Когда утром передавали штормовое предупреждение, то я к этому серьёзно не отнеслась. Обычно такие предупреждения заканчивались ломанными ветками, сильным дождём и большими лужами. Эти лужи потом форсировали машины, как корабли. Я взяла зонтик, надеясь, что этого вполне хватит, чтоб уберечь себя от дождя. К тому же у меня была хорошая куртка, которая не пропускала воду и были осенние сапоги с прорезиновой подошвой. Непогоды я не боялась. И не такое переживала, но я не была готова к урагану.
Первая половина дня была весьма терпимой. Ветер кидал в лицо мелкие капли дождя. Я не обращала на них внимания, хотя мысли о тёплой кровати и кружки горячего чая возникали всё чаще.
Во второй половине дня мне понадобилось ехать в Федово, что находилось в пяти километрах от нашего района, но числилось за нашем почтовым отделением. Это была большая деревня, состоящая из частного сектора и пяти трёхэтажных домов. Туда можно было добраться на редких маршрутках, что проезжали мимо или на автобусах, что ходили три раза в день. Уж мой район был на отшибе города и к нам автобусы ходили редко, но по сравнению с Федовым, у нас было неплохое сообщение с городом.
Я успела раскидать письма и газеты до того, как поднялся ветер. Если раньше он налетал порывами, то теперь он дул сплошным потоком, без перерыва, как из воздушной пушки. Дождь усилился. Ветер подхватывал капли и нёс их в горизонтальном положении, пока они не натыкались на препятствие, чтоб удариться об него и стечь вниз. Около деревни были поля, проросшие лесополосой. Сам лес виднелся вдали. Низкие кустарники и деревья — семилетки не спасали от ветра.
Когда я дошла до остановки, то ветер чуть с ног не сносил. Открывать зонт тут не было даже мысли. С ним я могла бы стать современной Мэри, которая улетела, но обещала вернуться. Остановка не спасала. От неё остался лишь остов и крыша, которую съела ржа и там местами поблескивали дыры, через которые всегда щедро поливал дождь. На железном основании виднелась выбитая надпись, когда эта остановка была поставлена. Она была старше меня на три года. Тридцать три года назад кто-то поставил остановку, думая, что она будет спасать от ветра и дождя тех, кто ждёт автобуса и вряд ли рассчитывал, что эту остановку будут эксплуатировать так долго.
У всего в этом мире есть срок службы. Люди и вещи не могут жить вечно. Жаль, что мы это забываем.
Машины проносились мимо, торопясь вернуться в город. Некоторые останавливались на обочине, чтоб переждать непогоду. Какие-то машины съезжали в деревню и останавливались там, не подозревая о коварной дороге Федова: её размывало и без сильных дождей. Тут же начинался потоп. Дождь ударялся об асфальт, собираясь в ручьи и потоком скользя с насыпи. Ветер теребил рекламный щит, стремясь уронить его на землю, но щит сопротивлялся.
Маршрутка пронеслась мимо, не собираясь останавливаться. Значит битком. Или не увидела меня из-за такого сильного дождя. Сделать тут ничего нельзя. Остаётся только ждать.
Кошелёк и телефон я убрала в пакет и спрятала его на дно сумки, чтоб его не намочить. Куртка промокла. Брюки прилипли к ногам. Холод. Ветер. С носа капала вода. Шапка осела на голове тяжёлым грузом. Несколько прядей выбились из-под шапки. Вода стекала по ним ручьями. Это доставляло неудобство, но одновременно и забавляло. Не каждый день принимаешь природный душ и наблюдаешь такое буйство непогоды.
Погода же вела себя злой собакой, которая сорвалась с цепи. Она металась, рычала, злилась и старалась укусить всех, кто подался им на пути. С кустов срывались листья, отлетали ветки. На соседнем доме ветер сорвал крышу и теперь шумел железом. напротив в огород упала яблоня. Сила природного урагана не только пугала, но и завораживала. И пусть я оказалась не в том месте и не в то время, но от этой бури захватывало дух.
Град. Крупный, размером с куриное яйцо. Он барабанил по крыше остановки. В одном месте такая градина пробила крышу. Я машинально закрыла голову руками. Сжалась. Ужас и эйфория смешались в коктейль, от которого кружилась голова. Это было неописуемое чувство, когда адреналин прошёлся по крови. Сознание понимало, что я нахожусь в опасности. Только сделать я ничего не могла. К этому примешивалось неподдельное восхищение природой и преклонение перед мощью стихии. Человек летал в космос, дырявил землю, добывая полезные ископаемые, но не мог справиться с природной стихией. Стихия напоминала, что мы всего лишь букашки в этом мире, правда, возомнившие себя королями.
Рядом остановилась машина. Водитель что-то сказал, но шум ветра заглушил слова. Пришлось подойти.
— Садись, подвезу, — сказал он.
— По цене маршрутки.
— Договоримся, — ответил он.
— С меня вода ручьём.
— Фиг с ней. Садись быстрее, — быстро сказал он.
Я села на переднее сидение. Мы отъехали от остановки и съехали на площадку перед неработающим магазином.
— Сейчас переждём и поедем, — сказал водитель. — Дорогу не видно.
Град стучал по машине. Ударил по стеклу. По нему пошла трещина. Я невольно вздрогнула.
— Не разобьётся. Но машину нам побьёт, — успокоил он.
— После такого машину в ремонт придётся сдавать.
— Машина не голова. Её починить легче, чем человека.
Позади послышался шум. Мы одновременно обернулись. Щит не выдержал и рухнул на дорогу. Зил, не успел затормозить и влетел в остановку, на которой недавно стояла я. От остановки остались лишь воспоминания и железки, что упали вниз.
В голове промелькнула мысль, что я недавно там стояла. Вот всего пять минут назад. И за это время маршрутка так и не проехала. Значит я там и продолжила бы стоять, если бы… Я посмотрела на водителя.
— С днём рождения, — ответил он.
— Спасибо, — ответила я. Слова дались тяжело. Вместо них вышел смех. Вначале лёгкая смешинка с дурацкой улыбкой, а потом меня накрыло лавиной смеха. Появилось ощущение жизни, яркость красок и осознание, что все серьёзные проблемы — это ерунда. Главное было то, что я дышала, двигалась, ясно мыслила и смеялась. Водитель вначале с опаской смотрел на меня, потом заразился тем же смехом.
— А я ведь стоял за тем щитом. Там съезд к реке. Потом решил тебя подвезти и остановился здесь. Если бы остался там, то домой бы сегодня попал нескоро. Там же тогда придётся в объезд ехать, — рассмеялся он.
— Я ещё стою и жду маршрутку. Они всё мимо и мимо едут. Никто не останавливается.
— Тут дорогу с трудом видно. Не то, что человека на остановке. Это мне делать нечего было, вот я и смотрел по сторонам, — ответил он. — Последний летний привет от погоды.
— Эпичный привет. И так лета не было. Ещё нас и снегом завалило. Снег в августе! — смотря на крошку изо льда, что покрывала капот машины, ответила я.
— Лёд от снега отличается, как небо от воды. Снег мягкий, лёд колючий. Так что не совсем верное определение.
— А по мне всё едино, — ответила я, посмотрев на него.
Это был интеллигентного вида молодой человек, возраст которого сложно было определить. Ему могло быть на вид как около двадцати лет, при этом могло оказаться и все тридцать. Есть такой типаж людей, которые могут большую часть жизни не стареть. Вот этот как раз был из такого типажа. Чёрные волосы аккуратно зачёсаны на бок. Очки в чёрной оправе с толстыми стёклами. Выглаженная рубашка, вязанная жилетка в жёлто-зелёную клеточку. На руке часы с круглым циферблатом на кожаном ремешке. Всем своим видом он напоминал классического научного работника или учителя. В любом варианте это был человек связанный с наукой.
— Артём.
— Лариса. Лора.
— Наверное, лучше печку включить. Погода сейчас располагает больше к печке и тёплому чаю.
— Да. Не лето, а настоящая осень. Уже и листва опадать начала, — снимая мокрую шапку, ответила я. Утром было около трёх градусов. При такой температуре у меня начинали мёрзнут уши, поэтому и пришлось надеть шапку. Шерсть намокла и теперь натирала лоб.
— Всё лето такое. Когда ягода цвела, ночь холодная была. Пустоцвета было много. Высадили помидоры и огурцы, так всё, что было не в теплице — помёрзло. Мать всё переживала, что столько рассады погибло. Как будто нам не хватит того, что вырастим в теплице.
— Свой участок? — понимающе спросила я.
— Дом в Кривой яме.
— У нас был на Повороте дачный участок. Но после того как стали строить коттеджи в тех краях, наши участки затопило. Они там канав нарыли, отводя от себя воду. Вода пошла к нам. А мы почти у дороги были. Весь участок пророс камышом и рогозом. Раздолье для лягушек.
— Жаль, что у нас не в цене лягушачьи лапки. А так можно было бы организовать ферму.
— Гадость. Не люблю земноводных и скользких тварей.
— Тоже не приветствую. Так к слову пришлось.
Тёплый воздух начал наполнять салон машины. Теперь понятно, почему машина была отечественным внедорожником. Чтоб доехать до Кривой ямы нужен был хороший вездеход. Места там были почти заброшенные. Если кто и остался, то лишь дачники.
— Ничего себе! — вырвалось у Артёма, когда мимо нас пролетел кусок крыши. — Погода не перестаёт удивлять.
— Уже должно закончиться. Ураганы не длятся долго.
— Град закончился. Будем надеяться, что не придётся ждать целый день, чтоб выехать отсюда. Кстати, в какой район едем?
— До поворота на Гаражи. Дальше дойду.
— Мне туда же. В шестом доме живу.
— В жёлтом, где магазин хозтоваров?
— В нём самом, — ответил Артём.
— Сбоку в свечке живу.
— Значит соседи. Интересно, но тебя ни разу не видел.
— Мы могли чуть не каждый день встречаться, но не обращать внимания друг на друга.
— У меня хорошая память на лица, — возразил он. — Хотя сейчас люди могут жить в одном подъезде, а познакомиться где-нибудь в другом городе. Или на курорте. И такие случаи бывают.
— Познакомится в другом месте проще, чем в привычном. Утром некогда смотреть по сторонам, потому что бежишь на работу, вечером бежишь домой с работы. От усталости ничего не видишь и себя порой в зеркале не узнаёшь, а не то, что на других смотришь.
— Это верно. Заметила как сейчас люди ходят? Они смотрят себе под ноги, а глаза поднимают лишь у дороги. Или смотрят поверх чужих голов, словно бояться посмотреть на другого человека. И все в своих мыслях. Каждый идёт с таким выражением лица, словно решает сложную теорему, — ответил он.
— Это отчасти верно. Каждый день приходится решать одни и те же вопросы, чтоб потратить на работу меньше времени, а сделать больше. Чтоб купить что-то, при этом не прогадать в деньгах и рассчитать их до зарплаты. При этом нужно успеть в несколько мест при этом в одно время. И это нужно держать всё в голове. Иначе потеряешься, ошибёшься, что-то упустишь. Это не считая другого информационного шума, который опускается на наши головы в виде социальных сетей, новостей, сюжетов фильмов, книг, песен, что навязчиво звучат в голове.
— Информационный шум. В нём можно много получить информации, если уметь слушать.
— Что мы и делаем, уходя из реальности, в какой-то другой мир, что находится на грани виртуального, реального и подсознания, — ответила я. После того как печка начала греть, я почувствовала, как сильно замёрзла. До этого холода я не чувствовала.
— Будь здорова.
— Спасибо. Ещё только заболеть не хватало.
— Чай с малиной или лимоном, шерстяные носки и колючий плед — рецепт проверенный временем.
— Для тех, кто может себе его позволить. Нужно ещё на вторую работу забежать, — ответила я.
— Не много?
— Нормально. Лучше работать, чем дома сидеть, — ответила я.
Ветер начал сбавлять обороты. Дождь уже не напоминал потоп. Водитель Зила вышел посмотреть ущерб. На дороге начала образовываться пробка в сторону от города.
— Поедем? — спросил Артём.
— Если считаешь, что можно ехать, то поедем, — согласилась я. У него зазвенел телефон. Он нацепил гарнитуру на ухо и ответил на вызов.
— Вас там ветром не унесло? — спросил он. До меня донеслись отголоски женского голоса. — Крыша сарая улетела? Его всё равно хотели разбирать. Так какая разница, когда этим займёмся? На выходных разберём. Да, на следующий год поставим что-то менее фундаментальное. Не на этих выходных. На следующих. Надо для начала машину починить. Немного градом побило. Нет, это не помешает вас забрать в пятницу. Думаю, что к тому времени я управлюсь. Скажи отцу, чтоб без меня сарай не разбирал. С его спиной он потом в больнице окажется. Договорились. Вечером созвонимся.
Он выключил телефон. Я опять чихнула. После непогоды пейзаж в окне выглядел унылом и грязным. Трава лежала помятой, кусты и некоторые деревья поломались. Пришлось объезжать две аварии.
— Родители решили на даче остаться. То звонят, чтоб забрал. Приезжаю, так передумали. Сходили в лес по грибы, так решили, что пока весь лес не оберут, то не успокоются.
— Грибы с картошкой — это вкусно, — машинально ответила я.
— Я не грибник. Не люблю собирать. Лес знаю, но азарта нет. Родители же по лесу носятся так, как будто не грибы, а золото ищут. Потом ещё пересчитывают кто из них больше набрал, — ответил Артём. — Всю жизнь соревнуются друг с другом. Зато весело за ними наблюдать.
— Мои давно развелись. Больше пятнадцати лет назад.
— Отношения не поддерживаешь с отцом?
— Он проигрался сильно, а потом его не стало. Не смог оправиться после случившегося. Мы уже здесь жили, — ответила я. Машина свернула в сторону микрорайона. Теперь оставалось проехать два с половиной километра по отвратительной дороге с кучей ям. Из-за этих ям таксисты драли сумму в три раза больше, чем по городу. Машина мягко ныряла вниз и выныривала из мини-озёр. С двух сторон дороги были густые кусты, которые прятали за собой глубокие канавы с водой. Потом шла полоса поля, за которой начинались с левой стороны гаражи кооператива, а с другой болотистая низина.
— Никогда не знаешь, как повернётся жизнь, — ответил Артём. — Поэтому никого судить не буду.
— Я сама не сужу. У каждого своя жизнь и свой путь.
— А потом раз, и пути пересеклись.
— Или разошлись, — ответила я, подпрыгивая вместе с машиной на кочке.
— Я бы не стал так пессимистично ставить точки, — он бросил на меня быстрый взгляд. Вот только этого не хватало. Ещё ко мне и клеится начал.
— Лучше сразу выставить точками границы, чем кто-то по ошибке их примет за многоточия.
— Границы — это весьма условная вещь. Их при желании можно раздвинуть.
— Когда границы имеют в виде хороших таких заборов в виде детей и мужа, то граница становится нерушимой, — ответила я. Врала, но не боялась, что меня на этой лжи поймают. Пусть мы и жили почти в соседних домах, но друг с другом раньше не встречались. И ещё можем долго не встречаться дальше.
— С одной стороны, жаль, но с другой — это хорошо, когда есть такие крепкие заборы, которые охраняют границу. Остаётся лишь порадоваться и без злого умысла позавидовать, — ответил он. — Вот и приехали.
— Спасибо за спасение жизни, — ответила я. Начала доставать кошелёк с деньгами.
— Оставь, — отмахнулся он.
— Но мы договаривались…
— В такие моменты, когда погода вносит коррективы или случаются непредвиденные ситуации техногенного характера, брать деньги — это наживаться на беде другого человека, — ответил он.
— Спасибо.
— Не за что. На моём месте ты поступила бы также.
— Откуда такая уверенность?
— Не знаю, но думаю, что угадал. А хочешь я тебе грибов дам? У меня их два пакета. Меньше с ними возиться.
— Не надо, — растерялась я. Он же уже вышел из машины. Я последовала следом. Артём открыл дверцу заднего сидения. Достал куртку. Потом открыл багажник.
— Ты же сейчас домой, прежде чем куда-то бежать? — спросил он. Я только кивнула. — Тогда держи. Вот тут яблоки. Здесь грибы. А это малина. Самое лучшее средство от простуды.
— Не надо.
— Сама говоришь, что у тебя дети есть. Лучше с огорода нормальное, чем искусственное и с добавками. Так что держи и не спорь.
Вот тут мне точно стало неудобно. Он же мне ещё банку протёртой облепихи дал, сказав, что у некоторых аллергия, но ягода полезная. Возражений Артём слушать не хотел. Нагрузив меня сумками, весело подмигнул и сел в машину. Только я его и видела. Я его понимала. Когда у нас был большой урожай, сами соседям отдавали овощи и ягоду без задней мысли. Но сейчас всё равно было не по себе. Обманула хорошего человека. От этого было не по себе. Но ничего уже нельзя было вернуть. Как и извиниться. Вздохнув, я пошла домой.