«Уеду! Утром же уеду из проклятого города! Пропади всё пропа
дом! Какое мучительное прозрение! Почему раньше то было по фиг?!
Потому что, не так любил… Боже, как презираю стерву и самого себя!..
Ишь чего захотела! Влюбить, а потом, реализовать свою биологическую
программу! Животное, самка! Эгоистичная тварь!.. А еще руки падле
161
целовал! В университет хотел с мерзавкой поступать! Планы строил!..» —
по очередному кругу, прокручивал несчастный отношения, пытаясь най
ти выход из распирающих возмущения и ненависти. Не подозревая при
этом, что возлюбленная тоже не спит, и, точно так же, находится в смяте
нии, в отчаянном положении, — быть может, более худшем, чем у него.
нтересно, какое счас давление? Скорей всего, высокое!.. А, да и черт с
«И
ним! Плевать хотел! Надо идти на вокзал!» — «фрэнд» бросился собирать
сумку, но его зашатало, как пьяного. Посему, вынужден был опять лечь, предварительно приняв гипотензивные таблетки… Потом, — всё же, —
появился страх за свою шкуру.
Начало светать. Тяжелое душевное, да и физическое состояние не прохо
дило. «Доберусь ли до станции?! Ведь, так плохо мне! Придётся, наверно,
«Скорую» вызывать!.. Да, положительно нуждаюсь в помощи. Вон, сердце
то колотится!.. О, — как же я страдаю!».
На пике нервного перевозбуждения, в дверь кто то тихо постучал.
— Кто там?! — неожиданно для себя, заорал больной.
Молчание.
Пришлось, через силу, подняться и открыть. На пороге стояла… Лариса!
И тоже, вся в слезах…
ывший «муж», ни слова не говоря, лёг на кровать и отвернулся к стене.
Б
— Миленький! Совсем плохо, да? А я, не дождавшись автобуса, решила
придти пешком… Ну, что с тобой? Может, врачей вызвать? Почему
плачешь?
Плечи «фрэнда», вздрагивали от беззвучных рыданий. Девчонка присела
на койку, рядом с возлюбленным.
— Хороший мой! Прости… Прости за всё! Что наделала то, дура!.. Так
простишь, милый? Очень прошу!
упорно не отвечал.
Я
Подруга отчаянно выдавила:
— Ну, если так, с собой покончу, наверно…
— …
Тогда котик сменил тактику. Осторожно погладил по плечу, волосам.
Прибитый «непоправимым несчастьем», сердяга попытался сбросить руку.
— Ну, ответь что нибудь! Не может ведь, так продолжаться!.. Скажи
хоть слово!
Наконец, «философ» повернулся и, мельком взглянув на деваху, тихо
отчеканил:
— Я больше тебя не люблю…
162
От этой «убийственной» фразы Лара, буквально, окаменела… Мы молча, с
искаженными лицами, смотрели друг другу в глаза. И тут «супружница», прерывающимся голосом, промолвила: