Чёрная рябина вяжет во рту. Кислая облепиха заставляет морщиться. А вот яблоки прям мёд. Сладкие, прям приторные. Артём показывал свои угодья, рассказывал о достижениях и каких-то сортах. Пустился в рассуждения и объяснения, почему отказался от одних яблонь, а решил засадить всё другими сортами. Мне было неинтересно. Я раньше помогала маме с участком, но никогда не была фанатом сада и огорода. Артём же был именно фанатом.
— Тебе неинтересно, — неожиданно сказал он.
— Нет, — ответила я, наблюдая, как его лицо приняло задумчивое выражение.
— Ну и ладно, — отмахнулся он. — Я тогда с грядок ботву уберу. Составишь мне компанию?
— Если дашь перчатки, то составлю, — ответила я.
— Да я думал, что просто не уйдёшь.
— Ты мне помогал всю неделю, так что пора мне помочь тебе. Так сказать, отдать долг, — ответила я.
— Нет никаких долгов. Есть расчёт. Я хочу тебе понравиться. Это самый действенный способ. Но никак не заставить тебя чувствовать обязанной.
— Понятно. Грабли давай.
Может я соскучилась по земле, или не хотела общаться с родителями Артёма, но мне хотелось поработать на свежем воздухе, погреться под лучами осеннего солнца. Природа засыпала. Это чувствовалось в листве, траве, воздухе. В дыме от печки. В резких криков птиц.
Что-то в этом было. Неуловимое и непонятное, но волнующее.
После огорода Артём предложил прогуляться. Даже откопал для меня резиновые сапоги. Мы гуляли по лесу. Он почти подходил к окраине деревни. Берёзы, сосны, ёлки, осина росли в соседстве друг с другом. Высокая трава доходила до пояса.
— Не против, что я тебя пригласил? — спросил Артём.
— Я думала, что ты сам решаешь, чего мы будем делать, — ответила я.
— Что-то я резво взялся. События тороплю.
— Есть такое.
— Но ты вроде не против.
— С тобой сложно спорить. Ты ведь если чего-то решил, то идёшь до конца, не замечая препятствий.
— Неправда. Для меня важно всё решить и обдумать, а только потом действовать. Тут как-то всё пошло не так, как привычно. Но мне кажется, что это правильно.
— Артём, допустим, мы будем жить с тобой вместе. А дальше что?
— Что дальше? А для чего люди живут вместе? Может потому что интересно? — спросил Артём. — Или тебе не интересно?
— А в чём должен выражаться интерес? В узнавание другого человека? В желание быть рядом и подстраиваться под другого человека? Потери себя?
— А зачем терять себя? Почему нельзя просто жить рядом друг с другом? Так ведь проще, чем поодиночке. Ты сможешь меньше вкалывать.
— Вместо этого буду ездит с тобой на дачу, — ответила я.
— Ты против? Лора, а о чём ты мечтаешь? Хочешь всю жизнь прожить одна?
— Ты мне уже задавал этот вопрос.
— Но ты мне толком не ответила.
— Я давно уже не мечтаю.
— Тогда надо начать мечтать, — ответил Артём. — Вот и давай начнём мечтать вместе.
Он взял меня за руку. Мы молчали. Да и думать не хотелось. Вместо этого мысли уходили далеко от реальности.
— Начинать что-то новое страшно. Но только в движение ощущается жизнь. Страх заставляет останавливаться. Когда вода застаивается, то она затухает. Движение этому препятствует.
— Но вода может в итоге скопиться в канаве и опять затухнуть.
— Так мы не будем останавливаться в канаве, — легко ответил Артём. — К тому же мы с тобой не вода. Всегда есть шанс отматать события и выбрать другой путь, если тебе не понравится этот.
— Договорились.
— Что?
— Ты меня убедил. Давай попробуем жить так, как ты предлагаешь. Пока я жила одна, то из этого ничего хорошего не вышло. Попробуем жить вместе. Ведь всё равно терять мне нечего, — ответила я.
— Серьёзно?
— Сам же предлагал.
— Я и не отказываюсь от своих слов. Неожиданно. Думал дольше тебя придётся уговаривать, — ответил Артём.
— Это плохо? Нужно было дальше ломаться?
— Нет. Просто неожиданно.
Сделав круг, мы вышли к другой стороны деревни. Там была речка, через которую был перекинут живописный деревянный мостик.
— Отец делал. Я ему помогал. Правда, красиво?
— Молодцы, — проводя ладонью по перилам, ответила я.
— Часто, когда хочешь что-то сделать приходиться брать всё в свои руки, — ответил Артём. Закат. Он окрасил мост в оранжевый цвет.
— Красивое место.
— Ты красивая. Яркая, — накрывая мою руку, ответил Артём.
— Так кажется.
— О вкусах не спорят.
— Тогда не будем, — согласилась я, чувствуя, как в душе расплывается тепло.
— Нас ужин ждёт, который ещё нужно приготовить. Если я дома, то родители будут до последнего ждать, когда готовкой займусь я.
— Почему?
— Потому что я вкусно готовлю. Пусть и в первый раз я тебе это не доказал. А всю оставшуюся неделю мы питались не пойми как. Ты почти всё время от еды отказывался.
— Всё ещё впереди, — ответила я. И ведь правда, всё впереди.
Я чувствовала, что сошла с ума, но тревоги больше не было. Был лишь интерес. Как там? Движение. Значит будем двигаться вперёд.
Вечер прошёл спокойно. Родители Артёма слушали музыку и переругивались друг с другом. Похоже для них это было нормальное отношение. Артём только головой качал, вслушиваясь в их разговор и прятал улыбку. Я же сидела рядом. Помогала чистить картошку. Вкусная еда. Разговоры о грибах и ягодах. Небольшие подколки. Атмосфера была вполне хорошей. Пока настало время чая. Тогда и пришло время допроса, к которому я была готова.
— Лора, а кто вы по профессии? — спросила Анна Григорьевна.
— Я поступала на менеджера. Сфера питания. Но это оказалось не моё. К тому же колледж закрыли. Я не успела получить корочку. Дальше учиться не получилось. Не было возможности, — ответила я.
— Но всё впереди, — сказал Артём.
— Ну да. Учится никогда не поздно. Только сколько вам лет, чтоб начинать учёбу?
— Мам, а это имеет значения? — в свою очередь, спросил Артём.
— Я всего лишь считаю, когда появятся мои внуки. У вас же, насколько я поняла, всё серьёзно? Пять лет учёбы, потом года три для стажа… — Анна Григорьевна начала демонстративно загибать пальцы.
— Ань, оставь молодёжь. Без тебя разберутся.
— Разберутся? А как же мои интересы? — спросила Анна.
— Мам, я тебе уже предлагал завести собачку или кошечку. Этого вполне хватит, чтоб тебе наиграться в бабушку, — ответил Артём.
— Это жестоко, — хмыкнула Анна Григорьевна.
— Жестоко заводить ребёнка, чтоб ты могла с ним поиграться.
— Мне не так много лет осталось… — после этих слов Тимур Тарасович и Артём рассмеялись. Разговор сам по себе сошёл на нет.
Мы пошли спать довольно рано. Или скорее не спать, а скорее сбежали в комнату от его родителей. Он сразу включил музыку.
— Ты на моих не обращай внимания. Они хорошие, но немного резкие люди.
— Всё нормально.
— У мамы идея фикс была вначале меня жить. Теперь ей внуков подавай. Но она такой человек, что… Она капризная. Мы с отцом привыкли к её капризам, но со стороны они смотрятся диковато.
— Моя мама иногда заводила разговоры о том, что нужно замуж выйти. Только за кого замуж выходить? Как-то подходящих людей не было.
— Были лишь неподходящие?
— Кроме одного, который крутил романы сразу с несколькими девчонками, никого и не было. Мужчины любят ярких девчонок. Я же серая. Невзрачная. Мне нечем привлечь внимания. Поэтому и не было никого.
— Не бывает невзрачных людей, — возразил Артём. Я только пожала плечами. Спорить тут было бесполезно.
— Но ты и сам долго оставался один.
— Тебя ждал, — ответил Артём. — Не смейся. Я серьёзно. Хочешь я тебе кое-что покажу?
— Смотря что.
— Я тебе покажу, а ты решай, — ответила он.
Папка с рисунками. Графика: карандаш, пастель. Рисунки изображали людей, улицы города, какие-то сценки, подсмотренные из жизни. Они были красивые. Живые. Цветы. Капли дождя на стекле. Картинки были с душой. Казалось, что можно до них дотронуться и они оживут.
— Красиво рисуешь. Но ведь это непросто рисунки, — сказала я, посмотрев на него.
— Да. Непросто. Это часть жизни.
— У тебя красивая жизнь.
— На самом деле жизнь обычная, но мне нравится вносить в неё краски, — ответил Артём. — При желании мы можем раскрасить каждый миг. И тогда жизнь станет яркой.
— Иногда красота есть и в чёрно-белом тоне, — ответила я, показывая ему рисунок центральной площади выполненной карандашом.
— И такое есть, — ответил Артём.
— Но наша жизнь — это не рисунок.
— Ты в этом уверена? — хитро улыбнулся он.
Он взял в руки альбом и карандаш. Несколько штрихов. Ещё линии. На глазах стали появляться очертания комнаты в городе. Вот мы сидим рядом. Рука в руке. Чего-то смотрим. Он резко перевернул лист. Теперь стали появляться очертания кухни. И вот мы уже вместе готовили. Это были быстрые рисунки, без точно прорисовки, но они выглядели реалистично и узнаваемо.
— Я поняла, — рассмеялась я. — Ты можешь нарисовать всё что угодно.
— На самом деле нет. У меня до безобразия плохо получаются животные. Не животные, а монстры из кошмаров, поэтому лучше рисовать здания и людей.
— Ты учился?
— В художке, но дальше не пошёл. Хочется иметь стабильную профессию, которая гарантированно прокормит, — ответил Артём. Я положила папку на стол и села на кровать.
— Логично. А не жалко, что не занимаешься творчеством на постоянной основе? Ты ведь тогда мог бы получать деньги за то, что любишь делать?
— Почему-то мне кажется, что тогда любимое дело превратится во что-то ненавистное, — ответил Артём. — Чай будешь?
— Буду, — согласилась я. Он ушёл, а я осталась в комнате одна. Настольная лампа тускло освещала комнату. Тихая музыка, красивый женский голос пел на французском про любовь, задевая зачерствевшие нотки души.
— У тебя такое лицо интересное. Как у довольной кошки, — заходя с кружками, в которых был чай, ответил Артём. Из карманов он достал конфеты. Было что-то далёкое. Забытое вот в таких посиделках.
— Мы так после дачи с мамой приезжали и чай пили. До того как сюда переехали, у нас дача была. Такой же участок, как и здесь. Без сарая. Чтоб только покопаться на нём и вернуться домой. Только тогда такие времена были, что шоколадных конфет не было. Вместо них были барбариски. Всё равно было вкусно.
— У нас этот дом семейный. Отцу достался от его родителей. Здесь всегда было шумно. Семья была большая. В девяностые у нас тут яблоку негде было упасть. Спали прямо на полу. К бабушке в гости приезжали. А к нулевым никого не стало. Старики умерли, молодёжь погибла. В течение трёх лет каждый месяц были похороны. Они друг за другом уходили. Из большой семьи остались лишь наша ветвь.
— Жутко. У нас родственников много, но не общаемся. Квартирный вопрос испортил отношения, — ответила я. — Мы и с сестрой как-то воевали по поводу квартиры.
— А сейчас?
— Сейчас нет. У неё своя семья, а у меня…
— Своя, — добавил он, неожиданно целуя меня. Я чуть пустую кружку не уронила. — Ты чего так испугалась?
— Неожиданно вышло, — ответила я, ставя кружку на стол.
— Ты нервничаешь. Как-то в квартире была более раскованная.
— Тогда мы с тобой… Тогда я простужена была.
— И?
— И тогда было проще.
— Кашлять и чихать? Не вижу логики, — наблюдая за мной, ответил Артём.
— Сейчас я не болею.
— И? Хочешь заболеть?
— У меня раньше не было отношений, кроме тех нескольких свиданий, которые закончились тем, что у него оказалось две беременные подруги.
— Ты рассказывала об этом.
— Так получилось, что я дожила до такого, хм, позднего возраста, но при этом у меня никого не было из мужчин. Из женщин тоже. Кажется я уже чушь несу.
— Лор, успокойся. Тебя это напрягает?
— Что? — не поняла его я.
— Спрошу иначе. Тебе нравится со мной целоваться?
— Это приятно.
— Обниматься?
— Нравится.
— Ты хочешь продолжения? Чего там в фильмах показывают, в книгах пишут и подруги говорят?
— Пока не хочу.
— Лора, меня вполне устраивает всё, что есть между нами. К тому же мы с тобой знаем друг друга не так давно.
— Но это не мешает нам спать вместе.
— Не мешает. Это дополняет наши отношения, — усмехнулся Артём. — Давай думать: как и на что жить будем. Надо просчитать расходы и доходы. Может действительно тебе хватит одной работы на почте. Что-то мне совсем не нравится, что ты в том доме полы моешь.
— Почему?
— Потому что охрана там не просто так сидит. Не хочу, чтоб тебя кто-то случайно обидел, — ответил Артём.
— Ты сам в тот подъезд ходил.
— У меня там друг живёт. Но знакомить вас не буду. Он не такой человек, с которым я хотел бы, чтоб ты общалась.
— А тебе можно?
— Не так уж часто наша с ним жизнь пересекается, чтоб тебе переживать по этому поводу. Так будем дебет с кредитом сводить? Или будем спорить с кем общаться и как общаться?
— Я не хочу с тобой спорить, — сказала я.
— Тогда и не будем. В жизни есть куда более серьёзные поводы, чтоб ругаться, — согласился он.
Какое-то время мы с ним составляли список трат и считали деньги. За этим занятием он осторожно обнял меня.
— Я же говорю, что не всё так страшно, как кажется, — довольно сказал он, окидывая результаты наших расчётов.
— Но тогда придётся расстаться с мыслью, что я расплачусь с кредитами в ближайшее время.
— Твоё ближайшее время — это несколько лет. Давай мы про них не будем забывать, но и не будем отдавать свою жизнь на их погашение.
— А если ещё и дети появятся? Тогда мы сядем в яму.
— Не сядем. В этом ты на меня можешь положиться, — уверенно ответил он. И опять я поверила ему, потому что мне хотелось верить.