всё! Науськала, сволочь, сеструху! Нажаловалась, блин, как в яслях!.. Не
ет, прощения больше не дождёшься! Как только выйду на работу, сразу
требовать буду, чтоб уволили, на фиг!.. А что, — год уже прошел, как не
дают хаты! Посему, имею полное право распрощаться! И добьюсь свое
го, — уеду в Пермь, чего бы не стоило!.. Но, кстати, — куда счас, собственно, ползу то? В «отель»? Дак там и делать нечего!.. Вот, блин, попал в ситуацию!
До выхода на службу, еще столько времени! И чем же себя занять? — вот
вопрос! Зачем только, приехал сюда раньше времени, дурачина!».
едолага вдруг встал посреди дороги, не зная, что предпринять. Чужой
Б
город, чужие люди… Некуда даже пойти! В треклятый клуб, ли че ли, за
скочить? Всё ж таки, место, где трудится! В хороших отношениях с сослу
живцами… Поболтать, хоть маленько!
Словом, двинулся во дворец…
верь, в комнатушку Дома куль
Д
туры, была, как всегда, открыта настежь.
Естественно, никого там не оказалось, если не считать главного методис
та, — чудаковатой Зины, сидевшей сиднем, в клубе, даже летом, когда
остальные «коллеги» отдыхали себе, неизвестно где. Завидев своего куми
ра, «бомбовоз» чуть не лишился чувств.
— Ты?! А как же отпуск? В Перми же, должен быть!
— Соскучился Зина, знаешь ли…
— Правда?! Ах, как это мило! Я ведь, тоже думала, переживала!
— Ну, такое трудно не понять!
— Так, значит, на работу сейчас выйдешь?
— Да нет уж… До 23 го еще погуляю. Но сюда, видимо, буду заходить
иногда!
— Заходи, конечно! А то скучно. Никогошеньки нет…
— И че, вообще никто не появляется? Директор, Тамара, Надя? Ощеп
ков, наконец!
360
— Бывают, но очень редко… — печально констатировала методист. —
А ведь, если по чести, — все должны бы пахать!
— Ну, сие громковато сказано! Июль же на дворе!.. Дак и ты б, Зинуля, где нибудь, позагорала! — прикололся «ёжик».
— Я?! Побойся Бога!.. А кто будет тащить, непосильный груз клубных
забот?! Есть ведь, еще какое то понятие профессионального долга!
— Понятно! Совесть, блин, наша незапятнанная!.. Однако возьму ка
голяху, да и отведу душу! Больно уж, на сердце погано!
Прихватив казённый баян, ушел в соседний кабинет, — плакать над незаб
венным Бахом.
2
О чень скоро, от трагически щемящей, высокой музыки, я перешел
на джаз, а затем, и разудалые русские плясовые. Настроение резко
поднялось!.. Вот, что значит, владение инструментом, на котором
можно, превосходно выправить состояние! Ха ха!
Но радоваться, как оказалось, было рановато… На невероятной скорости, пассаже, в дверь кто то настойчиво постучал. Прервав, по вандалистски, выдающуюся игру виртуоза!
— Да да! — недовольно прокричал талант.
— Э, можно к Вам? — в кабинет зашел некий, слегка поддатый мужик.
— Ну и?