Статья 183 УПК РСФСР — следственный эксперимент — гласила, что в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для дела, следователь вправе произвести следственный эксперимент, путем воспроизведения действий, обстановки или иных обстоятельств определенного события и совершения необходимых опытных действий. При этом следователь в необходимых случаях производит измерения, фотографирование, киносъемку, составляет планы и схемы.
Производство следственного эксперимента допускается при условии, если при этом не унижаются достоинство и честь участвующих в нем лиц и окружающих и не создается опасности для их здоровья.
При производстве следственного эксперимента должны присутствовать понятые.
В случае необходимости в производстве следственного эксперимента могут участвовать подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, свидетель.
Следователь вправе пригласить для участия в производстве следственного эксперимента и специалиста.
О производстве следственного эксперимента составляется протокол с соблюдением требований статей 141 и 142 УПК РСФСР. В протоколе подробно излагаются условия, ход и результаты произведенного следственного эксперимента.
Если читатель внимательно следил за приведенной тут диспозицией статьи УПК, регламентирующей условия проведения эксперимента, то обратил внимание на тот факт, что обязательным условием являлось наличие понятых, допустимым, но не обязательным условием было участие фигурантов дела. Причем, все фигуранты указаны в единственном числе: подозреваемый, потерпевший и так далее. Нигде не говорилось: подозреваемые, потерпевшие, свидетели.
«Мелочи!» — скажете вы. Но на следствии мелочей не бывает. Тут каждое слово обязательно несет определенную завершенную смысловую нагрузку. Тут каждое слово в строку! Следствие — это вечный вопрос о постановке запятой в классической дилемме: «Казнить, нельзя помиловать».
Для чистоты эксперимента следовало все следственные действия с каждым подозреваемым провести в отдельности. Но как мы уже говорили, время поджимало, и старший следователь принял решение об участии обоих подозреваемых и потерпевшего в одном следственном эксперименте, руководствуясь постулатом: «Что не запрещено законом, то разрешено».
Подозреваемые Злобин и Апыхтин не возражали. Не возражала и Мальвина Васильевна, когда Паромов поставил ее в известность о предстоящем эксперименте, позвонив по телефону.
— С соседом Олегом не желаю встречаться, — поставила она условие, прослышав, что Нехороших забрали в милицию.
— С ним у вас встречи, по крайней мере, сегодня не будет, — заверил ее старший следователь.
В будущем очные ставки между ними не исключались, но в этот день успеть бы было провести эксперимент и его документирование.
— А других убийц моего мужа увижу? — спросила Мальвина.
— Подозреваемых в причинении тяжкого вреда здоровью, — поправил ее Паромов, придерживаясь официального статуса данных фигурантов дела, — вы увидите. Только прошу вас ни в какие разговоры, тем паче скандалы, не вступать. Иначе мне придется вас удалить и следственный эксперимент проводить без вашего участия.
— Мне с ними не о чем разговаривать. Мне бы только им в глаза посмотреть!
— Тогда договорились. Кстати, что слышно от врачей по поводу мужа? Нет ли каких изменений в лучшую сторону?
— Особых надежд не питают, удивляются, что еще жив. Муж, по-прежнему, в реанимации и в бессознательном состоянии.
— Будем надеяться на его организм и мастерство врачей. У меня для вас и хорошая новость имеется.
— Слышала, мой автомобиль нашли, — опередила она следователя. — Когда можно забрать?
— Как выполню необходимые формальности по его осмотру, по признанию вещдоком, по опознанию, так и возвращу на ответственное хранение до суда.
— Не поняла: какое такое хранение?
— Ответственное.
— Мой собственный автомобиль?..
— Не просто автомобиль, а вещественное доказательство, — уточнил Паромов, — вещественное доказательство… Не мной это придумано. Таков закон.
— Плохие у нас законы, раз людей режут на пороге собственной квартиры… и автомобили владельцам не отдают…
— Не мы их придумываем, не мы. Наше дело их исполнять, — не стал спорить следователь. — Так, я на вас рассчитываю…
— Подойду, — заверила Смирнова и положила трубку.
К 14 часам, наконец-то, собрались все, приготовившись к проведению следственного эксперимента. Оперативники успели даже домой сгонять, перекусить. Следователь Паромов и на этот раз остался без обеда, перебившись чашкой крепкого кофе и сигаретой вместо бутерброда. Зато в его кабинете уже находились оба понятых, которым он (пока без записи на видео) разъяснял причину проведения следственного эксперимента, их права и обязанности; эксперт-криминалист Андреев Владимир Давыдович со своей видеокамерой; еще один молодой стажер из отделения криминалистики, обвешанный, как такое случалось раньше с Андреевым, всевозможными фотоаппаратами, блоками питания, фотовспышками; старший оперуполномоченный Аверин и оперуполномоченный Студеникин, поигрывающие «браслетами»; оба подозреваемых, спокойно покуривающих сигареты, «одолженные» у оперов; и потерпевшая Смирнова, почти не поднимавшая глаз на окружающих. Даже на подозреваемых ей уже смотреть не хотелось.
Все, кроме обоих оперативников, сидели на стульях. Те же стояли у двери, опершись, кто спиной, кто плечом о косяк. Не потому, что им не хватило стульев, стульев как раз хватало, а в силу своей оперской привычки всегда быть начеку.
— Ну, что, Владимир Давыдович, готов? — задал долгожданный вопрос Паромов, приготовив необходимые документы и убедившись в общей готовности присутствующих к проведению эксперимента. — Запасные блоки питания, кассеты не забыл взять?
— И блоки питания взяты, и видеокассеты, и сам, как пионер, всегда готов, — отрапортовал всегда оптимистично и по-боевому настроенный специалист криминалистики, водружая видеокамеру на плечо.
— Запускаем кино? — спросил он на всякий случай.
— Запускаем, — тихо подтвердил Паромов.
И пошло: «Старший следователь такой-то, рассмотрев материалы уголовного дела такого-то, возбужденного тогда-то по статье такой-то…»
Как и планировал Паромов, начало следственного эксперимента было положено прямо в кабинете старшего следователя. В относительно спокойной обстановке были указаны условия и причины, потребовавшие проведения такого следственного действия, как эксперимент, названы все участники эксперимента с их личным представлением, разъяснены права и обязанности этих участников, а подозреваемым еще и статья 51 Конституции РФ. И так далее, и так далее…
Оба подозреваемых чуть ли не в один голос заявили, что желают участвовать в следственном эксперименте, что не возражают один против другого, что на данном этапе следствия в услугах адвокатов не нуждаются, так как решение приняли добровольно и без принуждения со стороны сотрудников милиции. Даже письменные заявления об отказе от адвокатов под видеозапись нацарапали с указанием даты и времени.
Когда необходимая преамбула была выполнена, и встал вопрос о выезде на место основных событий, старший следователь прервал видеосъемку, объяснив причину перерыва.
Оперативники окольцевали за правые руки обоих подозреваемых, чтобы с этого момента ни на секунду не расставаться с ними до конца эксперимента и возвращения в отдел.
На служебном автомобиле прибыли к дому потерпевших. За двое суток возле дома обстановка существенно не изменилась. Возможно, снежный наст стал чуть меньше, чем был раньше. А так все было на месте: и дом, крупнопанельный близнец с другими такими же; и обшарпанный подъезд со скрипучей и давно не крашенной дверью на никогда не знавших смазки петлях; и деревянная скамья у подъезда — ночной магнит для молодежи; и площадка для автомобилей.
Высыпали из милицейского микроавтобуса.
Андреев с видеокамерой, которую немедленно водрузил на плечо; его стажер с фотоаппаратурой и другими, необходимыми для фотоаппаратуры, причиндалами; оперативники Аверин и Студеникин в паре с прикованными к ним наручниками подозреваемыми — чем не Шерочка с Машерочкой.
Старший следователь с черным дипломатом и листками бумаги для необходимых пометок и схем — видеозапись видеозаписью, а что написано пером, того не вырубить и топором!
Последней из салона микроавтобуса вышла потерпевшая Смирнова со своими грустными мыслями и тоской по раненому мужу.
Даже водитель, и тот выполз из кабины, чтобы ноги подразмять, да на солнышке погреться.
Вдыхали плотный от влаги и запахов весенний воздух, щурились под косыми лучами яркого солнца. Оно же, словно золотое яблочко из русских сказок, безмятежно и незаметно катилось по голубому блюдечку небес.
Видеозапись возобновилась.
Андреев, как опытный оператор, забежав с подсолнечной стороны, в целях избежания ненужных бликов и засветок, скользнул объективом видеокамеры по лицам участников, чтобы показать, что никто не «пропал», потом по номеру на углу дома, привязывая к местности и месту, и остановился на подозреваемых.
Не отставал от него и стажер, молча щелкая затвором фотоаппарата, то под одним ракурсом, то под другим, снимая место происшествия и «главных героев». На таком важном следственном действии он присутствовал впервые, потому старался от души.
Погода благоприятствовала. День был солнечный, по-весеннему теплый. С крыши дома капала капель. На припеке снег подтаивал, и по асфальту собирались лужицы. Соединяясь, они образовывали маленькие ручейки, чуть заметно скользившие с возвышенных мест в низины.
«Видеозапись возобновляется», — прозвучала сакраментальная фраза, без которой никак не обойтись в таком сложном и ответственном деле, как длительный по времени, изменчивый по месту восстанавливаемых событий, следственный эксперимент.
— Гражданин Апыхтин, расскажите, где мы находимся и какие произошли тут события? — задал следователь вопрос.
— Это тот самый дом и тот подъезд, где 10 марта 1998 года, вечером, мы встретились со Смирновым Артемом, где сначала Иван Злобин угостил его самогоном, а поздно вечером мы с Артемом поехали на его автомобиле ВАЗ-21099 белого цвета к нему в гараж, чтобы поставить там автомобиль. При этом присутствовали…
— Гражданин Злобин, — обратился Паромов уже ко второму подозреваемому, — вы подтверждаете показания Апыхтина? Или все происходило иначе?
— Подтверждаю, — отозвался Злобин. — Все происходило именно так, как рассказал мой друг Анатолий.
— Вы можете указать то место, где стоял автомобиль Смирновых? — задал уточняющий вопрос следователь.
— Да вот тут он и стоял, — показал свободной рукой Злобин на уголок площадки, предназначенной для временной стоянки автомобилей. — Здесь.
— А вы, Апыхтин, что можете сказать по месту нахождения автомобиля Смирнова? — переадресовал следователь вопрос второму подозреваемому, ведя перекрестный допрос.
— Злобин Иван верно указал место. Тут стоял в тот вечер автомобиль Смирновых, — показал Апыхтин на то же самое место, что перед ним сделал Злобин.
— Гражданка Смирнова, — обратился Паромов к потерпевшей, — поясните следствию, где вы в тот вечер ставили автомобиль?
Объектив видеокамеры нацелился на Смирнову.
— Вы можете указать нам, где поставили свой автомобиль? — повторил следователь вопрос.
— 10 марта этого года, вечером, я действительно поставила на этом самом месте свой автомобиль ВАЗ-21099 белого цвета, госномер… — тихим размеренным голосом подтвердила Мальвина и сам факт оставления тут автомобиля, и место.
Она стойко придерживалась данного следователю обещания ссор с подозреваемыми не затевать, в пререкания не вступать. Конечно, ей было тяжело. Приходилось, пусть и косвенно, но общаться с людьми, пытавшимися убить ее мужа, похитившими ее автомобиль. Но она держалась.
Завидев милицейскую машину, сотрудников милиции и необычное действо с участием оператора с видеокамерой, лиц в наручниках, чего и по телевизору-то не часто увидишь, а тут происходит наяву, — сбежались зеваки: жители этого злосчастного дома и просто пешеходы, куда спешившие по своим делам, но враз забывшие о делах и о спешке. Но стоит отдать им должное: стояли в отдалении, под ногами не мешались и в кадр не перлись.
Как всегда: очевидцев — днем с огнем не сыщешь, зевак — навалом!
— Товарищи понятые, вы можете засвидетельствовать, что место стоянки автомобиля и подозреваемыми, и потерпевшей указано одно и то же? — задал следователь вопрос понятым.
— Да, да! Конечно, — чуть ли не в один голос подтвердили понятые: Щетинин Иван Михайлович, тракторист ЖКО, и Синюгин Александр Викторович, рабочий АО «СЭММ», в видеокамеру. — Указали одно и то же место. Подтверждаем.
Это был уже не просто следственный эксперимент, это был и перекрестный допрос, и очная ставка, и проверка показаний на месте. Это было такое действо, которое уже не требовало дополнительных следственных действий.
Аналогичным способом уточнили время отъезда от дома Смирнова.
Затем место нахождение гаража Смирновых.
Место непосредственного покушения на убийство и завладения ключами потерпевшего, незначительной денежной суммой, находившейся в его карманах, наручными часами, курткой.
Место, где бросили в предсмертных, как они считали, судорогах и хрипах тело Артема.
И здесь Мальвина Васильевна не сдержалась, заплакала горько-горько, почти беззвучно, с тоненьким щенячьим повизгиванием и нервным подрагиванием плеч.
Место, где прятали номерные знаки и ключи от гаража и квартиры.
Ключи от самого автомобиля обнаружили в замке зажигания девятки при проведении обыска в гараже у Нехороших.
Место, где выбрасывали орудие убийства — складной нож.
Нож долго искали, но не нашли. Там была свалка металлома, и обнаружить среди тысяч металлических деталей небольшой складной нож было невозможно. Тем более начинало смеркаться.
Подозреваемые так вошли в раж, что порой и вопросов следователя не требовалось. Сами все рассказывали, с деталями, с конкретикой, с уточнениями, порой перебивая друг друга, порой подтверждая или уточняя то или иное событие, тот или иной факт, то или иное действие.
Оперативники безмолвствовали. Понятые поражались. Андреев еле успевал менять блоки питания и кассеты. Потерпевшая ужасалась, так как Злобин и Апыхтин рассказывали не только подробно, но и весело, с улыбочками, со смешками.
И только следователь время от времени спрашивал обоих подозреваемых, не оговаривают ли они себя, друг друга и их знакомого Нехороших Олега.
— Никак нет! — весело заверяли Апыхтин и Злобин в объектив видеокамеры. — Никак нет! Никакого оговора. Все рассказываем так, как было на самом деле. И только просим, чтобы суд принял во внимание наше раскаяние и чистосердечные показания при назначении меры наказания.
Это был не следственный эксперимент. Это был документальный фильм о преступлении и раскаянии. Фильм, завершающийся символически: быстро темнеющим небосводом, багровым, как кровь, закатом и редкими и резкими вспышками фар, словно сверкание клинков, от пробегавших невдалеке, по трассе автомобилей!
Впрочем, имело ли место раскаяние, ответить однозначно было затруднительно. Веселое настроение подозреваемых с раскаянием никак не согласовывалось, не стыковалось.
В отдел возвратились при полной темноте. С кучей обнаруженных при проведении следственного эксперимента вещей и предметов, зафиксированных на видеопленку, изъятых, тут же осмотренных и опознанных. Уставшие и морально опустошенные от услышанного и увиденного. Кроме Злобина и Апыхтина, для которых следственный эксперимент был чем-то вроде увеселительной прогулки по местам их «боевой славы», а еще своеобразным кинобоевиком, в котором они играли первые роли.
Потом в кабинете экспертов на большом телевизоре просматривали все видеозаписи, чтобы чуть позже, опять под видеокамеру подтвердить, что все записано верно.
Понятых и потерпевшую Паромов отпустил, попросив прийти дня через два, чтобы ознакомиться с письменным протоколом следственного эксперимента и подписать его. Ибо только письменный протокол являлся доказательством, а не видеозапись — всего лишь приложение к данному протоколу. Как и фототаблицы. Как и схемы.
«Когда же мне этот фильм успеть перенести на бумагу, — думал следователь, помогая Студеникину отводить подозреваемых в дежурную часть. — По-видимому, придется и ночами поработать. Днем некогда. А там еще и обвинительное заключение по делу Шаватава печатать надо. Жаль, что второй пары рук нет…»
Режиссер сначала пишет сценарий, а затем по нем фильм снимают. В данном случае все было наоборот: Без какого-либо сценария, сплошным экспромтом, на одних импровизациях-показаниях подозреваемых сначала был снят видеофильм, а уж по этому фильму предстояло писать сценарий, придерживаясь каждого вопроса, каждого ответа, поясняя, как о месте действия, так и о действующих лиц.