ла, — после долгой тяжкой разлуки, — на удивление, богата нежными, жаркими чувствами и, соответственно, небывалой половой актив
ностью… «Без большой потребности нет большого удовлетворения…» —
сказал как то Бертран Рассел. И это, в отношении нас, была сущая правда!
Любовнички, ни на день, не давали друг другу расслабиться, совершая, в
буквальном смысле, насилие над собой. Здесь, можно провести прямую
параллель с запойным алкоголизмом, когда больной, не употребляв
ший, допустим, целый год, вдруг «срывается с катушек» и начинает керо
синить с жуткой интенсивностью, — даже покруче, чем пьянствовал до
сего запоя…
Проводы Лары, на железнодорожном вокзале, вылились в трагическое
расставание неразлучных, покалеченных сердец. Господи, как было тош
но! Одной рукой деваха держала большой картонный пакет на верёвоч
ках, в котором поместились рисунки на заданную преподавателями тему, а другой, — обняла «друга» вокруг шеи, перманентно пожирая глазами
256
родное лицо. На нас, стоящих на перроне, как высокохудожественная
скульптурная композиция, подозрительно раздраженно поглядывали
прохожие и пассажиры прибывающего поезда. Но «разум» влюблённых, был безвозвратно утерян! Они положительно, не могли друг от друга
оторваться!.. Видимо, примерно так провожали солдат на войну! Только
на «фронт» отправлялся котик, а безутешный «муж» оставался, в глубокой
печали, ждать, ждать и ждать… О, как это нестерпимо больно терять
(пусть и на неделю), незаменимого никем, человека! Как, всё ж таки, больно!
Был тёплый апрельский денёк, наполненный воробьиным чириканием
и важным карканьем ворон на привокзальных деревьях, под голубею
щим небом. Но до ворон ли горемыкам было! Вот вот, тонкая нить, свя
зывающая их, должна была лопнуть, а души обоих ввергнуться в пучину
отчаяния! Кто хоть раз, по настоящему, любил, — тот «ёжика» неизбежно
поймет… И не нужно, читатель, снисходительно ухмыляться да посме
иваться! Для молодых сердец, разлука, как и предательство, — самые тя
желые испытания, какие только существуют на свете!.. Как не крути, но
факт сей биологически закономерен и объективен, и никто не имеет
никакого морального права, — слышите, никто! — оспорить сию благо
родную, высокую Истину Любви…
— Ну, будь молодцом, желанный мой! — поцеловав напоследок, Лара
поднялась, по ступенькам, в вагон прибывшего поезда.
— Не забудь забежать к родителям! — брякнул кавалер абсолютную
глупость, прекрасно понимая, что визит к «старикам» неотвратим, как
цунами.
— Иди, не стой! Поезд сейчас тронется! Иди!
— Нет, «ёжику» нужно, как следует, запомнить светлый лик богини!
Ты меня любишь?
— Конечно, конечно, милый! И буду думать о нас всегда!
— Ну, тогда езжай с Богом, красота невоспетая!
С этой последней фразой, прозвучал свисток электровоза… Цепной реак
цией, слегка загрохотали стальные сцепления, вагон мягко качнуло, и
он беззвучно поплыл. Дверь тамбура захлопнулась…
Я шел в гостиницу, оглушенный «непоправимым горем» одиночества, опустив плечи и, едва ли, не плача. Во всяком случае, глаза как то странно
пощипывало, и они повлажнели. Чернушка сразу показалась чужой, опустошенной, бесприютной, обезличенной… Грудь сдавило щемящей
тоской… И погода то, как назло, испортилась!
257