но быстро сообразил, что это, вероятно, единственный шанс и тратить впустую не хотелось. Дымка деструктировала слаженную работу силовиков и здорово навела шороху и лишила обзора. Но Кириллу не привыкать двигаться на ощупь. Тем паче в этом месте, которое открыл вслед за отвоеванной у Сизого Инанне, за шесть лет научился ориентироваться вслепую.
Пользуясь моментом, пока некоторые СБшники обхаживали раненого Одинцова, а остальные вступили в борьбу с оставшимися парнями Калача, Рощин бросился к черному выходу со двора. Главный весь перекрыт — машин СБУ валом, а сзади должно быть тихо. Там калитка здорово припрятана между кустами, на случай подобный сегодняшнему.
Из-за завязавшейся заварушки между силовиками и своими парнями, побег Кирилл остался незамеченным. Внимания никто не обратил, когда, прячась за деревьями, двигался прочь. По пути прихватил пистолет у одного из пострадавших в перестрелке. На финише оглянулся, оценивая масштаб происходящего и поразился: не предполагал, что столько мужиков будут впрягаться за него, когда исход предрешен. Сколько не борись, СБшники заметут всех живыми или мертвыми. Но это их выбор, который на руку мужчине. Рощин в отличие от других дорожит своей шкурой, чтобы остаться и пуститься на растерзание. Бордель не отвоевать. Хоть бы жизнь оставить.
Выбрался со двора к лесу и с удивлением обнаружил на проселочной дороге автомобиль из калачевских, который с его появлением пару раз мигнул фарами. Кто-то из своих. Думать было некогда, пропажу вот-вот обнаружат, если уже не заметили, судя по новым, более громким крикам.
Рощин побежал к машине и, не разглядывая кто там, быстро забрался на пассажирское сиденье. Авто со скрежетом тормозных колодок сорвалось с места. Кирилл увидел, что водитель не кто иной, как Тимур. По иронии судьбы равно как вместе начинали, так теперь и сбегают.
— Не видел, эту су*у, Вотана, сняли ребята? — Выжимая педаль газа до упора и поглядывая в зеркало заднего вида, первым делом спросил Калач.
Похоже, у старого товарища мания ненависти ко всем из семейства Одинцовых. Что Ритку недолюбливает, что её папашку. Впрочем, с последним Кирилл солидарен.
— Видел, что ранили. — Отмахнулся Рощин. Оглянулся, чтобы убедиться нет ли за ними погони.
— Не ссы, Кир. — Словно прочитал мысли, приободрил Тимур. — Этой дороги нет на карте, О ней в курсе только местные. Отсюда искать не станут.
— Хорошо. — Растирая лицо, машинально согласился мужчина.
— Ну че, куда дальше? Чувствую, нас в розыск подадут, небось на каждом столбе рожи прилепят. Никакие связи не помогут.
Кирилл неопределенно вздернул плечами. И впрямь, что дальше? В голове полный раздрай. Он почти согласился с предстоящим арестом, а тут столь неожиданно свалилась пьянящая, но слишком хрупкая свобода.
— Может, на восток страны? У меня там кореш есть со школы, не последний человек в городе. Пристроит нас, паспорта липовые поможет сделать. Оттуда за бугор махнуть можно. — Ухмыльнувшись перспективам, рассуждал Калач.
Кирилл молчал. Идея была неплохая, но сбегать как крыса с тонущего корабля не хотелось. Не с Тимуром.
— Бабки надо со счета снять. — Молчание товарищ принял за согласие. — Может, не успели заблокировать? Офис еще с вечера оцепили. У меня на квартире небольшие сбережения есть на черный день, но боюсь на двоих не хватит. Бл**ь! — Стукнул со всей дури по рулю. — Это из-за твоей доверчивости. Я с самого начала говорил: не связывайся с той шлюхой! И Буртенко не наш человек. Но нет, ты у нас босс. Лучше всех знаешь. А теперь что? С голой жопой и как последние бандюги убегаем.
— Отвези меня домой. — Проигнорировав возмущения Тимура, приказал Рощин.
— Сбрендил, что ли? — Из-подобья зыркнув на хозяина, выпалил Калачев. — Думаешь, там СБшников меньше, чем в офисе или борделе?
— Я сказал — отвези! — Пистолет, сунутый за пояс, оказался в руках нацеленный на товарища. — У меня дело там есть.
— Нет, не поеду туда. — Сжав сильнее руль, открестился мужчина, невозмутимо уставившись вперед. Как будто и не присутствовало угрозы жизни. — Максимум, могу выбросить в соседнем квартале, дальше будь добр сам. Скажи спасибо, что не кинул на базе. Думал, хоть эта история тебе ума-разума добавит. Опять за свое, что ли? — Быстрый взгляд на Кирилла.
Рощин, опустив оружие, отвернулся. Разговаривать и объяснять очевидное не желал. Тимуру не понять: его здесь ничего не держало, кроме бабок. Кирилла, оказывается, удерживало. До сих пор. Раз вместо того, чтобы спасаться, прется домой с тлеющим огоньком надежды.
Покаяться хотелось. Увидеть Королеву хоть глазком еще раз. На прощание. Или не на прощание… Вдруг это его шанс? Их шанс начать заново? По-другому? Без всей мишуры и богатств, окружающей последние годы. Если Марго чуточку к нему небезразлична… А она небезразлична — Кирилл точно знал, помнил, как смотрела при первой встрече. Он все исправит. Попытается, во всяком случае.
Оставшийся путь до города ехали в молчании. На постах ГАИ Калач то и дело матерился. Видно, включалась защитная реакция, опасался быть пойманным. Обошлось.
Тимур, как и обещал, выставил Рощина за несколько остановок от дома.
— Так понимаю, на этом наши пути-дорожки расходятся? — Щуря один глаз, безразлично уточнил Калач.
— Похоже на то.
Кирилл оглядел на прощение человека с которым провели долгие годы бок о бок, который постоянно прикрывал и выручал, и не почувствовал ни малейшего сожаления, что все так заканчивается. Больше сожалений присутствовало насчет Бурого, когда тот оказался предателем, чем нынче. Значит, правильно все делает. Империя Рощина рухнула, а больше их ничего не связывает. Тимур, вопреки преданности, никогда не понимал его.
— Если передумаешь или что изменится по жизни — дай знать. — Скорее из вежливости отметил Калачев.
— Буду иметь в виду. — Протянул руку на прощание. — Спасибо тебе и за сейчас, и за все.
Калач кивнул, поворачивая ключ в зажигании. Едва Рощин выбрался из машины, махнул прочь.
Проводив авто товарища усталым взглядом, Кирилл побрел в сторону дома. До рассвета оставалось несколько часов. Улицы еще были пустынны. Несколько часов предстояло до суеты нового дня. Мужчина устал суетиться. Бежать куда-то, спешить. Все мысли из головы выветрились. Осталось единственное желание: Маргарита. Но она навряд ли светит, поэтому неплохо бы напиться…
Не соображал, зачем идет домой, где вряд ли её встретит. Но ноги и чутье заставляли двигаться вперед. По пути попался открытый киоск с паленой выпивкой. Не побрезговал. Купил самую гадкую водку и не скрываясь, заливался ею всю дорогу. Сначала горчила, неприятно садня в горле. Потом привык. Блаженное тепло расплескалось по телу и становилось чуть легче.
Позже после выпитого голова разлетится на кусочки от похмелья. Но ныне в этом виделось единственное спасение. От Королевы, преследующей по пятам в воображении. И от непонятных чувств, пробирающихся в сердце и больно ранящих изнутри. Именно тогда, когда уже забыл, каково это — чувствовать что-то кроме ненависти и злости…