Полтора месяца спустя
Первый месяц зимы в этом году выдался теплым, больше напоминающим позднюю осень полную грязи и слякоти. Даже самые ярые противники морозов и снега с нетерпением ожидали наступления настоящей, привычной зимы. Лишь 31 декабря, с самого утра, с неба повалили огромные белоснежные хлопья. За несколько часов насыпало так много, что теперь с каждым шагом нога до щиколотки утопала в снежном покрове. Если продолжит такими темпами, к полуночи город превратиться в сказочный. Символично — в Новый год с чистого листа.
Мороз щипал щеки, а снежинки застывали на одежде, образуя ледяное покрывало. Но двое мужчин не обращали внимания ни на это, ни на ветер, который здесь, в чистом поле, пронзал до костей. Оба стояли в невозмутимом молчании, с печалью рассматривая гранитное надгробие и высеченный на нем лик красивой молодой женщины.
В эти секунды каждый думал о своем, не желая делиться с другим сокровенным и нарушать тишину. Оба и так прекрасно знали о ком все мысли. Время тянулось бесконечно и, в конце концов, тот что постарше не выдержал. Достал из пальто пачку сигарет. Закурил, глотая сизый дым, надеясь найти спасение в куреве. Но скоро понял — не выйдет. Не поможет ничего, никотин тем более.
— Я так виноват перед ней. — Заговорил, сминая в ладони почти целую сигарету.
— Я тоже хорош. Не уберег тогда… — Скривившись как от зубной боли, отозвался второй.
Случившееся навсегда высекло в памяти глубокие рубцы. Чересчур яркие картинки из прошлого еще живо возникали перед глазами. Мало времени прошло. Впрочем, такое не забывается никогда. Какие усилия не прикладывай.
— Олег, как думаешь, она простила? — Пожилой мужчина пытливо уставился на собеседника.
— Не знаю. — Пожал плечами Чернышевский. — Зацепившись взглядом за женский силуэт, неспешно продвигающийся в их направлении между припорошенных могил. — Сейчас сами спросите.
Медленно, погрязая ногами в снежном покрывале, Маргарита двигалась к мужчинам, ожидающим рядом с могилой матери. С Олегом приехала. Отец — даже странно было называть постороннего мужчину столь родным словом, но другого, чтобы идентифицировать для себя Одинцова, подобрать не получалось, — появился незапланированно. Во всяком случае для девушки. Надо сказать, странное место избрал, чтобы попытаться заявить о себе. Впрочем, довольно символичное.
Кладбище — последний пункт, где они должны находиться в канун Нового года. Но оно как нельзя лучше отражало творившееся на душе Риты. Приехать сюда было инициативой девушки. Олег долго упирался, сопротивлялся, но в результате у него не осталось выбора.
После злополучного пожара желание куда-то выбраться для Одинцовой стало прогрессом. Полтора месяца больниц, клиник, реабилитаций — она ни разу не вышла дальше пределов дома Чернышевского. Ей нужно было время. Смириться. Переболеть, перестрадать. Свыкнуться с новой жизнью и свободой. С тем, что рядом больше нет Рощина. Его, вообще, нет.
Воспоминания о дне, когда Кирилл сделал выбор уйти, еще мучительно отдавали в сердце. До сих пор не верила. Отказывалась признавать, что мужчина, который, по сути, значил для неё многое, мертв. И погубила его не кто иной, как она сама, Маргарита Одинцова. Как Рощин любил называть Королева. Прямо Изабелла Французская, зачинившая заговор против своего короля.
Олег запрещал Рите винить себя. А как иначе? Для него Кирилл был врагом. Для неё же… Когда-то всем. Психотерапевт, с которым по милости Чернышевского приходилось общаться едва не каждый день, настойчиво убеждал, что она не виновата в смерти Рощина. Что это был его выбор. Его желание. Никто его не толкал в пожар. Так-то оно так, рассуждать легко. Но доктора не было тем кошмарным днем в Роще, а Одинцова была. И ей остаток жизни с этим жить.
За полтора месяца почти привыкла. Приняла свою ношу. Но до сих пор волна дрожи прокатывалась по телу, стоило вспомнить, как Кирилл бесстрашно зашел в огонь. Затем и она, слабло контролируя действия, бросилась в кострище, желая помочь. Помочь не вышло. Но угодив в пекло, сквозь длинные языки пламени Рите на мгновения показалось, что мужчина выбрался из дома с обратной стороны, через веранду. Ей и самой следовало выбираться. Но надышавшись дымом потеряла сознание. Не подоспей Чернышевский, возможно, оставшиеся двое близких мужчин стояли также над её могилой.
Очнулась в больнице. Там узнала новость, что Кирилл погиб. Едва Олегу удалось выбраться из кострища с ней на руках, внутри рванула газовая система. Дом снесло начисто. На месте некогда шикарного особняка осталось одно пепелище и руины.
Завалы в поисках тела разгребали долго. Нашли. Останки мужчины, подходящего по всем признакам под описание Рощина. Но с точностью опознать погибшего не представилось возможным — тело сильно повреждено. Заключение построили на показаниях свидетелей, среди которых охрана, утверждающая что кроме Кирилла, в доме никого не могло быть. О чем-то, напоминающем побег, Маргарита умолчала, списав все на плод распалившегося воображения.
Усомнись Олег или Одинцов что в доме взорвался Рощин, землю грызть стали в поисках. Это новые волнения и вскрытие без того не заживающих ран. Не выдержала бы. Легче жить с мыслью при себе, что выбрался, сбежал, смог…
На том расследование закончилось. Несколько дней назад прах Рощина предали земле. Похоронили здесь же. На этом кладбище. Минутах в сорока езды от места гибели — Золотой Рощи. Без почестей и близких. Правоохранительные органы выполнили свой долг. Без сожалений и слез. Потому Маргарита чувствовала потребность приехать сюда. Если в могиле Кирилл — нужно попрощаться. Простить его и вымолить помилования для себя. Чтобы хоть там, на небесах, ему стало лучше.
Пришла. Посмотрела на деревянный крест да металлическую табличку с именем, не веря своим глазам. Думала екнет что-то. Сердце отзовется. Ничего. Воспоминания больше волновали, чем этот свежий холмик земли, мало ассоциирующийся с Кириллом. Поняла, что предпочитает верить в его спасение, нежели смерть. Если для других последнее очевидно, Рите проще уповать на чудеса, чем позволить чувству вины сгрызть себя до краев. Так и уходила от могилы полна надежды и легкости. Возможно, самовнушение, но казалось, что Рощин отпустил.
Зато теперь ожидал сюрприз в лице собственного отца. Разозлиться хотела на Олега, что выдал новость об их поездке, да не выходило. Ей давно стоит поговорить с Одинцовым. Оставить все части прошлого позади.
Подошла к мужчинам. Не здороваясь и не глядя на Андрея Михайловича придвинулась к Олегу, ухватившись ладошками за ворот пальто. Уткнулась носом в шею, почувствовав, как сильная рука обняла за талию, крепче прижимая к груди.
Хорошо в его объятиях. Вдыхать родной запах. Чувствовать тепло. Дышалось сразу проще. Проблемы забывались, раны не так кровоточили. Во многом винила себя: что столкнула лбами двоих упрямцев, что довела до точки невозврата, но ни разу не сожалела, что сделала выбор в пользу Чернышевского. С этим мужчиной было легко. По-настоящему. С ним и была жизнь.
— Прости, что без твоего спроса позвал Андрея Михайловича. — Едва слышно прошептал Олег у уха девушки.
— Все в порядке. — Глянув в глаза, одними губами попросила: — Подожди, пожалуйста, в машине.
Дважды повторять не пришлось. Поцеловав Риту в висок, Чернышевский отстранился и медленно побрел к автомобилю, оставленному за воротами.
— Слушаю тебя. — Повернувшись к терпеливо дожидающемуся Вотану, отрезала Маргарита.
— Прости меня. — Пробормотал мужчина.
От его слов повеяло стойкой ассоциацией дежавю. Тот же взгляд и фразы как в минувший раз. И та же боль на душе у девушки. Легче от его «прости» не становилось. Но избегать разговора дальше не имеет смысла. Полтора месяца сторонилась, отказывалась от встречи. Впрочем, что такое полуторамесячное ожидание по сравнению с длившимся более двадцати лет?
— Допустим, я прощу. Перед ней как вину искупать будешь? — Кивок на памятник с ликом матери и долгий взгляд на мужчину, именуемого отцом.
Ударила по больному. Преднамеренно или случайно, но задела. Одинцов нахмурился. Поджал губы. В уголках глаза заблестело что-то похожее на слезы. Или это подтаявшие снежинки? Рите не узнать. Столь невозмутимый мужчина, которым был Вотан, не привык показывать слабости. Сдерживал эмоции до последнего. Всегда. Но не в этот раз.
— Я любил её. — Хрипло признался Андрей Михайлович и застывшая между веками капля, медленно скатилась по щеке. — Всю жизнь. До сих пор люблю. — Перевел взор с Риты на могилу. — Больше всего на свете жалею, что бросил вас тогда. Закрывая глаза, часто вижу день, когда разрушил все. Маша так плакала. — Не сдерживая слез, убивал откровениями. — Кричала, ругалась. Она не понимала, почему ухожу. Сам не понимал. Но был вынужден. А ты… хватала меня своими маленькими ручонками и просила остаться.
Каждое слово отдавало горечью и тоской по утраченному. Рита осознала, что сон, с недавних пор часто преследующий, где она вновь маленькая девочка, удерживающая отца за рукава, был вовсе не сном. Обрывками воспоминаний что, пробудившись, стали лезть наружу. В сновидениях всегда точно чувствовала эмоции ребенка из сна. Оказывается, свои эмоции.
— Если так не хотел оставлять нас, почему бросил? — Подошла ближе к Одинцову, стукнула кулаком в грудь. Сначала нерешительно. Потом снова и снова, ударяя с каждым разом увереннее. — Хоть соображаешь, что случившееся с нами, произошло по твоей вине? Ты тогда не семью оставил без мужа и отца, ты разрушил судьбы!
Слезы потоком катились по щекам, а девушка не могла остановиться и не бить отца. Горечь и обида, годами копившиеся на мужчину, прорвали оборону и хлынули наружу. Если этот человек имеет объяснение своим поступкам, он обязан их дать.
— Дочка. — Наконец, заговорил генерал. Не пытаясь унять и успокоить. Остановить нахлынувшую бурю ярости, обрушенную на него в виде кулаков. — Разведка не только опасная, но и неблагодарная работа. Я ввязался в неё до того, как встретил твою мать. Потом заигрался, думал справлюсь, смогу совершить невозможное — совместить жизнь обычного человека, семью и работу агента-нелегала. Некоторое время получалось. Пока задания были попроще, и я не так сильно погряз в том болоте. Молодой, самоуверенный. Все казалось по плечу. Хотя уже тогда многие коллеги осуждали и не понимали меня, заранее пугая что до добра это не доведет, на двух стульях не усидеть. Ты или успешный разведчик, или семьянин. Третьего не дано. Когда был на волне успеха: дома ждала любимая жена и дочка, а на работе вот-вот предстояло серьезное задание, меня спустили с небес на землю. Пришлось выбирать.
Замолчал. Обдумывая. Подыскивая слова. Маргарита, сама того не замечая, застыла как вкопанная. Дышать боялась, не то что сдвинуть с места. Прислушивалась к каждому слову. Хотелось понять его. Не упустить ни малейшей детали. Все представлялось важным. Все имело значение.
— Работа оказалась важнее? — С придыханием поторопила.
— Безопасность семьи оказалась важнее. — Выдал Андрей Михайлович. — С теми знаниями о работе спецслужб и предстоящего задания, которые у меня имелись, так просто не отпускали. Разведка — это каббала, из которой и при большом желании очень тяжело выбраться. Мне ясно дали понять, что уйти без последствий не смогу. Ладно бы последствия одного меня касались, но на тот момент был наслышан, что делали с близкими неугодных разведчиков. Я боялся за вас. Оставлять как есть тоже стало невозможно. Задание было слишком опасным: в случае разоблачения вы могли пострадать. Истина, гласящая что настоящий разведчик не должен иметь привязанностей, сработала как четко слаженный механизм.
— Мама не знала? — Оглянувшись к памятнику, задала вопрос, ответ на который и без того предугадывала.
— Нет. — Подойдя сзади к Рите, ухватил за предплечья, легонько сжал. — Она бы не пережила, узнай, что променял вас на работу.
— Конечно. — Горько усмехнулась. — Она и так не пережила. Куда лучше было сделать вид, что променял нас на другую семью.
— Рит, ты не понимаешь… — Начал Одинцов и замолчал.
— Нет. Понимаю. — Оборвала. Сжала ладони в кулаки, пытаясь удержать себя от взрыва, и хоть как-то спрятать пальцы от холода. — Тебе казалось, что так будет лучше. Но ты не учел одного — она слишком любила тебя, чтобы смириться с уходом.
Одинцов смолчал. Сильнее впился пальцами в руки Маргариты. Что тут скажешь? Время не притупило боли и ничего не забылось. Но выбор сделан, вспять не возвратить.
— Ты никогда не думал, что не стоило исчезать с концами? — Выдохнула зажмурившись. Снег усиливался и открыто смотреть перед собой не получалось.
— Думал. — Честно признался. — Но любые привязанности — смерть для разведчика. Казалось, если не буду появляться пару раз в год, чтобы поздравить с праздниками, вы скорее забудете меня и начнете жизнь с чистого листа.
— С твоими возможностями ты мог хотя бы издалека наблюдать за нами! — Не выдержала. Вспыхнула. Оборачиваясь лицом к лицу. — Попытайся узнать, как нам живется, мог все предотвратить! Но предпочел остаться в неведении! Это не мы вычеркнули тебя из своей жизни, а ты сделал все, чтобы оставить нас в прошлом и не вспоминать! Поступил, как чертов эгоист!
— Я никогда о вас не забыл. — Выдавил Андрей Михайлович.
— Да неужели? Реальность говорит об обратном. С чего вдруг решил вспомнить о нас шесть лет назад? — Давила вопросами Маргарита. — Или факт, что дочь проститутка, не вписывался в кристальную биографию доблестного генерала? Стоило везде подчистить доказательства нашего родства, чтобы не позориться, и забыть.
— Все прошедшие годы я провел за границей. Только шесть лет назад вернулся.
— Ах, вот оно что! — Перебила, хлопнув в ладоши. — А тут ностальгия заела?
— Пока жил в Германии, несколько раз пытался узнать, как вы через знакомых. — Игнорируя язвительный выпад, продолжал Одинцов. — Получал один ответ: все в порядке. Живы-здоровы. Потом выяснил, что вы съехали с квартиры. О причинах умолчали. Сказали, что выдели Машу в компании какого-то мужчины. Я посчитал, что она оправилась, начала с чистого листа, потому и съехала…
— Ага, другого мужчины. Собутыльника очередного. — Передернувшись от неприятных воспоминаний, огрызнулась девушка. — Знаешь, сколько их липло к маме за все время? Не счесть. Она, конечно, бухала с ними, но близко не подпускала.
— Я же не знал… Подумать не мог.
— Вникни в подробности — знал бы. — Стирая с лица слезы, Маргарита попыталась унять обиду. — По возвращении почему шесть лет тянул со встречей? На это тоже оправдания имеются?
— Хреновые эти оправдания. — Пожал плечами Вотан.
— И все же? — Взглянув в печальные глаза, обрамленные морщинами.
— По возвращении в страну первым делом начал искать вас. Думал убедиться в вашем счастливом существовании и что давно не нужен. А нашел заброшенную могилу жены с обветшалым крестом.
— Это ты поставил памятник? — Молниеносная догадка пронзила сознание.
— Это наименьшее, что мог сделать для неё.
— А я? — Передернувшись от очередного порыва ветра, пронзившего до дрожи. — Шесть лет готовил операцию по разоблачению Кирилла, сделав меня подопытным кроликом. Зная на что способен Рощин, так запросто оставил меня с ним?
— Он бы тебя не тронул.
— Спорный вопрос. — Снисходительно фыркнула. Убить-то не убил бы, но всякое бывало.
— У нас была договоренность, в которой ты ключевое звено. Лишь из-за тебя искал другие подходы и лазейки к Рощину, не пер напролом. Не думал, что все так затянется и усугубится.
— Чем же мелкий авторитет мог припугнуть и удержать под контролем великого разведчика всех времен и народов? — Сарказм неконтролируемо прорывалась наружу. Пыталась быть сдержаннее, не получалось.
— Рощин тогда уберег тебя от срока за Латунина. Но также у него имелись козыри, чтобы при случае посадить тебя. Или в психушку упечь. Знаю, что ты тогда была на грани. Я не мог допустить, чтобы с тобой случилось еще и это. Прости меня, пожалуйста. Если сможешь. Или хотя бы попытайся понять.
Замолчал. Опустил глаза в ожидании вердикта.
Рита тоже молчала. Несколько минут осознавала услышанное. Во многом предстояло разобраться. Многое обсудить. Спокойно и в подходящей обстановке. Но ни капли не удивилась признанию о Кирилле. Это было в его стиле. Но до чего странно наблюдать Одинцова… отца в столь уязвимом положении.
Смотрела на него, пытаясь найти подвох, уличить в обмане. Не выходило. Либо генерал умело пользовался профессиональными навыками, а она стала чересчур доверчивой, либо впрямь говорил правду. Сходу не разглядеть. Не уместить обсуждение событий длиною в несколько десятилетий в короткий разговор. И прощать Одинцова сразу не готова. Ей к пониманию еще идти и идти. Но если оттолкнет, тогда точно не получится.
Соблазн в очередной раз сбежать от решения проблемы был слишком велик. Но еще сильнее соблазн остаться и дать шанс искупить вину. Прежняя Марго, скорее всего, прогнала генерала. Но сейчас она пытается вернуться к той Ритке, которой была до событий двенадцатилетней давности. Олег пытается вернуть её. И та Ритка наверняка нашла бы точки соприкосновения с вдруг появившимся отцом.
По сути кто и что у неё имеется? Чернышевский и жизнь с чистого листа. С новыми радостями и огорчениями, мечтами и сожалениями. Только ей, Маргарите, решать, чем лист наполнять и кого впускать в будущее. Будучи ребенком, так часто желала, чтобы отец вновь оказался рядом. Возможно, стоит попытаться?..
— Сегодня Новый год. — Напомнила Маргарита. — Мы с Олегом остановились в его старой квартире. Звучит странно, но думали там отмечать. То место многое значит для нас. Может, оно позволит почувствовать себя прежними.
— Я знаю. — Выдохнул Одинцов.
Откуда — спрашивать не стоило. Ясно, что Чернышевский сдал.
— А… ты? — Нерешительно уточнила, закусив губу. — Хочешь составить компанию? Если у тебя, конечно, нет других планов.
— Я? — Генерал на миг нахмурился. Но смекнув что происходит, разом оживился. — Я с радостью. Если ты не против.
— Я ведь сама предложила. — Поежившись от холода, отмахнулась.
— Ты замерзла. — Констатировал факт мужчина. — Нужно идти.
— Да. — Обернувшись к могиле напоследок, медленно двинулась вперед.
Несколько шагов и ощутила, как отец, нагнав её, нерешительно приобнял за плечо, растирая руку в попытке согреть. Вздрогнула от неожиданности, но не отстранилась.
Странно вот так идти в обнимку с отцом. Но было в этом что-то такое… Просто Рите необходимо привыкнуть. К тому, что в жизни снова есть отец…
Это был её первый Новый год с Олегом. Первый в сознательном возрасте с отцом. Первый, спустя долгие годы в статусе свободной. Все в новинку. Все иначе. Воистину с чистого листа.
Как и предполагалось, к вечеру город засыпало, не пройти никуда, не проехать. Но Андрей Михайлович явился четко к назначенному времени. По-генеральски пунктуально и с кучей продуктов.
Планировали с Олегом скромно: купили небольшую, но пушистую живую ель; украсили старыми, оставшимися от дедушки и бабушки мужчины, игрушками. С блюдами на стол тоже не шиковали (хватит, сыта по горло уже) — оливье, мандарины, запеченная утка. Советское шампанское, голубой экран старенького телевизора и мерцание гирлянд. Все просто, но с семейным теплом и уютом, которого не хватало обоим.
Рита как раз накрывала на стол, когда приехал отец. Увидев привезенные им пакеты, так и подмывало напомнить, что поздно подкупать, раньше стоило думать, когда они с матерью перебивались сухим хлебом. Смолчала. Если хотят наладить отношения, нужно стараться обоим.
Девушка предпочтительно помалкивала этим вечером. Опасалась наговорить лишнего, да и напряжение, возникшее с приходом Андрея Михайловича, здорово витало в воздухе. Спасибо Олегу, без его поддержки точно свихнулась.
— Я подал в отставку. — Уже сидя за столом, провожая уходящий год, признался Одинцов.
Рита с Олегом, расположившиеся напротив, переглянулись. Повила пауза. Где-то на фоне из голубого экрана монотонно звучала развлекательная программа. Это было неожиданное заявление. Девушке казалось, что без чего-чего, но службы отец не сможет. Неужели ошиблась?
— Нечего мне там больше делать. — Предугадывая вопросы, продолжил Андрей Михайлович. — Эта работа слишком дорого обходиться. Хватит. Устал. Не хочу. В жизни помимо есть много другого.
— Кого на Вашу должность? — Сощурившись, поинтересовался Чернышевский.
После пожара и сопутствующих событий, Олег перестал вникать в работу спецслужбы и отдалился от дел. Его миссия выполнена, остальное для него было неважно. Собственно, спросил скорее ради поддержания разговора, нежели любопытства.
— Не знаю. Подбирают кандидата. — Отмахнулся генерал, ковыряя вилкой салат.
— Как Штормин воспринял? — С долей насмешки продолжал Чернышевский.
— Не в восторге. Сам понимаешь, новый начальник — новая команда. Ему придется приложить много усилий, чтобы удержаться на месте.
— Он парень пробивной, справится. — С долей насмешки, подметил Олег. — А Рус чего?
— Ты не в курсе? — Удивился Одинцов. — Он сразу после больницы написал заявление и уехал в родной город.
Тут пришел черед удивляться Олегу и Маргарите. Странно, что Буря умотал, не попрощавшись. Но Рита была рада за Буртенко. Давно догадывалась, что тот хочет все бросить, да не в состоянии сойти с дистанции на полпути. Теперь все встало на свои места. Она искренне надеялась, что у друга сложится.
— Перед отставкой я отдал распоряжение, чтобы с тебя сняли обвинения, Олег. — Продолжал радовать новостями Одинцов.
Тут девушка не удержалась. Улыбнулась. Посмотрела на Олега, накрыла ладошкой его руку и чмокнула в щеку. Знала, как это важно для мужчины. Если для неё свобода — значит жизнь за пределами золотой клетки, для Чернышевского это очищение имени. И хоть никак не показал радости, увидела, как блеснули глаза, почувствовала, как неверующе напрягся.
— Спасибо. — Вместо мужчины поблагодарила Рита.
— А вы, ребят?.. — Переведя взор с лиц на правую руку девушки, на безымянном пальчике которой блестело то самое колечко.
— Олег замуж зовет. — Вздернув плечом, призналась Маргарита, ощущая, как в эти мгновения стена между ею и отцом помаленьку разрушается. — Для меня штамп ни разу не главное, и не лучшее время, но… Не знаю, что из этого выйдет.
— Я думаю оставить дом и виноградники. — Подал голос Чернышевский. — Хочу сохранить небольшое производство, которое позволит первое время остаться на плаву. Еще планирую заняться лошадьми. Несколько уже имеется. Небольшой опыт в общении с ними тоже. Нужно найти хорошего специалиста, который поможет в разведении. В перспективе можно открыть небольшой ипподром и частную школу.
Для Риты это заявление не стало сюрпризом. Олег не раз обсудил с ней свое желание, сомневаясь в правильности решения. Но именно в этом девушка полностью поддерживала. Пускай вино и виноградники были частью былого, это та часть, которая действительно нравилась. А любовь к лошадям и скорости её страсть. То, что любимый целиком разделил её увлечения, говорило еще раз о не случайности происходящего.
Маргарита хотела вернуться в тот дом Чернышевского. Снова прокатиться на своей Страсти, чудом уцелевшей во время пожара. Увидеть виноградные поля, почувствовать на губах терпкий привкус полусладкого вина с нотами смородины и ароматом ванили. Пускай выглядит как чертово дежавю, с отсылками к минувшим дням, но именно это не хотелось оставлять и упускать.
— Уверен, что все у вас получится. Я всегда поддержу. — Поднимая бокал, улыбнулся Одинцов. Но тут же встрепенулся, услышав на фоне бой курантов. — Ой, уже полночь!
— Олег, шампанское! — Вскочив, воскликнула Маргарита.
Чернышевский, подхватив бутылку, с легкостью откупорил, угодив пробкой куда-то в потолок. Наспех, расплескивая по столу, разлил по вовремя подставленным девушкой бокалам.
— С Новым годом! — Принимая фужер, торжественно произнес Андрей Михайлович на последних секундах полуночного боя часов.
— Можно я скажу? — Отдёрнув бокал прежде чем чокнуться, робко спросила Рита. Получив одобрительные кивки от мужчин, с легкой тоской произнесла: — Моя жизнь очень неоднозначная штука. Всякое было — хорошее, плохое… Слишком много плохого, я бы сказала. — Ощутила, как Олег притянул к себе и обнял за плечи, уткнувшись носом в макушку. — Но я рада, что те события привели меня сюда. Нам много всего предстоит… — Быстрый взгляд на отца. — Честно говоря, не представляю, как мы дальше будем справляться и чем в итоге обернется. Надеюсь, что начало, положенное сегодняшней ночью, станет отправной точкой для всех нас к новой жизни, к счастью. Что у нас получиться начать с чистого листа, оставив беды в прошлом. Как бы ни было, я рада, что жива. Что вы живы. Что вы рядом. Только, пожалуйста, не оставляйте меня больше…
Со звоном чокнулась о фужеры мужчин. Отвернулась, уткнувшись в грудь Олега, пряча не вовремя накатившиеся слезы. Услышала, как отец за спиной тихо прошептал:
— Господи, девочка моя. Прости, что заставил тебя так долго ждать. Я больше никогда…
— Маргаритка, любимая. — Крепко стискивая в объятиях, твердо выдал Чернышевский. — Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты забыла о прошлом. Ты будешь счастлива. Мы будем счастливы.
Рита поверила. В очередной раз доверилась мужчине, который никогда не подводил. Если она выбралась, выжила там, где страсть искажает все, с остальным точно справятся. Пускай впереди длинный путь в неизвестности, они обязательно обретут то, к чему так долго шли — покой и истинное счастье…
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net