Так с курткой в руках и исчез, только быстрые шаги простучали на нижних этажах лест-ницы.
А вскоре раздался телефонный звонок. Я услышал Толин голос и понял, что он крайне взволнован.
- Я удрал как последний трус... - сказал он. - Но послушай меня... Ты меня слышишь?
- Слышу, - подтвердил я.
- Так вот, у тебя на столе снаряд... Ты меня хорошо слышишь?
- Ну конечно, слышу, - повторил я.
- Заряженный боевой снаряд! - прокричал он прямо в трубку, так что мембрана зазвенела.
- Но, Толя, - отвечал я бодро, хотя внутри что-то кольнуло. - Это головка, которая безопасна...
- Послушай старого артиллериста, который прошел войну! - перебил он сердито. - Это снаряд очень крупного калибра... Где ты взял его?
- В лесу.
- Вот и отвези его поскорей в лес!
- А он что же? - спросил я, настораживаясь. - Он и сейчас может...
- Конечно может! - заорал он в трубку. - И ваш дом взлетит на воздух! А у тебя, между прочим, дети! Кстати, где они?
- Детей здесь нет, - отвечал я упавшим голосом. Разговор о детях меня сразу отрезвил.
Я пришибленно молчал, а Толя стал подробно объяснять.
- Ты должен немедленно, сейчас взять подушку, одеяло, шубу, ковер... Ну, что помягче, в них (только в них!) завернуть свою Дулю и так, на цыпочках, нежно, как цветок, как грудного ребенка... перенести в машину... Но все это, - повторил он, - делать не дыша...
- А если милицию позвать? - задал я дурацкий вопрос.
- Зови, - произнес он угрожающе. - Приедут, когда поздно будет... А если поспеют, то оцепят дом, выгонят всех на улицу. Да задергают с допросами... Ты этого хочешь?
- Этого не хочу, - сказал я правду.
- Тогда не тяни. Черт ее знает, твою Дуню...
- Дулю, - тихо поправил я. И, желая хоть что-то возразить, добавил: Ведь до сих молчала...
- Все мы молчим, пока не взорвемся, - зло отреагировал он. "Вообще-то она не такая", - чуть не сорвалось у меня с языка, но сообразил, что Толя может напоследок и обматерить.
Я перевел взгляд на Дулю: отблескивая на солнце холодным серебром, с золотыми обод-ками, она не казалась страшной. Современный, как сказали бы, дизайн, его жалко было рушить.
Я со вздохом взял Дулю под мышку и направился к выходу, но у лифта вспомнил, вернулся, замотал ее в детское одеяло, которое подвернулось под руку.
У подъезда попался сосед, из разговорчивых. Пока он что-то у меня выспрашивал, я весь издергался, руки онемели от тяжелой ноши.
- А ты чего в одеяле-то носишь? - вдруг спросил он. - Случайно, не помидоры?
- Помидоры? - повторил я тупо. - Почему помидоры?
- Просто в нашем доме живет один тип, так представляешь, он все время носит в одеяле помидоры...
- Нет у меня помидоров, - злобно отвечал я. И добавил: - У меня Дуля...
- Ах, вон что, - произнес сосед с пониманием и при этом почему-то мне подмигнул.
Я торопливо залез в машину, Дулю положил рядом, на переднее сиденье, и вырулил на трассу. Через несколько часов езды, когда пошел сплошняком лес и не стало видно жилья, я свернул на боковую дорогу, а проехав еще десяток километров, снова свернул на глухой проселок, который и привел меня к уютному озерцу.
Я присел на зеленом бережке, наслаждаясь тишиной и безлюдьем. Не часто встречаешь, даже когда ищешь, такие заповедные места. Сюда бы на рыбалочку, да Бориса с Люсей взять, да Емила, да корыто... Да лодочку и Дулю...
Я вдруг вспомнил, зачем приехал. Извлек из машины Дулю, развернул, положил на траву. Оглядел заливчик, чтобы еще раз убедиться, что я совершенно один. Поднял Дулю, чмокнул ее в тупой холодный носик и произнес не без чувства:
- Спасибо за все.
За что - знал я один.
Да за то хотя бы, что не рванула, как ей от роду полагалось, и не разнесла нас вдребезги!
Я снова оглядел сверкающий под солнцем заливчик. Он был прекрасен.
"А ведь могла бы это сделать столько раз..." - подумалось, и похолодела спина. Впервые до конца ощутил опасность. Она ведь могла рвануть, когда ей вздумается. И - когда мы ловили рыбу, и - когда гремела в багажнике и билась об инструмент, и - когда цепляла ее ногами бдительная наша милиция... И даже когда на ней восседал у костра наш болгарский другарь Емил с неведомой красоткой... Восседал, а может, подкладывал ей под голову или под спинку...
Впрочем, нет. Только не тогда. Тогда была любовь. А счастливые живут по своим законам.
Я размахнулся и швырнул Дули в воду.
Она, как судачок, сверкнула серебряным боком и ушла навсегда на дно.
- Дуля булькнула... Булька дулькнула... - проборматывал я на какой-то непонятный мотив весь обратный путь.
Дорога показалась мне куда короче.
Вернувшись, я набрал телефон Толи, и он вскоре приехал.
Снимая куртку, раз-другой все-таки глянул из прихожей в сторону кабинета, где на самом видном месте на письменном столе недавно пребывала Дуля.
Не увидав ее, Толя успокоился.
Мы сели за стол.
- За что пьем? - спросил Толя.
- За Дулю, - сказал я. - Буду о ней скучать.