ставлении жилплощади молодому специалисту, Иванова слегка засуети
лась. Ибо я имел, в некотором роде, полное право оставить работу в том
случае, если организация, предоставившая её, в течение года не справ
лялась с обязательствами, относительно обеспечения жильём. Терять же, ценного клубного кадра, Татьяна Николаевна явно не хотела, — ведь
впереди, была защита коллектива «Узоров» на звание «Народный само
деятельный коллектив». А без оркестровой группы защита сия, никогда
бы не состоялась.
И, тем не менее, нужно отдать должное шефу, безуспешно, но вряд ли
самоотверженно, пытавшейся выбить у райисполкома, НГДУ и других
чернушенских организаций, несчастную комнатушку. Однако всё оказа
лось тщетно… А год отработки специалисту, так или иначе, пришлось
оттрубить по полной программе, поскольку крыша над головой, какая
ни есть, но имелась. Более того, став, к зиме, любовником Ларисы, дон
хуан мог кувыркаться с нею, и днём и ночью, в пустующей двухкомнат
ной квартире, принадлежавшей старшему брату девушки. Так что, 30
проблема «отдельного жилья» была больше надуманной, была лишь по
водом, чтобы поскорее «сбежать в цивилизацию» от тоски и скуки, опо
стылевшего провинциального городка.
Но пока, еще раз оговорюсь, особо скучать не приходилось в насыщен
ные общением, осенние вечера в гостинице. Кроме того, каждый день, около 30 минут, у жильца было отведено для занятий бегом и физичес
кими упражнениями на близлежащем стадионе, при свете единствен
ного, расположенного там фонаря. И это, не считая, обязательной утрен
ней зарядки и дневных прогулок. Я, по прежнему, строго следил за здо
ровьем, соблюдал диету, не пил и не курил. Не оставлял и своей заветной
мечты, — стать, на следующий год, студентом Уральского университета
на факультете философии… Посему, необходимо было, постепенно на
чинать готовиться к вступительным экзаменам на дневное, либо заочное
отделение. Тем паче, что положительно, не знал, куда девать свободное
дневное время, которое уже немало тяготило.
Вообще, затея сия с учебой на престижном факультете, с получением
второго высшего образования, была, если честно, не моей идеей. Сразу
после окончания «кулька», выпускник ПГИКа отправился в пермский
универ, на философскую кафедру к самому профессору Бодрову с тем, чтобы тот посоветовал, как быть дальше. Тогда мечтатель, не очень ясно, представлял себе, что же, в конце концов, интересовало в науке, а зани
маться ею инстинктивно хотелось. Нет, вру, — знал, что нужно. Понимал, что интересуют, прежде всего, биологические факторы в развитии чело
века и общества, что именно они являются решающими в этом развитии; тогда как марксистская философия, малообоснованно, твердила о
некоей «социальной» сущности людей.
Решение проблемы биологического и социального, так или иначе, своди
лось к психофизиологической трактовке человека. Именно психика
(душа) являлась ареной острейшей идеологической борьбы двух лагерей
в стане любомудров: официального и оппозиционного. От того или
иного разрешения, биосоциальной дилеммы зависело, насколько адек
ватно будет понято то, что происходило, происходит и, будет происхо
дить в «Социуме». Если человеческая психика является психикой живот
ного, зверя, то общество, в том числе, и советское, разумеется, — подчи
няется зоологическим эволюционным законам, и никакой «надприрод
ной», «надбиологической» сущности его, увы, и в помине нет. Ясно ведь, что за бесстыдными, глубокомысленно философскими, формулиров
ками служебных псов, господствующего в СССР, класса, кроется защита
31
именно его, данного класса, своекорыстных интересов. Ну, какие они, партийные тузы, к черту, эгоистичные животные? Они — высоконравст