Не важно, где мы, важно, откуда мы; оказавшись в аду, чаще всего вспоминаешь о Рае.
Аркана Киллер
Мир живых плотно защищён от ночных кошмаров некой вуалью.
Эта кристальная паутинка настоящий щит. Не позволяйте её видимой тонкости себя обмануть, это мощная стена, такая, как и должна быть. Если бы мы каждый день сталкивались лицом к лицу с реальностью, мы бы не выжили из-за своей слабости.
И это тот ещё кошмар. Наша плоть истлевает, оставляя после себя лишь кости. И эти кошмарные кости не выносят света.
Люди не любят, когда разбирают по крупицам их грязные секреты. Это невыносимая боль.
Скольких мы ранили на своем пути?
Кто наши жертвы?
Мы как пауки заманиваем невинных в свои липкие сети. Например, нового возлюбленного, еще не подозревающего о том, что за красивым фасадом скрывается опасная трещина. Волна ненависти, чувства вины и стыда к самому себе настолько сильная, что мы умоляем о смерти, лишь бы утихомирить этот шторм.
Для большинства, отрицание — единственный способ справляться с трудностями. Прихорашиваемся снаружи, чтобы не думать о том, что пожирает изнутри.
Улыбаюсь этой мысли, надевая маску дьявола.
Она не должна бояться маски. Это мой вариант защитной вуали.
Когда я вхожу, она лежит на спине, еще без сознания от подсыпанного ей в напиток наркотика. Я несу девушку в угол, где, придерживая у груди, могу перетасовать колоду карт. Вдыхаю запах её шампуня.
Женщины мягкие и хрупкие. Вот эта, к примеру, одевается так, чтобы все вокруг видели её силу и независимость. А я сквозь этот образ вижу тонкую трещину, еще в самом зачатке, но явную уязвимость. Из неё пытается прогрызть себе путь внутренний демон. Её персональный кошмар, как струйка сигаретного дыма просачивается в реальность.
От чего ты бежишь?
Её идеальное кожа просто дразнит совершенством. Сахарный шёлк. Карамель на языке. Пробегаюсь тыльной стороной ладони по её обнаженной руке. Не спеша, нежно, наслаждаясь тем, как она покрывается мурашками от моего прикосновения.
Девушка стонет, качая головой у моей груди.
— Давай поиграем, — мой шепот искрой командного тона вспыхивает в непроглядной тьме. Кладу перед девушкой колоду. — Выбери карту.
У каждого есть своя карта.
Карта — это орудие правосудия. Фатум.
Карты не лгут. Они предлагают знание, выбор. Если кто-то сопротивляется своей судьбе… что ж, тогда и появляюсь я. Встретишь дьявола с колодой Таро…
Беги.
Восставшая тень ищет возмездия.
Я — отражение всего самого порочного и злого, что бурлит в твоей душе, всего, что ты усердно прячешь от света. Я испепелю тебя до костей.
Ещё никто не убежал от правды и судьбы. Тень всегда выигрывает, мужчины и женщины — все давятся своими кошмарами. Горечь прошлого невозможно проглотить.
Девушка в моих объятиях борется со сном, ей сложно поднять руку, поэтому я помогаю. Мы вместе переворачиваем карту.
Любовники.
— Идеально.
На карте изображен сад, в нем пара молодых людей и змей на дереве. Как Адам и Ева. Ева была коварной соблазнительницей, и Адам пострадал, поддавшись её обману.
— Ты должна задать себе вопрос, — говорю я, перебирая пальцами её волосы, — ты влюбленная женщина или змея?
Доктор Йен Уэст
Акустика важна. В помещении, заполненном двенадцатью присяжными, одним судьей, служащими зала заседаний и ошеломленной аудиторией, акустика очень важна. То, как чей-то голос звучит — ясно и доходчиво — может здорово помочь стороне защиты, когда она просит свидетеля говорить громче. Придется повторить, и свидетель успеет подумать и переиграть свои слова.
За какие-то доли секунды свидетельница за трибуной моргает и слегка качает головой. Мимолетное движение, вы могли его и пропустить, но я заметил — скрытое "нет" перед тем, как прочистив горло, она говорит:
— Да, я уверена. Я была с Квентином Шейвером, вот этим самым человеком… — она указывает на мужчину за столом стороны защиты, — в клубе той ночью.
Я облегченно вздыхаю. Забейте на качание головой, она прочистила горло — вот верный признак того, что человек собирается соврать.
Поправляю галстук, как следует затягивая узел. Прокурор за столом кивает. Он всё понял.
— Спасибо. У меня больше нет вопросов к свидетелю, Ваша Честь, — вежливо улыбается Портер Ловелл — Божий дар всем преступникам этого мира — и возвращается на место за столом защиты к её клиенту.
У неё есть причина для улыбки. У Портер прямо сейчас есть все основания быть счастливой. Если суд пойдет у нее на поводу, на Шейвера не повесят убийство. Человек, признанный виновным в суде общественного мнения, это бомба — интернет взорвется. Невозможно покалечить осужденного напрямую, но каждый знает — толпа безжалостна, от дела останутся лишь куски разодранного трупа.
Не хочу показаться бесчувственным; это не имеет совершенно никакого отношения к погибшей женщине, которая по-настоящему является разодранным на куски трупом.
— Вызывайте вашего свидетеля, советник, — отдает приказ стороне обвинения судья Мазерс.
Мой клиент, помощник окружного прокурора Эдди Вагнер, поднимается со стула. Ловко поправив костюм и застегнув пиджак на все пуговицы, он направляется к трибуне. Его гладко зачесанные назад светлые волосы блестят под лампами зала суда так же, как и он сам — словно драгоценный камень.
— Наш выход, — шепчу. Хотя никого не удивит тот факт, что я разговариваю сам с собой, на самом деле я обращался к своей ассистентке, бихевиористке по специальности. Я нанял её, когда разорилось моё собственное агентство по анализу поведенческих черт.
— Эдди будет непросто, — доносится голос из моего наушника.
Поднимаю брови в молчаливом согласии. В самом начале на нашей стороне было десять присяжных, вручную отобранных благодаря ряду вопросов в течение заседания — обычной процедуры отбора присяжных. Это оказалось несложно, ведь печально известная репутация Шейвера была словно создана для внимания СМИ.
Он прославился в определенных кругах как наркобарон. Как ни странно, Шейвера ни разу не обвиняли в преступлениях, связанных с наркотиками. Его вообще никогда не обвиняли в преступлениях, если уж на то пошло. А всё, потому что Шейвер очень умен и нанимает к себе на работу только самых лучших бухгалтеров и прочих специалистов. Наркота выполняет роль дымовой завесы для его более секретного хобби. Пока федералы ищут в одном направлении, он уходит в другом. Как фокусник, показывающий трюк с картами.
И куда пропадают тела?
Не стоит заглядывать ему в рукав, вот что я вам скажу.
Горькая правда в том, что до тех пор, пока Шейвер продолжает платить тем, кому должен и держать у руля тех, кто там нужен, он неприкосновенен. Улики теряются, внезапно исчезают.
Сторона обвинения пытается повесить на него убийство, чтобы восполнить пробелы в деле о наркотиках и засадить Шейвера за решетку на максимально долгий срок: пожизненное без возможности досрочного освобождения.